Смерть лишь начало. Дух-покровитель

Меня же заинтересовала неожиданно открывшаяся способность и я принялся экспериментировать. Все равно других занятий не было, а спешить куда-то не имело смысла. Лес кругом. Первым делом попытался целенаправленно ощутить эмоции птахи. Не то, чтобы мне это совсем не удалось, чувства синички стали более яркими и разобраться в них оказалось легче, но и каких-то новых открытий не последовало. Потратив некоторое время и убедившись в том, что ничего более добиться не удастся, вспомнил о всяких аурах.

Попытки разглядеть энергетическое тело птицы дали неожиданный результат. Глаза слегка защипало, а рассматриваемая птаха расцвела множеством оттенков красно-желтого. Больше всего увиденное походило на инфракрасное зрение. Зацепившись за последнюю мысль продолжил экспериментировать и вскоре добился результата. Понятия не имею, как у меня нынче работает зрение, но спектры переключать и в разных вариациях совмещать научился довольно быстро. Если бы еще глаза не жгло и в голове не шумело, так и вовсе бы хорошо. "Ладно, потерпим", — отмахнулся от ощущений и вернулся к изучению собственных возможностей.

Самым любопытным оказался режим позволявший видеть струящиеся разноцветные потоки. Были они и в теле птицы, и в листьях с ветвями, но особо выдающийся в центре древесного ствола проходил. Довольно занимательное и необычное зрелище. Во всяком случае, мне оно показалось интересней, чем окружающие синичку сферы похожие на помесь мыльного пузыря с желе. Конечно, смотреть на то, как эти струящиеся оболочки вспыхивают при контакте друг с другом забавно, но слишком уж редко они взаимодействуют. Да и не понятно, почему, словно бы текущие друг по другу сферы, не порождают вспышки постоянно.

Разумеется, следующим шагом стала попытка повлиять на увиденное. Вот тут-то и допустил фатальную ошибку. Вместо того, чтобы экспериментировать с листиком или веточкой, сосредоточился на синице. Попытался повлиять на один из центральных потоков. Замедлить его бег. В результате с дерева полетели двое. Я вниз, птица куда-то в лес. Впрочем, давайте по порядку.

Сосредоточившись на соединяющем голову птахи с крыльями потоке, чем-то напоминающем игрек, потянулся к нему рукой, но вовремя себя одернул. Сообразил, если коснусь синички в материальном плане, то просто спугну, а если попытаюсь стать бесплотным, полечу сквозь ветки дерева. От мыслей о том, что сквозь землю не проваливаюсь в любом состоянии, отмахнулся. Во-первых, несвоевременно. Во-вторых, начнешь задумываться, так еще провалишься, чего доброго. Короче говоря, возникла дилемма. Которая разрешилась просто и, отчасти, без моего участия.

Из-за возникших трудностей, желание повлиять на потоки в теле птицы не только не пропало, наоборот, усилилось. Более того, в голове сформировалось четкое осознание конечного результата который хотел получить. Именно в этот момент, с так и не убранной руки, сорвалось небольшое облачко, которое тут же влетело в птаху, окутало игрекообразный канал и практически полностью остановило ток энергии в нем. Результатом стала всполошившаяся синица, рванувшая куда глаза глядят, и я, ощутивший неимоверную слабость, утративший контакт с материальным и полетевший сквозь листья и ветви к земле.

Не иначе как с испуга, машинально выставив руки, на инстинктах попытался избежать удара и... избежал (ценой полуобморочного состояния и порции отделившегося от тела тумана). Следом сверкнула молния, ударил гром и забарабанили капли дождя. Символично получилось. Впрочем, мне в тот момент было совершенно не до погоды. В себя прийти пытался.

Далеко не сразу удалось справиться с головокружением и одолеть тошноту. Слабость осталась, но все же немного отступила и мысли забегали шустрей. Оглядев себя, обнаружил в груди нечто пульсирующее и вырабатывающее тот самый "туман". Немного посидел, бездумно наблюдая за тем, как он рассасывается и возвращает телу былую плотность. Из памяти полезла информация о магии, душах и прочей мистике. Так как все подобные знания базировались у меня на разных фэнтези, читанных во времена прыщавой юности, достоверность казалась весьма и весьма сомнительной. Однако, как минимум с терминологией стало попроще.

Пульсирующее в груди сплетение каналов решил считать очагом или источником. Туманную субстанцию маной, а воздействия с ее помощью осуществляемые магией. Естественно, с тем же успехом можно было и другие понятия использовать. Всякие праны, ки, пси, чакры, да хоть Сила, не в названии суть. Просто духи, коим я нынче бесспорно стал, все же, по-моему, как-то ближе к фэнтези. Хотя, спорно. "К лешему!" — фыркнул, тряся головой и прогоняя сумбурный поток мыслей.

Пока в себя приходил, дождь не только кончиться успел, но и утро настать умудрилось. Если бы не шуршание в листве чуть ли не прямо подо мной, так еще неизвестно, как долго бы в отрешенном состоянии пребывал. Не то, чтобы рефлексировал по любому поводу, но если уж начинал самокопанием заниматься, то мог и на сутки из активной жизни выпасть. Встав, хотя, вернее говорить взлетев, переключил режим зрения и сразу же обнаружил копошащуюся в корнях мышь.

Ничего примечательного в ней не было, насколько я вообще мог судить, но экспериментаторский запал во мне еще оставался. Приблизившись к мыши, ощутил ее голод и раздражение. Влиять на потоки жизненной энергии не рискнул, но попытался внушить грызуну мысль о том, что под ближайшем кустом найдется еда. Ни с первого, ни с десятого раза успеха не добился. Тем не менее, ощущение принципиальной возможности осуществлять внушение оставалось, и попытки отправить мышь под куст продолжились.

Где-то на сотом провале, когда уже был готов поверить в то, что сам себя убедил и никакой телепатии мне не светит, мышь вдруг прекратила возиться в корнях и побежала туда, куда и хотел ее отправить. Само собой, тут же принялся вспоминать в мельчайших подробностях все, что сделал во время последней попытки внушения. Не сразу, путем еще десятка провалов, удалось найти недостающий элемент. Всего-то и требовалось — представить под кустом нечто достаточно привлекательное для мыши. По сути, мне оказалось не под силу заставить грызуна совершать немотивированные действия, но дать ему подходящий стимул оказалось элементарно.

Немного погоняв мышку по поляне и убедившись в правильности догадки, оставил беднягу в покое. Не смотря на мизерный расход сил, они все же уходили быстрей восполнения их очагом. Вот только так и не разобрался, они напрямую испаряются или настолько мизерными порциями тело покидают, что разглядеть не могу. Впрочем, главное понятно — внушение требует маны, а куда и как она расходуется в процессе, то не слишком важно. Может быть потом разберусь. Сейчас заниматься столь серьезным вопросом рановато. Осмотреться нужно. Опять же стоит поискать людей или еще кого разумного. Правда, памятуя о читанном в многочисленном фэнтази, на контакт нужно выходить с осторожностью.

Размышления о способах обезопасить себя оказались прерваны неожиданно возникшем запахом. Хотя, не уверен, можно ли выползшую на поляну дымку считать им. Однако, помимо того, что я ее видел, она у меня отчетливо с шашлыком ассоциировалась. Впрочем, все эти нюансы оказались мгновенно отброшены, когда запульсировало сплетение каналов в груди. Очаг вспух огненным фонтаном и мана потоком пошла в тело. Потрясающие ощущения, а ведь всего-то пересек границу неизвестной субстанции. Естественно, как только взял себя в руки, тут же бросился выяснять, откуда же такое чудо взялось и много ли его еще осталось.

Часть 4

Скорый бег-полет привел на поляну по которой скакали дикари. Мимолетно удивившись тому, что за стремлением поскорей найти источник столь бодрящей субстанции не услышал их воплей, все же нашел силы остановиться и осмотреться.

Само место первобытных плясок представляло собой почти ровный круг, образованный плотной стеной кустарника, за которым своеобразными частоколом росли деревья. "Метров пятьдесят, а то и все семьдесят в диаметре будет", — отметил мимолетом, переводя взгляд на главных действующих лиц. Полсотни коренастых мужиков, заросших так, что их грязные и спутанные патлы сливались с плохо выделанными вонючими шкурами животных, в которые они были одеты, скакали и размахивали длинными палками.

Когда один из вопящих дикарей пронесся мимо меня, удалось разглядеть каменный наконечник закрепленный на конце палки и понять — копье. Заодно и аборигена поближе разглядел. Не скажу, что тот прям стопроцентно на реконструкцию неандертальца походил, но общее определенно прослеживалось. Широкий и плоский нос, массивные надбровные дуги, покатый лоб, все это имелось, но вот про выпирающие челюсти и клыки, которые скорей каком-нибудь киношному вампиру в пору иметь, читать ранее не приходилось. Опять же повышенная лохматость, ну не тянуло увиденное на волосы, скорей уж недоразвитая шерсть.

Впрочем, внешнее в дикарях меня постольку-поскольку заинтересовало. Куда важней оказалось то, что именно они и являлись источником той самой бодрящей дымки ассоциирующейся с запахом шашлыка. Правда, обдумать это открытие мне не дали. Из кустов, расположенных на противоположной от меня стороне, выбралась новая компания троглодитов. Возглавлял ее колоритный персонаж, украшенный головным убором типа череп. За плечами мощного мускулистого тела, разрисованное мелом и охрой, на манер плаща висела медвежья шкура. Лапы хищника, сохранившие когти, образовывали горловину и своеобразное ожерелье одновременно.

Следом за этим, то ли шаманом, то ли вождем, шагал отборный десяток дикарей в схожих по фасону плащах из шкур. "Гвардия", — промелькнуло в голове, при виде этой компании. Шестеро крупных мужиков тащили грубо изрезанный и разукрашенный столб, остальные четверо несли две жердины с болтающимися под ними пленниками. В свободной руке дюжие неандертальцы держали палицы. Такие себе массивные дубины с торчащими в разные стороны осколками острого камня. "Явно не для охоты", — отметил особенности экипировки элитного десятка. Что примечательно, ничего кроме костяного ножа предводитель не имел. Хотя, не уверен, можно ли рог, снабженный черными пластинами и напоминающий скорее зазубренный серп, ножом считать. Может кинжал? А, не важно.

Вышедшая в центр поляны группа, повинуясь гортанному рыку-приказу предводителя, бросила пленных и принялась поднимать столб. Дикари, до этого скачущие и бессвязно орущие что-то в разноголосицу, тут же бросились помогать. Работали они слаженно. Руками, камнями и обратной стороной копий, они споро организовали яму, куда и водрузили основание столба. Укрепив и присыпав грубо обтесанное бревно, в котором, при известной долей воображения можно было разглядеть вставшего на дыбы медведя, дикари отошли в сторонку и, опустившись на землю, принялись монотонно выть и рычать. Получился такой себе заунывный хор из двух мотивов. Довольно неприятный и где-то даже пугающий.

Под аккомпанемент из голосов соплеменников предводитель снял с головы череп и торжественно водрузил его на тотем, а ничем иным, в моем понимании, этот столб быть и не мог. Затем он распустил узел из лап, и набросил снятую с себя шкуру на объект поклонения, попутно продемонстрировав окружающим украшенную жуткими шрамами от когтей спину. Отступив назад и осмотрев получившуюся композицию, дикарь остался удовлетворен увиденным.

Конечно, разобраться и вычленить конкретно его чувства, в мешанине сильных эмоций источаемой десятками пещерных людей, оказалось не просто, но было в этом шамановожде нечто особенное. По сравнению с другими дикарями его каналы жизненной энергии выглядели плотней. Течение в них было чуточку быстрей, еще и оболочки ауры чаще вспышки порождали. Разумеется, не так уж и долго я за ним наблюдал, чтобы делать далеко идущие выводы, но интуиция шептала — верно мыслишь, правильно подметил.

Сняв с пояса оружие, предводитель дикарей вскинул его вверх и на поляне тут же наступила тишина. Контраст между молчанием и заунывным воем-рыком ударил по ушам и заставил тряхнуть головой. Отогнав ненужные сейчас мысли сосредоточился на происходящем, решив сперва получить максимум возможной информации и лишь потом заниматься ее анализом.

По сигналу вожака гвардейцы бросились к первому пленному и принялись освобождать его от пут. Бедолага мало что понимал и вообще на грани сознания находился. Впрочем, сейчас меня интересовал не он, а возникшее ощущение неправильности. Словно пропало что-то или забыл, такое себе классическое "на языке верится, а сказать не могу". Покрутив головой по сторонам сообразил — запах пропал.

Молчаливые дикари продолжали источать эманации, их даже больше стало, но все они стекались к тотему и там преобразовывались в нечто иное. Энергия веры, как решил называть производимую первобытными людьми субстанцию, клубилась и уплотнялась, становясь похожей на студень. Весьма притягательный, надо заметить. Остаться на окраине поляны и не подлететь поближе стоило небольшого сознательного усилия. Уж очень хотелось зачерпнуть получившуюся массу. В голове металась мысль о том, что раз меня от "жиденького супчика" так взбодрило, то эффект от концентрированного бульона окажется в разы сильней. Наверно, если бы не бордово-красный оттенок "студня", до ужаса напоминающий сырое мясо, поддался бы соблазну.

Пока боролся с собой, дикари освободили пленника, парой оплеух привели его в чувства и подтащили к вождю. Несчастный, куда больше похожий на человека, хоть и одетый во все те же шкуры, задергался и заголосил. Что именно он кричал — без понятия. Вероятней всего, молил о пощаде. Естественно, слушать его не собирались. Парой ударов поставили обмочившееся от ужаса тело на колени, оттянули назад голову, и зазубренный серп перехватил горло. Кровь ударила фонтаном. Окропила тотем.

Молчащая до этого момента толпа троглодитов взорвалась ликующим ором. Облизнувший окровавленное оружие предводитель махнул рукой и удерживающие пленного дикари подняли жертву. Они практически приложив агонизирующее тело к тотему. Под крики бьющихся в религиозном экстазе соплеменников, вождь начал размазывать кровь жертвы по столбу. Делал он это старательно, в только ему ведомом порядке обновляя разводы, я же наблюдал за тем, что происходило в духовном плане.

Вместе с гибелью тела стали распадаться и энергетические сферы ауры. Их буквально потянуло к окружающему тотем студню, вот только токи жизненных энергий оказались куда прочней. Более того, их сплетение в центре запульсировало и стало вырабатывать ману, которая попыталась противится распаду. Впрочем, очаг умирающего оказался слишком слаб. Пересохшие энергоканалы, напоминающие застывший в кубе хрупкий морозный узор, рассыпались мельчайшей пылью и следом за аурой оказались частью собравшейся вокруг тотема веры дикарей. Субстрат немного побурлил и заметно прибавил не только в объеме, но и в плотности.

"Ничего себе", — присвистнул, мысленно оценив, какие же объемы веры в нем собраны и сколько с них можно получить силы. Тут-то мне и пришел в голову здравый вопрос — зачем? Ради поиска ответа, даже из кустов выбрался и к тотему приблизился. Решил получше дикарей разглядеть. Хоть убей, но нет в них магии. Не вырабатывают их сплетения маны. Может они это как-то иначе использовать научились? Ритуалы там или обряды какие?