Лось-прода 11/12

Далеко однорукий Раздор не ушел. Взревев, обманутая Ксения исчезла с глаз и появилась перед тварью, молодецким взмахом отсекая ему вторую руку. Боли, как нас учили, твари не чувствовали, но два кровящих обрубка сделали свое дело — следующим ударом потерявшая сестру всадница разрубила тело монстра пополам. Три-три.

Вопль радости я не поддержал: полтора месяца спаррингов с Ведьмой давно выявили слабое место Ногайских — ускорение стоило им искр. Короткие наскоки, тактики которых придерживались поначалу близняшки, — меньшего количества, таких атак всадницы могли провести три-четыре десятка, а вот удлиненный бросок на грани фола вслед за Раздором должен был стоить гораздо большего. И на сегодня Ксения исчерпала свой лимит. То есть по факту наших двое против троих. Не обращая внимания на общество, грязно выматерился.

Осознавший то же, что и я, император разразился не менее неприличным потоком слов, неподобающих персоне столь высокого ранга.

— Сука Катаева! — это только то, что можно было разобрать среди несвязных возгласов, — Сгною! Урою! Уебу! Сама застрелишься!

Ругательства явно относились к командиру, ответственному за установку щитов — больше не к кому.

— Смотри! — дернул я за руку не на шутку разошедшегося императора, — Пошла!

Ксения, постояв неподвижно минуту среди мечущихся фигур, похоже воспользовалась бодрячком — как только искр на него наскребла?! И новым рывком кинулась на нестандартного мелкого Глада, отвлекая его на себя, давая передышку Белке. Под смазанные движения меча соратницы дочка Арины подобралась таки к твари с уязвимого левого бока и от души всадила свой клинок в печень чудища.

— Есть! Так его! — Бурно воскликнул император, на радостях хватая меня за плечо и отвлекая от вида за стеклом.

Дружный крик вдруг оборвался судорожным "ах!". Оторвавшись друг от друга, мы снова сунулись к окну и увидели печальную картину: последним взмахом падающий Глад проткнул клешней грудину обессиленной Ксении, заваливая ее под себя. Отскочившая от монстра Белка с виду выглядела невредимой. Два-два.

— Жаль близняшек! Хорошие бойцы! — генерал остро полыхнул сожалением, смешанным с радостью: минус две твари означало победу.

— Почему они не уходят?! — заволновался я, глядя, как Война и Чума продолжают биться с Ариной.

— Неизвестно! — сжатым кулаком Сомов стал размеренно бить себя по бедру, — Иногда они уходят сразу же, иногда продолжают бой до какого-то им одним известного момента! Как повезет!

Моей Ведьме сегодня точно не повезло. Пятьсот искр — это, конечно, очень много. Это уже не просто "икс", а наверное "сверх-икс". Но и ее силы не безграничны. В то время как ее коллеги едва упокоили втроем двух монстров, разменивая на каждого по жизни всадницы, она одна сдерживала двоих. Самых опасных. Собирающая силы для новой схватки Бэлла еще не справилась с ходящей ходуном грудью, когда раздалось жалобное "бздынь!", и одна из легендарных сабель, носившая говорящее имя "Десница", напоровшись на подставленную клешню Чумы, сломалась. Бздыньканье послужило сигналом для Белки, — не теряя более времени, она включилась в далеко ускакавшую он нее круговерть. Шансы уравнялись, перекинув сабли из руки в руку, выставляя обломок на манер даги, обоерукая Ведьма показала, что и с одним клинком она может многое. Вдвоем они теснили отчаянно сопротивляющихся всадников к окну, намереваясь заставить тварей уйти в свое измерение.

Дальше пошла раскадровка.

Кадр первый: твари в пяти шагах от арки. Народ, повысыпав из укрытий, ликует на стенах из щитов.

Кадр второй: за спиной Белки вырастает шатающаяся фигура раненого, но недоубитого Глада.

Кадр третий: почуявшая неладное Арина размазывается в пространстве, оказываясь между дочерью и тварью.

Кадр четвертый: сломанная сабля оказалась плохой заменой целой. Подведшая всадницу укороченная "Десница" не достает до тела чужака.

Кадр пятый: стряхнутая с острых клешней Арина лежит у стены под нами, а Белка крутится между трех тварей, пытаясь достать хоть одного.

Кадр шестой: уже заметно тормозящая всадница обрушивает еще один удар на Глада, но меч застревает в теле монстра, снова ранив его, но опять не убив.

Кадр седьмой: обезоруженная всадница летит в нашу сторону, а трое всадников по-прежнему на ногах.

Кадр восьмой: арка взрывается волной тварей, за мгновения накрывая потоком ничего не успевших сообразить людей. Глад валится на землю, но уже поздно — вторжение началось. Ебаные Война с Чумой недвижимыми островками возвышаются по бокам окна.

Кадр девятый: выставленная перед нашей будкой стена из броневых плит с оглушительным треском проваливается сквозь не рассчитанную на подобную нагрузку крышу цеха. Две из четырех подпорок насеста на мгновение зависают в воздухе, а после со скрежетом начинают уходить вниз, косо заваливая всю конструкцию. Выбив решетку, мимо меня прямо на арену с уже вовсю расползающимися тварями вылетают и выкатываются телохранительницы императора.

Кадр десятый: я, схватив за шкирку Сомова, тарзаном скачу по скользким листам шифера, задействовав все свои искры.

— Императора отсюда!!! — швыряя тело старика в смешавшиеся ряды оцепления я здорово рисковал, но и прыгнуть с ним с четырехметровой высоты без экза тоже было сродни самоубийству. С тем, в кого кидать, я угадал: дедка подхватили на лету и, прикрывая сработанным строем, потащили подальше от разверзнувшегося ада. Я же поскользнулся и покатился с наклонной крыши в набирающее обороты веселье.

Вот люблю я пулеметы! Трепетной любовью! Это нежную органику твари рвали сразу, а для переваривания металлов им требовалось время. Заработавшие пушки подарили мне шанс, и я им воспользовался, вооружившись бесхозным Модестом.

Стреляй! Круши!

В образовавшийся за моей спиной островок безопасности проскользнули новые бойцы, поддержав своими стволами огонь.

— За Арину, твари! За Кровавую, суки! За Ведьму, ебать вас всех!

Увязанные в почти бесконечную ленту патроны, выскакивали и выскакивали из ящика, утоляя мою жажду мести за подругу.

— Нате вам! Хавайте! Отъебитесь!

Щелчок затвора, услышанный даже сквозь какофонию ведущейся отовсюду стрельбы, положил конец геройству, но, прежде чем меня дернули за шеренгу отстреливающихся короткими (а не как я!) очередями выстроенных пулеметчиков, я еще успел запустить бесполезным пулеметом по приближающейся своре.

— Идиот! Отходи за вторую линию! — проорала в лицо и зарядила мне локтем по корпусу курносая деваха в каске. Прорвавшийся сквозь сплошной огонь псевдоптеродактиль остро заточенным крылом резанул девушку по незащищенной щеке, обнажая удивительно ровные белые зубы. Запетлявшую над нами тварь тут же сняли метким выстрелом, а я, пришлепав на место кусок лица, зажал его ладонью пулеметчицы и пнул ее в противоположную арене сторону, предварительно отобрав оружие.

К тарахтящим автоматическим пушкам присоединялись все новые и новые голоса, пока все вокруг не превратилось в сплошной грохочущий ад, сменившийся резкой тишиной — лопнули барабанные перепонки. Шаг за шагом, выкашивая тварей, но теряя бойцов, наш клин продвигался к бездарно просранному первому рубежу обороны, пока у меня опять не кончились патроны. И не у меня одного. Чужаки ослабили натиск, давая возможность девчонкам отступить, а мне — время оглядеться. Как оказалось, я все еще стоял у цеха с проваленной крышей, а надо мной горизонтально нависала сломанная конструкция совсем недавно покинутого насеста с вывешенной за пределы искусственного вала будкой.

— Ебаный! Герой! — матерился я, перебирая трясущимися руками по холодным металлическим перекладинам, — Сидел бы дома, математику учил! Так нет же, блядь! Захотелось на всадниц в деле посмотреть!

Изловчившись, подтянулся и забрался на сварную подпорку насеста ногами. С высоты стало заметно, что командование наконец-то опомнилось, и для тварей открыли заранее сформированные коридоры, разделяя сплошной поток на уже не такие страшные ручейки. Теперь понятно, почему с нашей стороны атаки почти прекратились — под давлением стремящихся из окна новых сородичей тупые прожорливые гады ломились в открытые проходы и там благополучно истреблялись. Цепи мигающих огоньков лучами растянулись на километры от арены.

— Ебаный в рот! Это сколько ж рыли! — восхитился я проделанной всего лишь за один световой день подготовке.

А потом замолчал, открыв рот, потому что подо мной появился танк! Самый настоящий! По представлениям — как раз времен начала Великой Отечественной — такой же неповоротливый, но грозно смотрящийся.

В полной тишине (моей личной) орудие навелось на окно и стало посылать один снаряд за другим точно в зев арки. Проследив за направлением стрельбы, решил, что оно мне как раз на руку и шустрее стал перебирать конечностями по трубам. Дурак, конечно, но дурак с инициативой страшнее подготовленного бойца! И еще — дуракам везет!

Расчет был на то, что твари не сразу начинали пировать, а сначала занимали плацдарм, приступая к поеданию трупов позже. И шансы, оправдывающие мое безрассудство, имелись. И даже в количестве, превышающем ноль целых и ноль десятых.

Прыжок с будки болью отозвался в пятках, уже напрыгавшихся сегодня по самое не балуй. Насест сооружался не просто так, а строго к задней стороне портала (я помню, что окно не портал!), давая дополнительные секунды на эвакуацию наблюдателям. И если мне так хорошо досталось, что дважды с жизнью успел попрощаться, то с противоположной стороны арены в первые минуты вообще, наверное, стояло месиво! Туда же сейчас по заранее сформированным ходам устремилась основная масса захватчиков, оставляя на моей половине отколовшиеся стайки, отстреливаемые снайперами. Ну, и танк еще до кучи вносил свою лепту! Не один, кстати, если верить не слышимым, но отдающимся в груди разрывам.

Первой под слоем трупов нашел искромсанную безнадежно мертвую помощницу императора. Развернутое к небу лицо смотрело на звезды единственным уцелевшим глазом — второй выцарапали безжалостные когти пробежавшей по женщине орды. Потом в двух метрах от тела набрел на блеснувшую в грязи "Шую" и уже вокруг нее стал с остервенением распинывать куски тварей в поисках всадницы. С этой стороны захватчики снесли все кроме одного прожекторы, но и тот светил сейчас не сюда, а куда-то за противоположный край арены, а поиск в потемках был вовсе не легким делом!

Нашел.

Потащил к стене, только сейчас начав думать — как буду взбираться, да еще с грузом на руках?

Сдвинутая танком плита рухнула к ногам, открывая проход.

— Сзади! — не услышал, а прочитал по губам сидящей на крышке люка танкистки, или даже ощутил эмпатией этот крик. Зажатая в правой руке "Шуя" прочертила резкий полукруг за спиной, завязнув в препятствии. Бросив тело Арины, — ей уже все равно! — обернулся к противнику и наткнулся на угасающие глаза Войны с засаженным по самый позвоночник лезвием.

"Ебать, итицкая сила! С одного удара! Вот так сабелька!"

И новая мысль:

"Пиздец котенку!" Потому что ко мне приближался разозленный смертью брата-пидораса Чума, а у меня кроме бесполезной в моих руках чудо-сабельки — НИ-ЧЕ-ГО!!! И искры, до сих поддерживающие организм, куда-то внезапно испарились, оставив внутри адреналиновый откат и сосущее чувство голода.

— Ложись!!! — опять не услышал, а почувствовал на уровне спинного мозга.

Рухнул рядом с Войной, молясь не ошибиться в толковании сигнала.

Я уже говорил, как нежно я люблю тяжелые пулеметы?! Итицкая сила, я их обожаю! Я на них женюсь! И будем мы жить долго и счастливо! Назло всем!!! Три веера трасс — от "моего" танка и два с боков — сошлись на Чуме, вычеркивая его из списочного состава тварей, разрывая ему грудь и живот. Дождавшись окончания стрельбы, поднялся и упрямо стал вытаскивать из тела Войны застрявшую "Шую". На хуя мне она сдалась?