В зале повисла напряжённая тишина.
— Это, кстати, проливает свет и на вопрос, о вооружении, — добавил Абримелех. — Если в Сером Братстве есть...
— Брат Абримелех! — произнёс с места первоархипатрит Шедареган, не дав Абримелеху закончить. — Прошу вас быть более избирательным в выражениях!
Шедареган говорил громко, но без усилий, не повышая тона, и голос его был начисто лишён раздражения или возмущения, как и вообще каких-либо эмоций. От этого тона некоторых из сидевших в зале иерархов прошиб бы холодный пот, будь эти слова главы Серого Братства обращены к ним лично, но генерал-архипатрит не был из их числа. Абримелех и сам обладал способностью вызывать потоотделение у окружающих, невзирая на их положение. Он лишь дружелюбно улыбнулся Шедарегану и поправился:
— Прошу меня извинить, брат Шедареган, если сказанное мной задело вас лично! — Абримелех учтиво поклонился серому первосвященнику. — Я лишь предположил, что в числе Серых Братьев могут быть шпионы... как, впрочем, и среди любых других, без исключений... И в Красном тоже... — Он примирительно показал кончики клыков. — Как я уже сказал, об инспекции было известно немногим, здесь, при дворе, и на самом космодроме... Здесь это — представители всех Братств, там — исключительно Серого... Это ведь очевидно.
— Да, очевидно, — ответил Шедареган. — Как очевидна и ещё одна деталь, которую вы не упомянули...
— Какая деталь?
— Связь. На объект было передано сообщение, через спутник, и его могли перехватить.
— Но, связь зашифрована... — смутился Абримелех. — Откуда прóклятым взять средства перехвата и дешифровки?
— Ну, вы же сами сказали, что там действует серьёзная организация, атеисты... — Шедареган развёл руками. — Полагаю, организация, способная провести такую, следует заметить, блестящую операцию... насколько мне известно, всё произошло очень быстро... и располагающая для этого соответствующим вооружением, вполне может располагать и средствами перехвата и дешифровки.
— Это лишь предположение, — сказал Абримелех.
— Как и всё прежде здесь сказанное, — добавил Шедареган.
— Довольно! — объявил старец, прекращая спор. — Брат Абримелех!
— Да, ваша святость...
— Ещё раз проверьте все ваши предположения. Проверьте придворных и их связи. При малейшем подозрении — арестовывайте. Вместе с Шедареганом проверьте космодром. Держите нас в курсе расследования.
— Слушаюсь, ваша святость! — сказав это, генерал-архипатрит вернулся на место.
— Брат Шедареган.
— Ваша святость, — первосвященник поднялся с места.
Длинное в пол облачение, сочетавшее от светлых до самых тёмных и почти чёрных оттенков, вместе с чёрным как ночь цветом кожи и аскетической худощавостью, делали Шедарегана похожим на ожившую тень. Лишь жёлтые глаза и острые белые клыки (когда тот говорил) выделялись в его высокой фигуре.
— Окажите необходимое содействие Красному Братству и лично брату Абримелеху в расследовании.
— Будет исполнено, ваша святость.
— Полагаю, с этим разобрались. Теперь расскажите нам, как там обстоят дела с вашим последним проектом?
— Этим утром, ваша святость, с Шагар-Кхарад была успешно запущена ракета-носитель «Архангел-9» с челноком «Боль, дарующая спасение». Час назад мне сообщили о благополучной стыковке «Боли» со станцией. Челнок доставил на станцию материалы, оборудование и провизию, а также пятерых специалистов, из свободных от жертвенного жребия. Будут работать.
— Это хорошие новости, брат Шедареган. А что там с КДВ?
— Группировка сформирована на восемьдесят четыре процента. Недостающие сегменты уже на орбите, осталось вывести каждый на своё место и настроить. Новые люди приступят к работе уже завтра, так что, ко Дню Великого Очищения готовность будет стопроцентная...
Дни Очищения праздновались трижды в году — два раза летом и один зимой. При этом зимнее Очищение считалось Великим, потому что зимой на священнодействие смотрели единовременно два Истинных Ангела (таковыми агарская религия почитала Аркаб и Нуброк — солнца Агара). Летом же были отдельно Очищение Аркаба и отдельно Очищение Нуброка, дабы каждый из Истинных Ангелов засвидетельствовал перед Всевышним Очищение народа Агара от греховной скверны. Зимнее Великое Очищение совершалось с вдвое бóльшим числом жертв, что удваивало сакральную значимость богослужения, делая день совершения оного главным церковным и светским праздником планеты.
— Это очень хорошо, что стопроцентная готовность... — произнёс старец, а про себя добавил: «Осталось совсем немного...» Совершив священный жест двумя руками, старец благословил серого первосвященника: — Сила Всевышнего да снизойдёт на тебя, брат Шедареган, и мудрость Его да пребудет с тобой!
Глава 3. Прóклятые I
Связник сидел у небольшого, сложенного из кирпичей очага, устроенного прямо посреди комнаты. Дым от горки красных углей, среди которых то и дело высовывались и снова прятались язычки пламени, то медленно, как бы нехотя, то упрямыми рывками, тянулся вверх к потолку, где была дыра, служившая дымоходом. Снаружи свирепо завывал ветер, швыряясь песком и мелкими льдинками в затянутое чёрной пластиковой плёнкой окно.
Когда-то это был семнадцатиэтажный жилой дом, стоявший на окраине Харфахара — мятежного города провинции Хаит, именуемой теперь «Прóклятыми землями». Харфахар уже давно нельзя было найти на картах, а от здания оставался выросший вокруг трёх нижних его этажей холм и огрызок, возвышавшийся над холмом ещё на четыре этажа. Помещение, в котором укрывался от бури Связник, было на пятом, если считать с погребёнными внутри холма этажами. Иначе — на «втором».
В комнате было тепло и даже уютно: мягкий свет от очага играл с тенями в тёмных углах; плёнка в окне то надувалась под напором ветра, то опадала, непрестанно напоминая о непогоде снаружи. Двери в соседние комнаты были забаррикадированы остатками мебели и законопачены старыми тряпками. В одном из углов лежала кучка дров, запас которых Связник пополнял каждый раз, когда останавливался в этом месте.
Связник сидел в потрёпанном автомобильном кресле, держа в руках большую железную кружку с наваристой похлёбкой из сушёных грибов, зелени и пойманной днём крысы.
Свежая, жирная крыса была куда лучше солонины, которой он питался в последнее время.
Неспешно вылавливая из кружки куски мяса пластиковой ложкой, Связник отправлял их в рот, тщательно пережевывал и запивал ароматным бульоном, прислушиваясь к шуму ветра.
В бурю всё живое стремится укрыться. В бурю пустыня бывает особенно опасна. Заберись сейчас в здание дикий зверь, Связник не стал бы его прогонять прочь.
Прóклятые земли...
За последние четыреста лет Серое Братство превратило бывшую провинцию в свой собственный полигон с секретными оружейными заводами, лабораториями по разработке и фабриками по производству новых препаратов, а также лагерями, в которых то и другое испытывалось на заключённых.
Недостатка в подопытных никогда не было. Красные братья исправно пополняли тюрьмы и каторги Империи новыми узниками, и самых опасных (врагов государства и отступников от веры) охотно передавали Серым для работ в урановых шахтах, проведения над ними медицинских опытов и извлечения донорских органов. Немногим заключённым таких лагерей удавалось бежать.
Сбежавшие бродили по пустыням и горным ущельям, скитались в руинах оставленных предками городов и собирались в «банды», как их именовали Святые Отцы Церкви. «Банды» собирались в коммуны, коммуны налаживали связи с другими коммунами...
Со временем, к бывшим каторжникам стали присоединяться жители провинций, бежавшие в Прóклятые земли от преследований полиции и ССКБ. Вначале из близлежащих (Имбиз, Арзебар и Архафор), а после, по мере распространения слухов, и из дальних (Кубгор, Агрранг, Мребванг и Фхараб). Так за четыре столетия в Прóклятых землях появился новый, не признаваемый властью и негласно объявленный вне закона народ, прозванный церковниками «грешниками» и «прóклятыми».
Прóклятые селились чаще в высокогорных долинах Шагаргобора, откуда, собираясь в отряды, совершали набеги на граничившие с Прóклятыми землями провинции Имбиз и Арзебар. Грабили склады с продовольствием, нападали на полицейские участки, убивали священников и уводили с собой пожелавших к ним присоединиться безбожников и женщин.
К женщинам у прóклятых с самого начала сложилось особое отношение. Женщин в лагерях было мало и им редко удавалось бежать, так что в первые десятилетия они были в меньшинстве. Неудивительно, что при таких обстоятельствах в коммунах появилось такое «греховное» явление, как многомужество. Будучи жёнами многих мужей, женщины прóклятых пользовались почётом, уважением и правом выбора — положение, о котором в Империи не могла мечтать ни одна женщина. Неудивительно, что многие безбожные горожанки, узнав о таком, бежали к прóклятым. Так складывались новые традиции нового народа.
Так как многие прошедшие через лагеря «бандиты» в прошлом были революционерами, часто из образованных каст, из интеллектуалов, некоторые даже из священнических и чиновничьих семей, то и «банды» их легко налаживали связи с городским подпольем. Несмотря на «контртеррористические» меры Святой Церкви, в пустыню постоянно текли потоки оружия, медикаментов, продовольствия и запрещённой Церковью литературы. В свою очередь горцы всегда платили за поддержку городским товарищам тем, что пополняли их ряды опытными бойцами, прошедшими суровую школу выживания в пустыне в частых стычках со спецотрядами Церкви, регулярно посылаемыми в Прóклятые земли для «зачисток».
...Ветер ревел, завывал в щелях, швырял разный хлам о стены в соседних комнатах. Иногда Связнику казалось, что за стеной кто-то есть. Возможно, так оно и было (зверям тоже надо где-то прятаться). Во всяком случае, никто из своих не стал бы шастать по дому, не брякнув предварительно куском арматуры по стояку отопления внизу у входа.
Зима — время, когда сутки делятся надвое, и тёмной ночью, если нет ледяного дождя или снегопада, в небе можно ясно видеть одну из двух лун Агара, а днём — оба солнца, оранжевое и изжелта-белое, стоят почти рядом. В летнее время Агар проходит между двумя светилами и Аркаб с Нуброком сменяют друг друга на небосводе, сменяя день днём. А вот зимой... Зимой ураганные ветры хлещут по лицу ледяными колючками, а ночами бывает столь холодно, что можно запросто превратиться в ледяной памятник самому себе, стоит только присесть и задремать в каком-нибудь закутке, наивно решив согреться без огня.
Связник ждал.
Шестнадцать часов назад чёрный командир по имени Святой Отец связался с ним через спутник, сказал, что необходимо встретиться и что «дело особое», дав тем понять, что детали лучше не уточнять. Связник и не стал. Он и так понял от кого будет задание. Они сговорились о встрече в Харфахаре, куда держал путь Связник, и Святой Отец отключился.
Связник пришёл сюда семь часов назад.
Он достал из кармана старые часы и взглянул на покрытый ударопрочным стеклом голубой циферблат, двадцать два деления на котором были окрашены оранжевым, и другие двадцать два — белым цветом. Главная стрелка показывала пять часов на белом. Час назад Святой Отец должен был появиться.
«Опаздывает».
Допив бульон, Связник плеснул в кружку из стоявшего на кирпиче чайника, бросил сверху щепоть соли, разболтал и выпил одним глотком, после вытер кружку тряпицей и убрал в стоявший рядом рюкзак.
Встав с кресла, взял ружьё и пошёл к двери, собираясь спуститься на этаж ниже, где был условный «туалет». В этот момент труба в углу загудела — «бом-м» — и тут же заглохла (так бывает, если после удара упереться в трубу ногой), потом снова — «бом-м» — пауза, и последний удар без приглушения — «бом-м-м-м...» — Труба гудела, пока сама не затихла.
Связник отошёл от двери влево. На лестничной клетке за дверью нарочито зашаркали. Шаги приблизились, и кто-то громко высморкался.
— Эй, Связник! — послышался из-за двери знакомый голос. — Ты там аккуратнее с ружьём-то... Не шмаляй из-за угла, ага? Это мы!
— Не ссы только там под дверью, Святой Отец, — ответил Связник. — Кто там с тобой? Бизон?
— Я, конечно, — низко прогудел второй знакомый голос.
Связник пинком вышиб подпиравшую дверь палку и та со скрипом приотворилась.
— Входите!
Бизон вошёл первым.
