| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Знаешь, Сашка? Для пользы дела, давай остановимся на втором варианте, а доказательства... Кто у вас сейчас Генсек? — И он вопросительно посмотрел на Бермана.
У нас, — Сашка с нажимом произнес это слово — Горбачев.
Только произнес Берман эту фамилию, как Кострова аж передернуло. Словно током ударило. Он только теперь понял, в какую болевую точку истории его забросило. В самое начало вселенского бардака.
Ну, так готовьтесь, — выдавил он внезапно севшим голосом, -Скоро получите указ о борьбе с алкоголизмом. Это и будет самое начало всех тех событий, о которых я так долго тебе рассказывал.
Ну-ка, ну-ка, что еще за указ? — Глаза Бермана заблестели от любопытства.
Знаешь, что? — Костров посмотрел на часы, которые показывали половину третьего ночи, — Поздно уже. Давай-ка, ляжем спать, а все остальное завтра утром.
Назавтра, утром они встали, умылись, позавтракали, и за завтраком Сергей рассказал Берману об указе.
И учти, получится все, точно наоборот, от того, что там наверху хотели. Как только выйдет указ, народ как с цепи сорвется. Пить будут в два раза больше, чем до этого, а количество спиртного, в магазинах, будет ограниченно. Цена на спиртное пойдет вверх, тут уж спекулянтам будет раздолье, правда и сажать за это будут строже, чем за убийство. Вот и подумай над этой задачкой, а мне надо пока разобраться со своей работой. Кстати, ты не знаешь, где я сейчас работаю?
Сашка покрутил у виска пальцем.
Ну, ты брат, совсем того. Ты устроился швейцаром в ресторан какой-то в Петродворце.
Вот даже как? Докатился. Ну, тогда торопись. До указа остался, где-то, месяц.
Не боись, все сделаю.
Сергей и не боялся — знал, что Берман все сделает, потому-то к нему и обратился. Самому же ему надо исправлять прошлые ошибки. Одна из таких ошибок, это работа гардеробщиком в ресторане.
Уже вернувшись в Ленинград из Воркуты, куда Сергей ездил работать на шахту, он, по рекомендации одного своего приятеля, устроился гардеробщиком в ресторан "Парковый" в Петергофе. Там, в ресторане, Сергей вплотную познакомился с той стороной жизни, которую обыватели любят смотреть по телевизору в сериалах и передачах "Дежурная часть". Ресторан был всего один на целый район города. Посадочных мест в нем было 120, а приходило каждый день желающих, человек четыреста. И вот двумстам, из них, нужно было отказать. И почти все они были или твои, или чьи-то знакомые. Контингент, приходивших в ресторан, тоже, еще тот. Тут и милиция, и бандиты, и хулиганы, и цыгане, и военные, и дамы легкого поведения, и рабочие часового завода. Частенько, недовольные люди пытались решить вопросы кулаками. В таком случае, очень многое зависело от того, с кем рядом ты работаешь. Тогда-то и узнал Сергей, что пригласивший его работать человек, которого он знал с детства и считал своим другом, никакой не друг, а самый настоящий трус. Уже потом Сергей понял, что таких людей надо просто гнать от себя прочь и лучше в шею, чтобы им неповадно было крутиться возле тебя, но тогда, по молодости и великодушию, он простил его и продолжал считать своим, пусть не другом, но приятелем. А в результате, он оставался один на один с толпой, когда один неверный шаг мог стоить не только здоровья, но и жизни.
...возможно, с часового завода, а может быть, они пришли за бутылкой водки, а это уже его хлеб. Сергей приоткрыл дверь и впустил одного из них внутрь. Тут же, второй, из стоявших за дверью парней, оттолкнул Сергея и протиснулся в прихожую ресторана.
Эй, дорогой, а ты куда? — остановил парня Сергей, одновременно, пытаясь загородить ему вход. Парень был раза в полтора тяжелее Кострова, гораздо шире его в плечах и явно на взводе.
Ну, что ты мне сделаешь, дохляк? — парень сгреб Сергея за грудки и поднял перед собой на вытянутые руки.
Самое скверное, что при этом он захватил широкие рукава его куртки и лишил Сергея возможности действовать руками. Ногами, в этом положении, Сергей сделать тоже ничего не мог. Все это Костров понял в доли секунды. Как всегда, в момент опасности у Сергея открывалось какое-то чувство, которое позволяло ему вывернуться из любой трудной ситуации, и чем опасней было положение, тем четче он действовал. Время, будто, замедляло свой ход, и он видел все, словно со стороны, находя единственно правильные решения.
"Хорошо, ты поднял меня, ну и что ты дальше будешь делать"? — подумал Сергей. Он полностью расслабился и представил мысленно, как становится жидким и тяжелым, как ртуть, и, буквально, вытекает из рук парня на пол. Одновременно,он видел, что тому все труднее становится его держать. Наконец, парень опустил его на землю, отпустил правую руку и стал отводить ее для удара. В тот же момент Костров, буквально, выстрелил своей правой ему в подбородок. Все было кончено. Время снова пошло своим обычным ходом. Здоровяк лежал на полу, его приятели извинялись, а Сергей говорил им,
Ну, почему нельзя просто нормально подойти и поговорить по-человечески? Почему, для того, чтобы вы стали людьми, вас надо бить? — Посмотрев по сторонам, он увидел своего друга Рыжакова, который делал вид, что все случившееся его не касается.
А ты, что стоял, когда меня бить собирались?
А зачем мне лезть в это дело, когда я знаю, что ты и сам с ними справишься? — сделал тот удивленное лицо.
Может быть, так и считал бы его Сергей своим приятелем, если бы не один случай, происшедший с ним уже двадцать лет спустя...
Поздним дождливым вечером, возвращался он домой, вернее, в комнату, которую в то время снимал на Лиговке. Войдя в арку своего дома, он увидел, как от стены отделилась тень и двинулась ему навстречу. Парень, а это оказался именно парень, сунул руку себе в карман, вынул из него нож и, выщелкнув лезвие большим пальцем правой руки, проговорил, загораживая Сергею проход,
А ну, давай... — впрочем, что давать этому парню, так и осталось загадкой, потому, что Сергей, к тому времени, уже давно, Сергей Дмитриевич, просто дал ему кулаком в челюсть.
Вижу, что кое-кто из читателей саркастически усмехнулся, — "Уж слишком любят эти фантасты крутых суперменов, которые решают все проблемы за одну секунду, и которым ничего не стоит справиться голыми руками с вооруженным грабителем". Да что ты, уважаемый читатель, какая же это фантастика? Тут ее и нет вовсе. Просто, Сергей в своей жизни побывал во многих переделках, из которых без холодной головы и быстрой реакции ему было бы не выйти, а еще он заметил: до тех пор, пока вооруженный грабитель не докончил до конца первую фразу, он не готов пускать в ход оружие. Может быть, это замечание кому-нибудь в свое время спасет жизнь.
... И в то же мгновение Сергей почувствовал, что опасность сзади. Поворачиваясь и одновременно уклоняясь, от возможного удара, он увидел бутылку, опускающуюся ему на голову. Сознание его как будто раздвоилось, и он был уже не в подворотне, а в каком-то сквере. Вокруг него стояли кавказцы, а в конце аллеи Сергей видел убегающего Рыжакова. Дальше Сергей вспомнил, как голову его буквально расколола страшная боль, и темнота обрушилась на него. Все это он увидел, одновременно с опускающейся на его голову бутылкой. Он успел отвести удар. Перехватил руку нападавшего, дернул ее на себя, выпрямляя до отказа, и резко ударил по локтевому суставу, понимая, что делает человека калекой. С некоторых пор он не считал, что с подонками следует церемониться. Только после этого случая Сергею стали понятны многие изменения, прежде всего ухудшение здоровья, происшедшие с ним лет двадцать назад. И все это время, рядом с ним находился человек, ни разу не заикнувшийся о том случае и называвший себя его другом.
Так вот, с этой работой, безусловно, надо было заканчивать. Что он и сделал. Правда, пришлось отработать две недели, но он использовал это время, для того, чтобы подзаработать денег.
Кроме того, Костров, за это время позвонил знакомому фарцовщику и заказал тому компьютер с принтером, потом отправился к бывшему однокашнику, в один проектный институт и убедил его, что эта вещь, а заодно и он сам, им просто необходимы.
Не прошло и трех дней, а Сергей уже позвонил Любе. Он и сам был удивлен, с каким волнением набирал ее номер и слушал длинные гудки в трубке.
Алё, — наконец из трубки раздался ее голос.
От волнения у него даже пересохло в горле.
Алё, я вас слушаю, — настойчиво повторили на том конце линии.
Алё, — наконец, ему удалось разлепить свои губы, — Мне нужен доктор.
Вы уверены, что не ошиблись номером? — спросила удивленная Люба.
Уверен. Мне сказали, что здесь живет лучший доктор в мире.
Нет, где Айболит, не могу вам сказать. Позвоните по номеру сто двадцать пять.
Люба уже его узнала и весело смеялась у телефона.
Какой Айболит? Послушайте, доктор, у меня уже два дня болит душа.
Молодой человек, вы таки ошиблись. Душевнобольных принимают в психоневрологическом диспансере.
Ну, пусть не душа, — не сдавался Сергей, — Что-то ноет в груди слева.
Совсем плохо. Вам необходимо вызвать скорую помощь.
Непременно, скорую, — согласился Сергей, — Потому я и звоню тебе, Люба. А чтобы помощь пришла скорее, я поеду тебе навстречу. Итак, называй место встречи.
Подумав несколько секунд, девушка сказала,
У метро "Московская", у памятника Ленину, в том месте, куда он указывает рукой.
Как тебе не стыдно, — укоризненно произнес Сергей, — Ведь Ленин указывает на ближайший гастроном.
И они принялись весело смеяться.
Фу, какой вредный, — она все никак не могла успокоиться от смеха, — Ты лучше приглядись, он указывает на место перед собой. Там и встретимся через час.
Так, сверяем часы, — Сергей посмотрел на будильник, — На моих 13. 01. Значит в 14. 01. — на этом месте, — и он положил трубку.
Полагая, что от этого свидания, во многом, будут зависеть их дальнейшие отношения, он вышел из дома пораньше, чтобы купить цветы и все равно, чуть не опоздал на свидание. К сожалению, он еще не до конца адаптировался к действительности и просто забыл, что достать цветы в это время, была большая проблема. Ну, не продавали, в восьмидесятых, на каждом углу, в любое время года, гвоздики, розы и тюльпаны. Насилу удалось ему купить, возле станции метро, букетик мимоз. Часы его показывали 14-00, когда он подбежал к памятнику Ленину. Любы, слава богу, еще не было. Оставалось понять, куда указывает рука вождя? Наконец, ему удалось определить это место. Сергей встал, как часовой на часах, и ждал целых пять минут. Любы не было. Сергей присмотрелся к вождю. Его рука была вытянута вперед и вверх. При этом кисть руки загибалась, и четыре пальца указывали вниз, большой — на крышу дома, стоявшего через дорогу, а сама рука — где-то на окна четвертого этажа. Приставив руку к глазам, как козырек, Сергей стал разглядывать дом напротив, когда за его спиной раздался короткий смешок, и уже знакомый, и такой приятный, для его слуха, голос спросил,
Больной, кого это вы там высматриваете?
Он резко обернулся. Люба стояла у него за спиной и делала вид, что тоже пытается что-то разглядеть на том доме.
Ну, слава богу! — с облегчением произнес Сергей, — А то мне уже в голову пришла страшная мысль.
И какая же тебе в голову пришла мысль? — Люба, из последних сил, старалась казаться серьезной, — Поймите, больной, я интересуюсь, как врач, а то: странные мысли, навязчивые состояния, и все такое.
Понимаешь, после того, как я увидел, что четыре пальца Ильича указывают на то место, где я стою, и где тебя не было, а пятый указывает на крышу дома, где я тебя тоже не увидел, я подумал, что, может быть, мы должны встретиться с тобой в прекрасном будущем, дорогу в которое постоянно указывал Ленин, и мне стало страшно.
Но, почему это тебя так испугало? — Она подошла к нему близко-близко и посмотрела ему прямо в глаза.
Потому, что я не хочу идти туда один, без тебя. И он, неожиданно для себя самого, привлек ее к себе, и они слились в долгом поцелуе.
Сережка! Мы просто сумасшедшие, — она, наконец, отстранилась от его объятий, — На нас же люди смотрят.
Да пусть смотрят, — Сергей огляделся вокруг.
В самом деле, несколько прохожих даже остановились, разинув рты, а одна старушка укоризненно качала головой, наверняка ругая про себя бесстыжую современную молодежь.
Хотя, ты права, не стоит так открыто бросать вызов общественной морали.
К чему бесплодно спорить с веком?
Обычай — деспот средь людей.
И они, взявшись за руки, пошли по направлению к парку Победы.
Уже ночью, вволю нагулявшись в парке, накатавшись на каруселях, наевшись мороженого, слегка уставшие и бесконечно счастливые, они стояли под окнами Любиного дома и никак не могли расстаться.
Ладно, пора идти, а то ты не доберешься до своего дома, — наконец прошептала Люба, — Только обещай, что не пропадешь надолго.
Обещаю, — улыбнулся Сергей, — Что я тебе еще успею надоесть.
Ни-ког-да, — медленно, по слогам и очень серьезно произнесла Люба и отрицательно покачала головой. И уже подойдя к своему подъезду, она повернулась, посмотрела на него и повторила,
Слышишь, никогда.
Хлопнула дверь подъезда, закрываясь за ней. Простучали по лестнице ее каблучки, а он все стоял на месте и глядел ей вслед. Наконец, он очнулся и посмотрел по сторонам,
А что, Сергей Дмитриевич, жизнь-то, кажется, стала улыбаться тебе? — сказал он сам себе и, насвистывая веселую мелодию, бодро зашагал через пустырь к дороге, ловить частника.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
