Кел заморозил целый номер в отеле Айдахо-Фолс. К тому времени на базе оставалось человек тридцать живых. "Колыбель ада", — журналисты потом полюбят это название, — оцепили тройным кордоном, люди в защитных костюмах передавали еду, одежду и обещали сжечь заживо всех, кто осмелится покинуть карантинную зону.

— А что, можно попробовать. Согреемся, — иронизировал полковник Ренделл.

Крис потребовала пятигаллоновую бутыль джина. Лорен даже не знал, что "Бомбей" выпускают в таком впечатляющем формате.

— Мы все умрем. — Сидя на кровати, она делала глоток за глотком из горла, серые глаза блестели. Сравнение с зимним небом вовсе не казалось поэтичным. Лорен отобрал бутылку.

— Создадим антидот.

— Не успеем. Мне уже холодно.

Лорен принес термометр. Тридцать шесть и восемь. Тридцать семь.

— Субфебрилитет на нервной почве, — прокомментировал он на правах старшего (целых два часа!) брата. За себя почему-то не боялся, подумаешь, ледяная смерть. Говорят, это даже не больно. Жертвы морозянки жаловались только на озноб, температура тела снижалась, пока не доходила до критической отметки. Убивала гипотермия, но вирус продолжал работать, превращая внутренние ткани в мороженое мясо, в искристые нетающие кристаллы. Почти красиво.

Они так и не заболели.

Полковник тоже держался, живучая ящерица. Когда остались они втроем, морозянка настолько распространилась по миру, что удерживать ученых в карантине, а историю за семью замками правительственной тайны стало невозможно.

Им позволили выйти только чтобы доставить в камеру предварительного заключения. Снаружи по-прежнему царила пустынная жара. Кактус по имени Флэтли Крис прихватила с собой: растения не болели и не переносили вирус.

Монография по вирусологии закончилась, оставались еще пара выпусков Science за прошлый год и несколько научно-фантастических романов, старых и проверенных временем: Брэдбери, Азимов, Саймак.

Сломанные очки норовили расклеиться окончательно, в прямом смысле слова. В углу незримым укором и терновым венцом возвышался разросшийся Астрофитум.

Крис мерила камеру шагами.

Это бесило, но меньше, чем могло бы. Лорен давно взял на себя вину за произошедшее, хотя морозянку они создавали вместе, ну и сестра всегда была талантливей его, так что ей принадлежало примерно 60% работы. 66% для верности. 66,6.

— Мне кажется, или тут какая-то подстава?

Крис остановилась посреди камеры. После года на базе оба привыкли к тесным пространствам, разница только в решетках.

— Они что, отправляют нас обратно? Исследовать все тот же virus congelatio, просто продолжить на том, на чем остановились?

Лорен подумал о полковнике Ренделле. Наверняка тот уже мертв, решил ли это трибунал или вырвавшееся на свободу бактериологическое оружие.

— Ты смотрела статистику, Крис? Каждый день — до двадцати тысяч новых случаев, пандемия захватила все страны мира. Как я и говорил, нас отправят загонять в ад того дьявола, которого мы выпустили.

— Ты не веришь в дьявола. И в бога.

— Ты тоже.

Лорен перелистнул журнал. Из него выпала брошюрка какой-то секты, из тех, что используют дешевые стоковые фото для полиграфии. На обложке улыбающиеся белый мужчина, женщина в длинной юбке и ребенок — конечно же, мальчик, — стояли на покрытом травой и цветами острове, сверху вниз взирая на поросшие льдом искореженные тела. Остров парил в воздухе, нарушая все законы гравитации.

"Кто спасется в конце времен?" — гласил заголовок.

— Откуда у тебя эта херня? — Крис взяла журнальчик и приготовилась порвать.

— Понятия не имею, — Лорен пожал плечами. — Но он хорошо иллюстрирует метафору про ад и дьявола, ты не находишь? Мы устроили этот апокалипсис, нам его и прекращать.

Крис села на жесткую кушетку и закрыла лицо руками. Костяшки кровоточили.

— Из-за нас погибли тысячи людей. Десятки. Сотни тысяч. Может, уже и миллионы.

Лорен обнял сестру за плечи, словно им было лет по десять, она уронила мороженое, а он обещал купить новое.

— Мы выполняли свою работу, Крис.

— Это тупая отговорка, Лори.

— Нет, не отговорка. Мы контролировали то, что происходило в лаборатории, и если бы чертов ублюдок не влез своими грязными лапами и не утащил пробирку, то штамм C-125 принес бы людям благо, а не зло. Человеческий фактор нельзя предусмотреть, но не мы сотворили то, что случилось. Нас назначили виновными, вот и все.

Мужчина и женщина на обложке журнальчика лыбились с особой издевкой, словно подчеркивая: ага, мы говорили. Это все ваше ГМО, высокие технологии, стволовые клетки, феминизм, ЭКО и аборт как свободный выбор. Наслаждайтесь.

Лорен скомкал неподатливый глянец и швырнул в угол камеры.

— Как бы то ни было, мы все исправим.

Крис шмыгнула носом, прижимаясь к плечу брата. Это успокаивало обоих, сработало и теперь.

Приговор вступил в действие со следующего утра. Их отправили обратно на базу, которая теперь должна была стать одновременно госпиталем и исследовательским центром.

"Монстрам разрешили опыты над людьми!"

"Лорен и Кристина Цанн: "Мы продолжим работу с "морозным вирусом".

"Правительство скармливает заболевших людоедам!"

"Вина доказана: продолжайте в том же духе!"

Заголовки в интернете повторяли друг друга, большинство даже не тратили времени на рерайт, копируя приговор и последнее "интервью" из зала суда. На нем оба "монстра" выглядели слишком подавленными, но ретушеры позаботились о том, чтобы превратить Лорена в двуногого Джаббу Хатта, а Крис — в какую-то сумасшедшую злодейку, вроде Беллатрис Лестрейндж из экранизации "Гарри Поттера".

— Почему они так это выставляют? Мы ведь правда хотим исправить, — спросила Крис, пока они повторяли пустынный путь. Им разрешили взять планшет, пока еще ловила связь. За бронированным фургоном, похожим на давешний военный вездеход Кела, следовал еще один, полностью закрытый: в нем везли зараженных. Официально подопытные сами соглашались на "экспериментальное лечение", о чем раз двести заявил президент и все службы ООН разом.

— Ненависть продается лучше. Кроме того, ты ведь не думаешь, что мы будем единственными исследователями морозянки? Из нас уже вытрясли все, что могли, теперь проблемой займутся целые государства. Для нас задумали пытку, наказание, вот и все. Но это неважно.

Крис отложила планшет.

— Ты прав. Неважно. Мы начали, мы закончим.

Надежда стоила не меньше, если судить по пока еще живым жертвам морозянки.

Вымерший однажды бункер встретил молчанием могилы — пустой могилы, откуда эксгумировали всех мертвецов. Резко пахло хлоркой, этот универсальный способ обеззараживания работал и против морозянки; не передавайся вирус воздушно-капельным путем, пандемию давно бы схлопнули.

— Добро пожаловать домой, — неуверенно пошутила Крис. — Что, где там наши подопытные? Если верить таблоидам, мы только и мечтаем вскрыть пару несчастных, словно лягушек на уроке биологии.

— Добровольцы, — исправил ее Лорен. — Согласившиеся на экспериментальное лечение. И у них мало времени, морозянка убивает за несколько дней, сюда привезли с ранними симптомами, но отоспаться нам не грозит.

— Я уже отоспалась в тюрьме, спасибо. Пойду поставлю Флэтли под ультрафиолетовую лампу. Ему не нравится темнота.

Узкие коридоры, скучная серовато-зеленая краска на стенах. Комнаты даже меньше, чем тюремная камера, и там, пускай под потолком и зарешеченное, но пропускающее солнечные лучи окно. Снаружи двойное оцепление. Попытка сбежать — расстрел на месте, конвоиры объяснили вполне доходчиво. Несмотря на полный костюм биозащиты наручники сняли только перед тем, как захлопнулась дверь.

— Выходить погреться тоже нельзя? — вслед крикнула Крис.

Ей не ответили. Не тот случай, когда молчание знак согласия, предположил Лорен.

— Не замерзнем, — эта двусмысленность заставила сестру коротко хихикнуть. Они должны были умереть от морозянки в числе первых, но даже не чихнули. Лорен вспомнил полковника Ренделла: тот тоже был жив, когда его последний раз видели, несколько месяцев назад; за это время он мог сто раз превратиться в филе из супермаркета по скидке, и вряд ли им расскажут о судьбе человека, который принял их на работу в прошлый раз.

Военные преступники не должны рассчитывать ни на сочувствие, ни на понимание, и сентиментальность здесь неуместна.

В глубине души они не верили в то, что действительно создали новую чуму, выпустили всадника апокалипсиса, который один стоил четверых. Психика защищает себя от перегрузок, родители с детства приучали брать на себя ответственность и строить собственную жизнь так, чтобы ею можно было гордиться, поэтому оба получили PhD в двадцать четыре, с разницей в один месяц. Крис выиграла хотя бы эту гонку, чем всегда отбривала на лореново: "Я старший". Принять вину — сойти с ума. От сумасшедших мало толку.

Кактус под ультрафиолетовой лампой топорщил синеватые иголки и подумывал выпустить бутон.

— Пойдем к пациентам, — позвал Лорен, в тот момент думая: морозянки не существует, какая-то ошибка или их пытаются надуть, получить бесплатно на второй срок контракта. Вирус в пробирке и безвреден. Люди, которые "согласились на экспериментальное лечение", они...

Наваждение прерывалось шуршанием кроссовок Крис о цементный пол. От запаха антисептиков щипало в носу. Протоколы предусматривали использование костюмов биозащиты при контакте с пациентами, но Крис первая сказала: "Нахер", и Лорен согласился.

Прошлый раз безымянная база вымерла слишком быстро, к тому же военные пытались заметать следы, как мусор под ковер. Трупы сжигали, не всегда производя вскрытия, тот же Ренделл все повторял: "Неча там смотреть на них, все одно, перемороженная тухлятина", — и сама беда казалась камерной, как постановка трагедии Шекспира в провинциальном театре. Теперь перед ними (чудовищами, бесчеловечными монстрами) в палате, переоборудованной из казармы, сидели два десятка зараженных, они кутались в одеяла и пытались согреться. Кто-то выкрутил термостат почти на сорок градусов.

— Ренделл бы лопнул от злости, никакой экономии электричества, — фыркнула Крис.

Они стояли на пороге. Прошлый раз болели и умирали военные, дисциплинированные в агонии точно так же, как на плацу, либо коллеги, которые до последнего вели записи. Лорен и Крис ждали своей очереди, слабовольно зациклились друг на друге, чужая беда была фоном. Вести об общемировой пандемии остались на уровне заголовков в сети, обозленных от страха "активистов" с кулаками. О переполненных больницах и приказе сбрасывать жертв "арктической чумы" в ямы общих могил только читали, смотрели, как фильм ужасов, как рассказ о чьих-то выдуманных судьбах.

Люди на жестких койках совсем не напоминали военных — темнокожий мужчина с поблекшими от изморози татуировками, девочка лет шести, азиатка, две женщины на одной кровати. Близнецы, отметил Лорен, и его передернуло. Мужчина, завернутый одеяло из шерсти альпаки, которое стоило, наверное, пару тысяч баксов, поправлял очки и явно собирался объявить Цаннов монстрами, снова, будто это должно было утихомирить вирус в органоидах его клеток.

Крис сжала ладонь брата.

— Знаю, — начал тот, — вы считаете, что мы ужасные злодеи и сотворили все нарочно. Не буду тратить время на оправдания, все что хотели, мы уже сказали в суде. Нет, мы не собирались создавать биологическое оружие. Да, мы сделаем все, чтобы спасти вас.

— Вы еще прощения попросите, — фыркнул мужчина с одеялом из альпаки.

— Убийцы! — поддакнула ему костлявая, похожая на сушеную рыбу, женщина; она обнимала малыша полутора-двух лет. Тот уже не двигался, маленькое тельце источало пар, как от вынутого из морозилки в жару куска мяса.

"Безнадежный случай".

— Стойте, нам обещали, что вы вылечите нас. Не "сделаете", а вылечите... — всхлипнула смуглая девушка со смешной прической, ворохом мелких косичек, выкрашенных градиентом от розового к лиловому.

Лорен и Крис переглянулись.

— Ладно, я не буду вас успокаивать. Брат умеет, а я нет, — Крис выступила вперед. — Прошлый раз у нас нихрена не получилось с лекарством. Сейчас? Ну, по крайней мере, правительство не поджимает хвост и не пытается заткнуть нам рты.

Подросток в выцветших от холода татуировках запустил в нее кружкой. Не очень метко: фаянс разлетелся на несколько кусков, на самом большом красовалось красное сердечко.

Крис подняла этот осколок.

— Эй ты, умник. Хочешь просто нас убить? Давай только сначала покажу где лаборатория, вам придется самим работать над лекарством.

Люди загомонили, голоса наполнили казарму в поисках выхода и как-то разом затихли.

— Нам понадобится помощь, — сказал Лорен, — нам обещали выделить квалифицированных вирусологов, генетиков, лаборантов, но добровольцев, похоже, пока не нашлось. Они будут, я не сомневаюсь. Только у нас мало времени, и каждый, кто пока чувствует себя более или менее сносно, сумеет принести пользу. Себе и остальным.

Первой подняла руку женщина с ребенком. Несколько человек уже потеряли всякий интерес к происходящему, но из тех, кто пока не торопился умирать, вызвались все, кроме мужчины в дорогом одеяле.

— Работающие в лаборатории получат образцы временного антидота первыми, — произнесла Крис с легкой улыбкой.

Мужчина вскинул руку: ладонь дрожала, под ногтями белесой коркой собрался иней. По крайней мере, отметил Лорен, за несколько месяцев научились сдерживать болезнь, морозянка убивала со стопроцентной летальностью, но не за пару дней, а за неделю, две, порой — месяц.

— Вот и отлично, — сказал он. — Поверьте, у нас все получится.

Они говорили друг другу: не привыкай, не привязывайся, не воспринимай "экспериментальных" как людей с судьбами и жизнями. Черного парня с татуировками звали Харви, он работал строителем, это было нудно и тяжело, поэтому мозоли на ладонях превратились в миниатюрные айсберги.

Запоминай симптомы, — это Лорен повторял сестре, стараясь защитить ее. Крис была хорошим исследователем, но не когда ее внезапно заклинивало на благе человечества во имя мира во всем мире. Сам он был циничнее, не самый приятный в общении человек, что и говорить. Защищать и работать. Это лучшее, что они могли делать.

Харви вызвался помогать им, но продержался недолго, морозянка взяла свое. Он упал прямо в лаборатории, дрожа и стуча зубами.

— Иисус сраный, как холодно.

Он перебирал четки, и наверняка прежде каждое воскресенье посещал церковь. Богохульство уродовало его, почти как лед в глазах, выросты голубоватых кристаллов — если держать в тепле, растают, но потом появятся снова.

Четки примерзали к пальцам-айсбергам. Крис закричала:

— Да вколи ты ему антидот, — и Лорен подчинился, несмотря на то, что Харви получил свою дозу всего три часа назад, и усиление симптомов означало: морозянка берет свое. Вирус подавляли, но не лечили. Финал всегда один.

Харви умер, скрючившись в углу, он до последнего пытался принести пользу, чистил пробирки и тыкал на указанные кнопки клавиатуры. Четки вмерзли в подушечки пальцев так глубоко, что вырвать их не получилось. Крис зачем-то попыталась, Лорен ее остановил :

12345

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓