Государь гл.2

После этих слов я почувствовал, что истерика у Каца прошла, и он стал уже с большей уверенностью в своих силах планировать, что нужно сделать, чтобы всё-таки начать производство пенициллина в промышленных масштабах. А у меня наоборот, уверенность в том, что у нас всё получиться пропала. Можно сказать меня скрутила паническая атака. Хоть я бодрым голосом и поддакивал Кацу. Вся глыба проблем, которые предстоит решить, разом упала на мою психику. Психика естественно, начала трещать. Бороться с таким состоянием души было нужно и я не нашел ничего лучшего, как предложить:

— Ну что Санёк, такое дело как синтез первого пенициллина в этом мире, нужно обмыть. Так как в современной реальности хрен найдёшь институтской амброзии — технического спирта, придётся использовать Французский коньяк. Давай парень, коли ты хозяин, мечи закусон на стол, горючее как обычно за мной.

Кац хмыкнул, но ничего не сказал, а молча, встал и вышел из кабинета. Конечно, это же не 21 век и холодильника как тогда в его лаборатории не было. Зато кухня, по-видимому, в новоявленном комитете уже была, и Кац направился туда за закуской. У меня тоже не было фляжки с техническим спиртом как в 21 веке, но зато имелся денщик с вещевым мешком. А в этом мешке, на всякий случай (если Великий князь решит гульнуть), Первухин носил две перемотанные портянками бутылки французского коньяка. И самому денщику я ещё не давал команды идти отдыхать, он ожидал меня перед кабинетом Каца. В общем-то, я был намерен ночевать в своём особняке, а у Первухина там была своя коморка. Так что коньяк был вполне доступен и пока Кац направился обеспечивать поляну закуской, я выглянул в коридор и дал команду Диме, доставать одну единицу неприкосновенного запаса.

Может быть, чтобы заглушить все сомнения и неуверенность, этого количества спиртного было и мало, но паническая атака — панической атакой, а чувство долга оставалось чувством долга. Напиваться в хлам я не имел право — скоро должны были подойти Латышские стрелки поручика Берзиньша, и их нужно было размещать. А в хлам пьяные Великий князь и его секретарь плохой пример для дисциплинированных латышей. Это я и высказал Кацу, когда мы пропустили по первой рюмке. После второй он опять начал меня тестировать, на предмет изменения личности. А после третьей, ехидно заявил:

— Да..., Михась! Смелость, мужество, справедливость — первые признаки алкогольного опьянения.

И после этого мерзко заржал.

И как не странно, вся моя неуверенность, подавленность и прочие признаки угнетённого состояния прошли. Хотелось рвать и метать, чтобы не допустить сползание моей родины в выгребную яму истории. Прилив энергии требовал выхода, и я вынудил моего друга устроить мне экскурсию по особняку Смольного института. Для стороннего наблюдателя это было бы жуткое зрелище. Да что там сторонний наблюдатель, даже у меня, когда мы вышли в тёмный коридор по спине поползли мурашки ужаса. Хотя Смольный институт и имел кое-где лампы накаливания, но в данный момент времени электричество отсутствовало и мы направились на эту экскурсию с керосиновой лампой. Я шел и с замиранием сердца представлял, что тут ходили такие монстры, как Ленин или Троцкий. Весь маразм своей затеи я ощутил, когда часы, расположенные во многих кабинетах Смольного, начали практически одновременно бить двенадцать часов. Когда наступила тишина, я воскликнул:

— Ладно, Кац достаточно! На другой этаж уже не пойдём. Теперь я примерно представляю, сколько в этом здании можно разместить бойцов.

Мой друг, как мне показалось, зловеще ухмыльнулся и каким-то загробным голосом ответил:

— Как не пойдём? Ты разве не хочешь посмотреть подвал? Навестить финна, у которого отжал бабло? Прикинуть, скольких врагов можно туда поместить?

— Да иди ты к чёрту — сам будешь размещать узников в своём КНП. Ты на хозяйстве остаёшься, вот и будешь заниматься расчисткой политического поля России, от явных маразматиков и предателей. А моя задача, мочить их на внешних контурах и обеспечить тебя силовой поддержкой. И заметь, я уже работаю по этому вопросу. И это ещё одна причина, почему мы не пойдём в твой подвал. Вот-вот должны подойти Латышские стрелки. Я ради этого в Смольный и приехал. Нужно познакомить тебя с их командиром поручиком Берзиньшем. Хоть под его командованием Латышских стрелков не очень много, но зато они ребята проверенные и не поддадутся на большевицкую пропаганду.

Я рассказал Кацу, как проверял латышей и посоветовал обратить внимание на их командира, сказав:

— Знаешь Саня, а он, пожалуй, подойдет на роль, которую в нашей реальности исполнял Дзержинский. Казалось бы, флегматик, но когда нужно действует быстро и безошибочно. Твёрдый характер, не трус и беспощаден даже к своим соплеменникам. Имеет чувство долга, холодную голову и надеюсь чистое сердце, без гнилой буржуазной сущности. Пожалуй пора нам учреждать Великокняжескую ЧК. Без этого не пробить нам ни одного нормального дела. Заболтают, замотают и, в конечном счете, сбросят в выгребную яму все наши спасающие эту разложившуюся власть начинания. Я чем больше окунаюсь в действительность этой реальности, тем больше понимаю большевиков. Действительно всё сгнило и, по-видимому, если хотим выжить, придётся во многом пользоваться их опытом.

— Михась ты, что совсем обалдел? Какая к чёрту ЧК, у царя есть охранка. Её нужно реформировать, а не заниматься созданием новой структуры!

-Хм..., реформировать! Времени нет, Кац, не успеем мы найти и продвинуть туда нужных людей. Пусть там и есть умные и опытные люди, но сама система уже так закостенела, что еле справляется с привычными вызовами, а предстоят новые. Мы о них знаем, вот и нужно быть готовыми их погасить. Не на ура брать прошедших большую школу нелегальной работы, революционеров, а создать так, сказать, засадный полк. Заговорщики вроде бы провели охранку, а тут бац им на хвост сваливается какая-то ЧК. Конечно в подпольных организациях, народ осторожный и опытный и они быстро научатся обманывать новую структуру. Но главное-то мы добьёмся — на какое-то время собьём темп революционной работы. Сам же сформулировал главную задачу — нам бы 1916 год простоять, да 1917 продержаться. А там как мы знаем Германия, и Австро-Венгрия проиграют войну и можно надеяться на репарации. Вот чтобы продержаться нам и нужно создать, что-то типа тайной службы безопасности. Наряду с другими мерами, которые мы пытаемся применить, эта тоже будет способствовать удержанию ситуации под контролем.

— Говоришь, что времени нет, что многие затеянные нами мероприятия буксуют и нужно внедрять дублирующие, а сам хочешь уехать из Петрограда. Всё это скопище проблем бросить на меня. Михась, я же не справлюсь!

— Нужно Кац, нужно! Знаешь же, что без силовой поддержки нам труба! А где её взять? Только в корпусе, которым командовал Великий князь. Значит необходимо ехать в действующую армию и там кровь из носа внушить уважение и любовь, по крайней мере, офицерства к нынешнему Михаилу Александровичу. Слава Богу, вроде бы, по крайней мере, в "дикой" дивизии к нему относились очень хорошо. Воспоминания, отложившиеся в долговременной памяти, говорят об этом однозначно. Джигиты любили своего командира и беспрекословно выполнили бы любой его приказ. Остаётся использовать этот ресурс и может быть даже его приумножить. И даже без моего участия это происходит постоянно — в газетах продолжают печатать хвалебные статьи о Михаиле Александровиче. Вон в Лазаревском я купил несколько столичных газет, так в каждой была статья в передовице, как Великий князь отважно отбился от многочисленных бандитов, напавших на безоружный санитарный поезд. Журналисты уже откопали этот эпизод и сейчас каждое издательство, с большой фантазией разрабатывают эту золотую жилу. Оперативно черти работают, даже фотография места боя с убитыми егерями опубликована. А интервью с санитарками ставшими свидетельницами этого подлого нападения, вряд ли оставят равнодушными мужиков сидящих сейчас в окопах. Так что хороший фон образуется для моего появления на фронте. Ещё пару раз принять участие в каких-нибудь операциях и можно сказать, дело сделано — я полностью вписался в образ Михаила Александровича.

— Ну, впишешься ты в образ боевого генерала и что? В Питере-то многие дела без Великого князя забуксуют. Сейчас еле двигаются, хоть денежной смазки я не жалею, а без толкача из рода Романовых, всё вообще встанет. Тем более деньги тают с ужасающей быстротой.

— Вот тебе и ещё одна причина быстрее оказаться на фронте. Перед тем как окажусь в своём корпусе, нужно будет заехать в ставку, в Могилёв и встретиться с императором. Как комкор, я обязан доложиться главнокомандующему, что прибыл после лечения и приступаю к своим обязанностям. Думаю, при такой газетной шумихе мне удастся выжать кое-какие средства на производство нового оружия. Ну и предупредить брата, что на Распутина готовится покушение. В общем, буду действовать так, как мы с тобой уже обговаривали.

Наш разговор был прерван появлением Первухина. Он доложил, что прибыл поручик Берзиньш и сейчас он дожидается Великого князя, перед кабинетом господина Джонсона. Естественно на этом наша экскурсия по помещениям Смольного института закончилась, и мы направились обратно. Да и пьянка закончилась тоже. После представления командира Латышских стрелков Джонсону и повторению задач, которые ставятся перед подразделением поручика, я попрощался и направился в сопровождении Первухина к Роллс-ройсу. Водитель, как уже повелось, ночевал в Смольном и как сказал мне Кац, уже ожидал меня на своём рабочем месте, то есть в автомобиле.