Коносубарский кантай

— Дайте поспать, ироды!

И затихла, беззвучно посапывая и колыхая дыханием оторвавшийся листик, застрявший в траве перед её лицом.

Если попу и одежду сама девушка могла и не опознать — может, у этих тоже боевая форма с одеждой меняются местами в бою?, — то вот голос, будь он хоть не просто заспан, а конкретно так пропит и сипл, не узнать было невозможно.

Сначала канмусу возжелала дать полноценный залп из всех калибров по схрону и его начинке, но здравомыслие оказалось чуть быстрее, чем рефлексы, и занесло в активные слои сознания простую мысль: в эфире — полнейшая тишина.

В радиоэфире — только атмосферные шумы. А в том эфире, что соединял между собой Дев Флота, обеспечивая связь и координацию флотов, эскадр и отдельных единиц на ТВД, и вовсе царила гулкая тишина. До девушки не сразу дошло, что не ощущается собственным опытным ухом, а так же ушами феечек-связистов, ни малейшего намёка на ментальное давление, всегда сопровождавшее любое появление Глубинных.

Смутный намёк на догадку забрезжил было в голове канмусу, но был нещадно задвинут в угол выходкой призовой группы: отряд из девяти феечек-десантников, ловко пробежав по правой половинке носовой брони, с писком и улюлюканьем на верёвках спустился до земли, а через миг мелкие духи-помощники уже вовсю карабкались по беззащитному телу Глубинной. Через полминуты возни один из них что-то прокричал бравым писклявым голоском, остальные упали на одно колено, а командир отряда торжественно воткнул в самую высокую точку взятой вершины зубочистку с кривовато, но стильно принайтованным к нему флагом.

Неудивительно, что их возня не осталось незамеченной, но, так как веса в феечках было чуть больше, чем мозгов у среднестатистического голубя, Глубинной всерьёз они восприняты не были; та лишь вяло отмахнулась и, с блаженством плямкнув губами, вытянулась на животе — пространства между огромных корней на этот манёвр вполне хватило.

И, соответственно, самой высшей точкой стало не плечо, но азартно оттопырившаяся в сторону закрытых листвой и тучами небес левая ягодица...

Дева Флота даже не представляла, что вполне обычные горло и связки Глубинной способны выдать настолько поразительной убойной мощи визг: феечек призовой команды просто снесло высокочастотными колебаниями воздуха, удержалась только та, что руками, ногами и зубами вцепилась в зубочистку флагштока, основательно заглубившуюся в ягодичную ткань, а прямо по направлению выброса звуковых волн в сплошной стене внезапно обрушившегося ливня вообще образовался сквозной туннель, чей конец терялся где-то за разлетающимися струями воды, сорванных листьев, вырванной травы, молодых, морально неустойчивых, а потому склонных к отрыву веток и поднятого перегноя.

Не прекращая визжать, Глубинная вскочила на ноги, ухватилась за повреждённое достоинство, попав ладонью на острие зубочистки, и, умудрившись на одном дыхании ещё и ойкнуть, перевела децибелы вовсе в ультразвук.

На дереве, росшем сотне метров от места пробуждения Глубинной и Девы Флота, покачнулось закреплённое в ветвях гнездо, а свежеотложенные старательной кукушкой яйца взорвались под своей несушкой, начисто контузив последнюю и отбив всё желание идти на поводу инстинктов. Возможно, в этот примечательный момент в куцых птичьих мозгах даже промелькнуло нечто, что можно было бы перевести как: «Да ну нахер!» Но так ли это было, или нет, ни эмиссар Перуна, ни Глубинная, ни мы не узнаем.

Тем временем у Глубинной начал заканчиваться воздух в лёгких, а вместе с тем потихоньку стал просыпаться и разум, благодаря чему беловолосая Дочь Бездны резко заткнулась, выпучила глаза на канмусу, а несчастная помятая феечка таки смогла героически совершить манёвр «реверсивное наступление» и спрятаться за пяткой Девы Флота.

— Вот это я понимаю — нетрадиционное использование активного сонара, — сказала канмусу и поковыряла мизинцем в ушной раковине. — Даже вспомнила, как со снабженцами морпехов на рыбалку ходили — те тоже в выборе средств не стеснялись. Кстати, угадай, в каком ухе у меня звенит?

Если бы Глубинная дева могла видеть феечку-связиста, что свесилась за леер башенки РЛС и теперь, разнонаправленно вращая глазами, отважно блевала радугой дальше, чем видела, то ответ бы смогла дать сразу и совершенно верный.

— Эм... — стушевалась беловолосая, смущённым взглядом оранжево-жёлтых глаз окидывая канмусу. — В правом?

— Не-а, — широко улыбнулась Дева Флота. — Ещё попытку?

— В левом? — заискивающе заглянув в глаза эмиссару, спросила она.

— И снова не-а.

— Нипоняла-а-а, — как-то резко загрустила Глубинная и, уронив пару прозрачных слёз, села на корточки, обхватив плечи и колени руками, и, спрятав лицо в образовавшейся ямке, беззвучно зарыдала.

Если до этого стволы у канмусу не поднимались в боевое положение, то теперь и вовсе опустились до состояния полной недееспособности. Отозвав снасти, девушка шагнула вперёд, на ходу расстёгивая толстовку. Пара секунд, и на обнажённые плечи легла тёплая ткань.

— С-с-спасибо, — прохлюпала Глубинная.

— В обоих ушах звенит, — призналась канмусу, садясь рядом и укладывая на колени рюкзак. — А также в среднем ухе и, учитывая лёгкую тошноту и головокружение, ещё и вестибулярный аппарат вибрирует.

— Тошнота? — вскинулась тут же заулыбавшаяся Глубинная. — Так может, ты того, этого... в смысле, маленький кораблик на стапели водрузила?!... А можно я буду крёстной?! А можно, я кораблику куклу-гавань сошью?! А кто папа? Адмирал, да?!... Или те самые мур...мар... морпехи?!...

От тяжёлого подзатыльника Глубинную спасли только и исключительно совершенно невинные глаза и феноменально чистая искренность мимики.

Девушка покачала головой, криво улыбнулась:

— У вас же мужчин нет, так откуда знаешь такие детали?

— Сёстры нашей Айсберг-химэ из Самой Большой Воды приплывали в гости, приносили дары, выловленные в больших железных коробках. Коробки вкусные, начинка нет, — пожала плечами Глубинная. — Там много было таких картинок, собранных в стопки. Там странные Девы, без груди, как у хвостожопок...

— Хвостожопки?

— Ага, — кивнула Глубинная. — Девы, охраняющие берега Самой Большой Воды, называют их, — белые бровки нахмурились, сползлись к переносице, выдавая активную мыслительную деятельность Дочери Бездны. — Вспомнила! Они зовут их линкорами Ре-класса.

Канмусу внутренне содрогнулась, вспомнив названного противника. Мелкие, шустрые, и отбитые на всю голову короткостриженные блондинки нижней планки половозрелости, с мясистыми хвостовыми демонами-симбионтами.

— Так вот, — как ни в чём не бывало, продолжила Глубинная. — Груди у тех Дев нет, как у хвостожопок, а между ног хвост болтается, только почему-то спереди, короткий и негнущийся. И они там, на картинках, целовали нормальных Дев, и совали в них всякое, — лёгкий румянец растёкся по бледным щекам, — и творили тоже разное. А иногда попадались картинки, собранные в несколько стопок, их ещё томами называли, кажется... И там показано было, что если совать хвост под хвост Деве, то у неё уже не получается уравнивать внутреннее давление с внешним, а потому начинает расти живот. А потом из подхвостья вываливается маленькая Дева.

— О как! — глубокомысленно изрекла канмусу, лихорадочно пытаясь сообразить — транспортные контейнеры с отборной хентайной мангой японцы случайно затопили, или же это была попытка реализации очередного безумного плана по приручению Глубинных? Не бомбами, так грехами человеческими?

— Да-да, — довольно закивала Глубинная. — Правда, были ещё картинки там, как Дева без груди делает всякие штуки с другими такими Девами... Только там, почему-то, никто из подхвостья не вываливался, и даже живот не рос... Наверно, это неправильные Девы, да?

Канмусу оставалось только пожалеть несчастную психику Глубинной, да самой содрогнуться от омерзения.

— Именно так. И Девы неправильные, и хвосты у них бракованные, и целеуказание хромает, и боевые задачи ставятся не там и не так. Но в целом — Дева без груди, но с передним..., — канмусу едва удержалась от истеричного смешка, — ...передним хвостом — называется «мужчина». А мужчина, который того-этого другого такого же — зовётся «содомит», он же «стрёмный глиномес», он же «homo pederasticus rectalofagus vulgaris» — существо от Природы неправильное и бракованное. Держись от таких подальше.

— П-поняла, — вновь залилась румянцем Глубинная и затихла, разглядывая расфокусированным взглядом почти непрозрачную стену воды, падающей с неба.

Так, в тишине, они просидели некоторое время, пока, наконец, неясное чувство не сформировалось в голове канмусу и не оформилось в чёткую, понятную мысль.

— Тебя как звать-то, белянка?

— Разведкрейсер номер тринадцать второй малой стаи поиска, наблюдения и атаки, ведомой лично пятой Хранительницей из свиты Айсберг-химэ.

— А имя, имя у тебя есть?

— Что такое имя?

Канмусу, с болезненным стоном прижав ладонь к лицу, покачала головой:

— Личная метка, особый позывной, который из всей стаи выделяет только тебя.

— Есть, — кивнула Глубинная и тут же бодро отчеканила: — Разведкрейсер номер тринадцать второй малой стаи поиска, наблюдения и атаки, ведомой лично пятой Хранительницей из свиты Айсберг-химэ.

— Имя — это короткая метка, а не вот это вот нагромождение слов.

— Оно и так короткое, — с важным видом кивнула Глубинная. И, зажмурившись, выдала что-то среднее между дельфиньей руладой и мелодичным протяжным «чхари-и-из».

Дева Флота тяжело вздохнула, откинулась назад, удобно опёршись спиной о гладкую кору дерева:

— Беда с тобой, белянка. Повторишь ещё раз?

— Чхари-и-из! — вновь разнеслось под раскидистой, густой кроной старого дерева.

Хмыкнув, канмусу посмотрела в живые, блестящие любопытством глаза:

— Есть идея. У нас по ротации служила некоторое время Айова, она с похожим акцентом говорила, и очень уж это твоё «чхериз» напоминает то, как она говорила о Стратеге: черизматик жинтыльмен; это значит харизма, в переводе с её родного языка. Давай, буду звать тебя Харизма, или Черри, для краткости?

— Собственный короткий набор командных слогов! — глаза Глубинной пожелтели, а из уголков слегка смеженных век покатились слезинки. — Спасибо, Дева-химэ!

И тут же, всем телом развернувшись вслед за головой, подалась вперёд, жаждуще вглядываясь в лицо канмусу:

— А ты? А как тебя зовут?

Дева Флота только ойкнула.

— Я... Я не помню...

Она сидела так долгое время, расфокусированным взглядом уставившись на травинки и редкие опавшие листья, на редких мурашей, деловито снующих в поисках пищи и материалов. Сидела, полностью уйдя в себя, и пыталась вспомнить.

Память дразнила близкими ассоциациями, но, стоило только приблизиться к ним, более-менее внятно сформулировать мысль, как пласт воспоминаний уходил вглубь, игриво махая хвостом напоследок.

Канмусу не сразу поняла, почему щекам стало вдруг на удивление тепло и приятно. Вздрогнула, выныривая из глубин собственной тёмной памяти, и почувствовала на лице чужие пальцы, и увидела внимательные оранжевые глаза, с тревогой смотрящие на неё.

— Не вспоминается?

И столько заботы и искренней тревоги было в её голосе, что Дева Флота едва не разрыдалась. Кивнула, наклонив голову, но сильные ладони подняли лицо вновь. Оранжевые глаза приблизились, лбы упёрлись друг в друга.

«Поразительно тёплая кожа!», — подумала канмусу. — «А с виду ведь снег снегом, льды присыпавший...»

— Призови оружие, Дева-химэ, — твёрдым голосом прошептала Глубинная и, когда та отошла на несколько метров — почти что к границе падающей воды, — канмусу призвала оружие.

Тут же от феечек посыпались рапорты о готовности всех систем, а связист, козырнув от замотанной наподобие чалмы головы, над которой смешно набекренилась пилотка, выдал сводку о пустоте эфира, в том числе и об отсутствии агрессивного ментального шума, характерного для Глубинных.

— Ну как, вспомнила? — Харизма... А ей и в самом деле имя идёт — есть что-то такое, сквозящее в движениях, заботливом выражении лица, весёлом блеске глаз, не улавливаемое напрямую, но вызывающее приятственное расположение.

— Нет, — мотнула головой Дева Флота, кося одним глазом на феечек-командиров всех БЧ снасти, разводящих руками и чешущих крохотными пятернями в затылках. И у них тоже амнезия...

Глубинная отвечать не стала, вместо этого отпрыгнула назад, под тугие струи ливня, и призвала свой обвес. Странный демон-симбионт, словно какой-то недоразвитый: две худосочные пары трёхпалых рук, жиденькое вооружение, ограниченное всего лишь четырьмя стволами ГК и восемью вспомогательными... Наплечники, покрытые похожей на хитин бронёй, чёрной сырой массой доходящие до кисти и закрывающие пальцы серьёзного вида когтями.

Глубинная, разведя в стороны руки демона, злобно усмехнулась:

— Ну что, смахнёмся?! — и со скоростью пули рванулась вперёд...

2.

Они сидели на поваленном бревне на окраине опушки, и, восстанавливая дыхание, только перекидывались многозначительными взглядами и героически молчали. Там, где ранее была пусть и не глухая чащоба, но конкретный такой себе добротный лес, теперь в небеса щурилась слегка вытянутая округлая проплешина, щедро присыпанная опилками, щепками, изломанными, а то и вовсе вырванными с корнем деревьями, сбитыми листьями и перепаханной почвой, являя собой внешние проявления натуральной зоны военных действий.

— М-да, — выдохнула канмусу, окидывая взглядом территорию бывшего леса. — И в самом деле — АдЪ и Израиль. А если бы ещё и пушки использовали, а, Черри?

Дочь Бездны почесала в затылке и глубокомысленно изрекла:

— М-да...

Внимательно осмотрела идеальные ноготки, ещё раз вздохнула и, повернувшись к Деве Флота, спросила:

— Ну как, вспомнила?

— Нет.

Канмусу покрутила головой, разминая шейные мышцы, и, свесившись с бревна, подтянула к себе ногой рюкзак.

Вопреки ожиданиям, инвентаризация оказалась далеко не бесплодной: косметический набор, обжимка, пачка стяжек, гибридные пассатижи-бокорезы, россыпь отвёрток, коробок коннекторов, флакончики мыла-антисептика, обезжиривателя и жидкости для снятия лака, зубочистки, влажные салфетки, жменя всевозможных болтиков, гаек, хомутов и обрывков медных проводов. Во втором отделении нашлись платок, ватные палочки, бутылка минералки объёмом 0,7 литра, да плотный невскрытый пакет ИСЖГ с сильно затёртым от времени серийным номером. Зажигалка, охотничьи спички и пачка сигарет оказались приятным дополнением к уже найденному.