Когнитивный Диссонанс

— Это как понимать, вашу мать! — взорвался председатель. — Тут высокий гость из области кушать собрался, а они по полу грязь развезли и кровищу звериную пустили.

Гость опасливо подобрал ноги под себя, забравшись в грязных туфлях на кресло. Кровяная лужа натекла из развёрстых пастей пяти убитых волков, мешаясь с нанесённой обувью грязью. Председатель с горечью заметил, что горделивые люди с левантийской физиономией могут становиться похожими на испуганных обезьянок, если их что-то напугает. Охранник с бейсбольной битой исчез за дверями. Гость это заметил и ещё бойчей заёрзал в кресле, сжавшись в комок.

Волчатник-громадина в мохнатых одеждах подошёл к председателю сельсовета и стукнул кулаком по столу:

— Сам бей своих волков! Понял?

— Епилдофор Африканыч, вы преступаете всякие рамки дозволенного!

— Нет уж. Ты сам, Пахомыч, преступаешь через собственную совесть.

Мохнатый мужичина вытряхнул на стол председателю из кармана горсть патронов.

— Эту дрянь отдай ребятишкам по бутылкам в цель стрелять. Картечины твои за двадцать метров в землю плюхаются, а не поражают зверя.

— Где ж я тебе стандартные боевые патроны достану, если у нас ещё цех на патронном заводе не запустили на полную мощность?

— Это не моя печаль. На то ты и начальник с печатью. Я бить хищников такими таким боеприпасом открызываюсь.

— Епилдофор! Да у нас же волки зимой по деревням весь скот и собак порежут!

— Вот пусть они тебя первого и сожрут.

— Нас целлюлозники подводят, понимаешь. Не дают достаточно качественной продукции для производства бездымного пороха.

— Вот когда дадут, тогда и присылай за нами. Будут полноценные боевые патроны, будем тебе и волков бить. А на хищного зверя можешь сам с вилами охотиться.

Охотник в мохнатой куртке из волчьего меха натянул малахай и направился к выходу.

— Ты в каком виде меня перед высоким гостем выставляешь, Епилдофор? — крикнул ему вслед председатель. — Ты с кем разговариваешь? Кто вообще ты такой? Дикарь таёжный. Ладно, иди сюда. Знаю, ты у любого из глотки выдерешь, если тебе что понадобится.

Председатель открыл сейф и вытащил тяжеленную цинку с патронами для самозарядного карабина.

— Считай, что твоя взяла. Но учти, это в последний раз!

Волчатник вплотную приник глазами к запаянной коробке с патронами, разбирая слова на напечатанной методом металлографии спецификации.

— Вот это совсем другое дело. Что ж ты, жук навозный, для себя качественные патроны припрятал, а охотникам дерьмо даёшь?

— Это партия из опытного производства при пороховой лаборатории. Как пустят их в серию на патронном заводе, так и каждому охотнику будем боевые выдавать.

— Ладно, считай, что сладились.

Волчатник с лёгкостью загрёб в охапку тяжеленный металлический ящик и вышел не прощаясь.

Председатель повернулся к высокому гостю из области с жалкой такой заискивающей улыбочкой:

— Распустились, понимаешь, тут без присмотра областных властей. Ну что с таким сделаешь? Областной прокуратуры нет, милиции нет. Паразбосячились, одним словом. Вы уж там скажите в городе о нашем безвластии, а мы в долгу не останемся — вагон и маленькую тележку вам загрузим на дорожку. Хоть рыбки форели, хоть хариуса, хоть лосося. Только письмецо моё в областную администрацию доставьте, господин хороший.

Хозяин в одиночку основательно приложился к зубровке и поэтому испытывал ещё более тёплые чувства к восточному красавчику мирзе Нурзе... или как его там. Он бы готов был ему ручку поцеловать. Оно и понятно. Черноволосые волоокие янычары с горящим взором — настоящие мужчины. А блеклые русачки рядом с ними — просто дворняжки рядом с породистыми кобелями, какие просто так, попИсать вышли. Жалко, что не все русачки это понимают. Но с ходом лет и даже веков можно впитать с молоком матери уважение к человеку с гордым орлиным профилем, тем более что любая русская баба без ума от турка или кавказца.

Сам Нурзадах Абдрзакович почему-то не испытывал ответных приязненных чувств к гостеприимному хозяину, а как-то настороженно крутил чёрной жучиной головой, опасливо осматриваясь, особенно после того, как его оставил одного с глазу на глаз с русским дикарём личный телохранитель телохранитель с бейсбольной битой. Казалось, у него переменился настрой всех его мыслей после того, как он ближе познакомился со скотской жизнью в русской северной глубинке.

— Мне пора ехать назад, — решительно вскочил он с кресла.

— Почему так спешно? — огорчился председатель сельсовета.

— В ваших краях темнеет рано, а нам ещё три водные преграды форсировать.

— Так сейчас же у нас белые ночи, — возразил председатель.

— В другой раз успеется.

— А банька с русскими девками? А песни с плясками?

— Я — деловой человек, меня дела ждут. Время — деньги, — решительно отмёл все возражения Нурзадах Абдрзакович и пошёл к выходу, но был сбит с ног каким-то лесным чудищем, которое тащило за ухо чудище ещё похлеще.

Но это так ему показалось. На самом деле какой-то крепкий дедок втащил в кабинет к председателю босоногого пацана с мелкокалиберной винтовкой за плечами и швырнул на пол убитую выдру. Ноги мальчишки были по колено черны от грязи, словно как бы и в гольфах был, если взглянуть издалека.

— Вот каких мальцов наша школа растит, полюбуйся, Пахомыч!

— Ты это чо, пацан? — взял строгую ноту председатель.

— Мы — юннаты, мы — друзья пернатых! — задорно выпалил мальчишка. — А ваши выдры птичьи гнезда разоряют.

— Выдры гоняют бобров, — покачал головой дед, не отпуская уха мальчишки. — А бобры прорывают запруды и плотины, которые строят наши мелиораторы. Так мы никогда наши болота не осушим, чтобы на них жито сеять.

Гордый орлиный взор человека левантийской внешности превратился в злобный взгляд затравленного хорька, ищущего норку, где можно было бы поскорей спрятаться от матёрых хищников. Он юркнул в дверь и, упав пару раз в грязь на улице, все же вскарабкался на гусеничный вездеход без чужой помощи.

Председатель выскочил вслед за ним на крыльцо, размахивая запечатанным конвертом.

— Куды ты, мил человек... э-э-э... господин хороший! Письмецо забыл. Притормози, будь ты добренький!

Но БМП и гусеничный вездеход уже круто развернулись и рванули к выезду из посёлка, обляпав серые стены сельсовета и серенькую фигурку председателя плямами чёрной грязи.

Председатель привычно утёрся, горестно вздохнул и злостно вскинулся на деда с пацаном:

— Чо, часу другого не мог сыскать со своими выдрами-то? Из-за тебя такой случай упустили. Другого отож как не будет.

— А я чо? Я ничо! Я только за живность речную радею и за земельку нашенскую, каб только житом её засеять, чтоб голоду не було.

Конец_