Зима

      Присмотревшись из тени к мародерам, Илья убедился, что ни у кого из них не было автоматического оружия. Лишь у двоих были помповики, еще двое в руках держали обычные двустволки. У тех, что грабили, были обрезы, которыми они то и дело тыкали в людей.

      Илья не сразу заметил тела убитых (как после выяснилось, то были часовые из числа самих беженцев, всего трое), когда же обошел поляну по кругу, чтобы занять более выгодную позицию на пригорке, и увидел полную картину произошедшего, последние сомнения отпали.

      Рюкзак с пистолетом и ружье Илья спрятал в кустах в кювете на подходе к лагерю. С собой взял автомат, известный среди вояк, полицаев и просто любителей оружия как «Ксюха» или «Ублюдок», второй пистолет и «лимонку». Выбрав место так, чтобы одновременно трое из окруживших лагерь находились на линии огня, Илья достал гранату, выдернул чеку и зашвырнул ее в неглубокий овражек за пригорком, после чего быстро лег на землю, широко раскрыв рот...

      Бабахнуло, как говорится, будь здоров. Шум и осветившая овраг вспышка сработали как надо, вызвав у грабителей замешательство. Бандиты все как один обернулись в сторону взрыва, направив туда же и ружья. Илья, не вставая, прицелился и дал первую короткую очередь... Один упал. Чуть отвел ствол «Ксюхи» в сторону и еще три выстрела... Второй сложился пополам и стал заваливаться вбок. Не дожидаясь, пока тот упадет, Илья развернулся, встал на одно колено и снова дал очередь... Третий готов!

      В этот момент в лагере кто-то выхватил из костра горящую палку и сунул ею в лицо одному из грабителей. Раздался вопль, потом выстрел, крики... Началась драка, беженцы стали бить двоих бандитов. Бахнул обрез и женщина, пытавшаяся отнять рюкзак у грабителя, упала замертво. Сцена эта настолько захватила Илью, что он, позабыл об опасности нарваться на выстрел, встал и, подобно бездумной машине пошел в лагерь, прямиком на стрелявшего...

      Выйдя на освещенную кострами поляну, Илья подошел к грабителю на расстояние вытянутой руки и выстрелил в упор, точно в голову, одиночным. ТАХ! — скупо треснул автомат. Пуля прошла сквозь череп и улетела в темноту. Бандит упал.

      Лишь один из семерых налетчиков тогда ушел живым. Сбежал. То был четвертый из «оцепления». Четверых застрелил Илья; еще двоих забили сами беженцы — близкие погибших от рук грабителей. В тот вечер группа беженцев из двадцати семи человек потеряла пятерых, еще двое умерли на следующий день.

      Илья тогда присоединился к группе, но уже через несколько дней покинул ее, так как начинало холодать, и нужно было искать укрытие. Да и бесцельное блуждание по дорогам становилось все опаснее. Вместе с ним группу покинула и Татьяна.

      Минуту они стояли молча. Обняв ее, уткнувшись носом в чисто вымытые простым хозяйственным мылом волосы, вдыхая знакомый запах, Илья чувствовал, как по всему его телу разливается умиротворение и желание близости. Он дома. Здесь, в этой перестроенной котельной с теплыми уютными каморками. Он дома. Там, снаружи, за стенами их маленькой крепости, раскинулся ледяной тартар; грязное, пропитанное сажей небо, собаки, жрущие людей, волки и медведи, жрущие людей, люди, жрущие людей... там — концентрированное зло, сотворенное людьми, ужас, воплощенный в реальности руками человека.., а здесь — покой и безопасность, здесь — любимая женщина, ради которой не страшно пройти через холодный ад.

      — Люблю тебя, — тихо произнес Илья и, ослабив объятия, немного отпрянул, заглянул в серые глаза. — И всегда буду возвращаться к тебе, чего бы мне это не стоило.

      Лицо женщины, обожженное маленьким солнцем, что почти год назад на миг загорелось над ее и его родным городом, тронула сдержанная улыбка — улыбка-вера, улыбка-согласие, улыбка-обещание.

      — Пойдем, — сказала она, потянув его за руку к деревянной лестнице, поднимающейся к балкону второго яруса. — Я хочу тебя, мой милый Лис.

      У них было принято есть всем вместе, за одним общим столом и из общего котла. Как еще в самом начале выразилась Марина: «никаких заначек и харчеваний по норам!». На обед и ужин собирались все, кроме очередного дежурного, который следил за котлом и за входом; завтрак — дело добровольное. Ели молча, потом за чаем обсуждали дела общины, решая спорные вопросы простым открытым голосованием.

      — Ну, что, рассказывайте! Далеко ходили? — отхлебнув крепкого чаю из желтой эмалированной кружки, начал общий разговор Николаич, когда с ужином было покончено.

      — Километров двадцать-двадцать пять, — ответил Илья.

      — Хорошо сходили... — заметила Марина, кивнув в сторону кухонного стола, где были разложены пакеты с макаронами и крупами, пачки с чаем, банки с кофе и увесистый — на 5 килограмм — мешок сахара. Освежеванных собаку, зайца и котов уже положили в «холодильник» — специальный железный ящик на крыше.

      — Обожди, Марин, — перебил ее Николаич, — это вы в какую сторону ходили? На Краснодар?

      — Угу... — с хитрым видом покивал Илья и переглянулся с Антоном. Тот лишь усмехнулся.

      Марина тотчас заметила сговор:

      — Хорош тянуть кота за яйца! Давай, рассказывай, лисья морда!

      — Да, Илья, не тяни! — затребовали остальные. — Рассказывай уже!

      — Что вы там нашли? — поинтересовался Степан с видом, будто ему это совсем не интересно. Но все в общине знали, что это не так: просто такой он, Степан, неэмоциональный.

      — Расскажите уже, ребята, правда ведь интересно, где это вы столько всего нашли?.. — добавила подруга Степана Ольга, худенькая большеглазая девушка девятнадцати лет, без бровей и ресниц, и вообще без единого волоска на маленькой округлой голове.

      Вопросы большей частью сыпались на Илью, потому, что именно его, Илью Лисова, прозванного «Лисом», община считала своим негласным лидером, хотя сам он ни на какое лидерство никогда не претендовал и лично таковым считал Николаича и отчасти Марину. Тот же Антон, хоть и был на два года старше Ильи и сильно покрепче телосложением, никогда не оспаривал положения друга, будучи и сам ему кое в чем обязан. Все знали историю семьи Мельниковых, как и историю Степана с Иваном. Да и историю Татьяны тоже знали.

      — Заначку нашли, — сдался, наконец, Илья. — Вернее, склад целый. Это... — он кивнул на их с Антоном добычу, — так, мелочи, на пробу... — Сказав это, он кивнул товарищу: мол, давай, ты рассказывай, а сам потянулся к чайнику и долил чаю Татьяне.

      — В общем, мы на поселок один «элитный» набрели, — продолжил Антон. — Пустой. Живых там нет. Стали дома обыскивать... и вот в один коттедж зашли, осмотрелись, а там... — он выдержал нарочитую паузу, повысив градус общего внимания, — ...в общем, маньяк-параноик какой-то видать там жил!

      — Пап, а кто такие «маньяки-параноики»? — спросила Машенька, до того тихо сидевшая между ним и Настей.

      — Это, дочь, такие военизированные дяди были раньше. Их еще «выживальщиками» называли, — назидательно объяснил Антон.

      — А кто такие «выживальщики»? — тотчас последовал новый вопрос.

      — Это те, кто потом стали бандитами, — тихо ответила за Антона Настя и прижала к себе дочку. — Сиди тихо и слушай.

      — В общем, — продолжил Антон, — домишка тот сразу навел на подозрения. Такой, «милитари стайл»... Оружия, конечно, не было, но по стенам фотки вооруженных экипированных людей... горки, парки, берцы, разгрузки, штаны всякие тактические... Много фильмов и книг постапокалиптических... В общем, мы решили получше поискать в доме том. На чердаке посмотрели, в подвале, в гараже... Вроде ничего. На первый взгляд. А потом Лис предложил в подвал вернуться. Ему показалось, что подвал подозрительно маловат...

      — Потайная дверь? — сразу предположил Николаич.

      — Она самая! — подтвердил Антон. — А за дверью той здоровенная такая комната, полная всяких ништяков!

      — Хм... И как много?

      — Если рюкзаками вдвоем носить, то придется раз сорок туда-сюда сходить, — сказал Илья.

      Николаич присвистнул. Немного помолчал и сказал:

      — Если мы со Степаном с вами ходить будем, то это считай уже не сорок, а двадцать... На месяц точно...

      — Нет, — сказал Илья. — Если постоянно туда-сюда ходить, кто-нибудь обязательно заметит наше паломничество и выгребет все там. Надо разом все забирать.

      — Как? — поскреб пальцами колючий подбородок Николаич. — На чем? Сугробы такие, что ни один трактор не пройдет...

      — На снегоходах, — тихим, монотонным голосом произнес тогда Степан.

      Илья сразу понял, о каких снегоходах тот говорит.

      Степан и его тринадцатилетний брат Иван появились в Убежище полгода назад. Их привели Илья с Татьяной из очередной вылазки. Они с Антоном выходили тогда по очереди, чтобы не ослаблять защиту Убежища. Одного Николаича в обороне недостаточно. Мужик он толковый, но ему шестьдесят два уже, а с ним три женщины и девочка... Нужен был еще кто-то, более молодой и мобильный. Ходили со своими женщинами. Остальные оставались в котельной. Николаич следил за отоплением и плотничал, благоустраивая жилое пространство, Марина занималась кухней и припасами, Ольга помогала Марине или занималась с Машенькой, а когда Настя с Антоном выходили за припасами, то и вовсе все время проводила с девочкой. Между вылазками Илья и Антон попеременно работали на подхвате у Николаича, а Татьяна и Настя — у Марины. Так и жили.

      Снаружи тьма, мороз под шестьдесят и метели. Но деваться было некуда: их маленькой общине нужна была еда. Запасов угля в котельной хватит года на три, при теперешней экономии (отапливать-то только саму котельную), с водой тоже повезло: рядом пожарный водоем, а вот с едой тяжело. Приходилось выходить.

      В тот раз они ходили в сторону Крымска. Шарили по домам, гаражам, брошенным машинам (в магазинах бесполезно). Искали все, что запечатано, чтобы не принести в Убежище дозу. Стоял штиль, но холод страшный. Три комплекта термобелья, ватные армейские штаны и бушлат, шапка-ушанка, толстый шарф на лице и лыжные очки, на ногах — валенки в снегоступах — таков необходимый для вылазки набор одежды, без которого смерть. Тощий, но мосластый и жилистый Илья и еще более худенькая, но все же крепкая для своей комплекции Татьяна в этих облачениях походили на парочку медведей.

      Припасов набрали прилично, набив двадцатилитровые рюкзаки на две трети. Макароны, крупы, сахар, соль, несколько банок консервов. Уже повернули обратно, когда замело, поднялся ветер. Решили переждать в небольшом поселке чуть в стороне от дороги. В поселок этот ни они, ни Антон с Настей прежде не заходили, считая, что тот был наверняка разграблен в первые месяцы после ударов, поскольку находился недалеко от федеральной трассы. Домов там было немного, все большие и вычурные, жили там раньше люди явно не бедные, — к таким к первым мародеры и бандиты в гости наведывались. Сейчас там, похоже, никто не жил. Ничего хорошего в таких местах не было. Но вот налетевшая внезапно вьюга не оставила выбора, пришлось свернуть.

      Поселок — одна улица с двумя десятками дворов по обе стороны — был обнесен забором из металлопрофиля. Забор на три четверти занесен снегом. На въезде сгоревшая будка КПП с открытыми воротами и поднятым обломком шлагбаума. Несколько домов в начале улицы выгорели, а вот вдали, на противоположном конце поселка, как минимум в двух горел свет. Со стороны дороги эти дома видно не было. Там лес с двух сторон. Вернее справа лес, а слева небольшая рощица.

      Собак слышно не было (что неудивительно при таком холоде). Решили тихо разведать, что за люди живут, чтобы знать на будущее: стоит ли связь наладить или лучше обходить стороной. Людей мало осталось и люди эти сильно разные, есть и добрые, и бандиты, и кто похуже.

      Оставив Татьяну в ближайшем к выходу из поселка несгоревшем доме — в третьем от проходной, Илья пошел задними дворами к обитаемым домам. Заметных следов своими снегоступами он не оставлял, да и мело уже сильно, но лучше перебдеть...

      Осмотрев несколько домохозяйств, целых и вполне пригодных для жилья (было бы чем отапливать), Илья заключил, что люди из них давно ушли. Но вот почему эти ушли, а те, дальше — нет? Большого фона здесь не было — Крымск не бомбили. Город пострадал от воды из «Краснодарского моря», но этот поселок стоял далеко. Хорошее место, дома добротные. Как волна грабежей схлынула, и началась темная зима — приходи и живи. Чего не жить? Лес с дровами за забором, город рядом... можно жить. Работы, конечно, много... Но не всем повезло заселиться в котельную с запасом угля. А может, жители просто «уплотнились» в те дальние дома?