Litrpg-Realrpg Кальмар. Книга первая

— Вот как. Так что, Рандом всем путешественникам молодых летающих осьминогов выдаёт?

— Не-а, — радостно отозвалась малолетка.— Тебе первому так повезло, что меня дали. Всем всяких волков дают, медведей, собак, филинов, грифонов, кошаков всяких, только тебе повезло. Радуйся страшилище.

Так. Приплыли. В помощниках в этом мире у меня нарисовалась несовершеннолетняя осьминожка, озабоченная своей неземной красотой, которую, прости Рандом, Акулой зовут. Эта насоветует.

— Ладно, мелкая родственница Ктулху, начинай советовать, как нам дальше жить, — вздохнул я.

— Ага, начинаю. Сначала тебе надо имя выбрать, чтобы оно благозвучное было и чтоб враги от этого имени тряслись от страха. Вот, например, будешь ты у нас Аранхобаботрахземначхаром Разящим В Ночи Страшным Способом. Вот это имя. Внушительное и страшное. Ну, что берём?

— Это.... как-то эклектично оно что-то, да и длинновато, — засомневался я.

— Ну, а кому сейчас легко. Тогда сам выбирай себе имя, раз моих мудрых советов не слушаешь. Вот кто ты в той жизни?

— Врач.

— Ага, врач — грач — ср....., — не, как-то оно не очень благозвучно.

— А если его перевернуть. Не врач, а чарв?— сказал, подумав, я.

— Чарв-чарв-чарв, — задумалась осьминожка. — Вот какая-то сермяжная правда тут есть, но слишком оно мужицкое как-то.

— А что если просто Чар, или ЧарЧар, — оживилась осьминожка, наморщив лобик. — В каком-то языке это что-то обозначает.

— В каком?

— Я же девочка, — заявила осьминожка. — А не этот, как его, полипропилен, вот, ну который много языков знает. Я могу и забыть. У меня память девичья, ага. Ну, что жать кнопочку выбора нового имечки, да?

— Да жми, — махнул рукой я.

Бздынь-бздынь! Звякнуло.

Перед глазами появился экран интерфейса.

Поздравляем, вы выбрали имя ЧарЧар. Оно занесено в мировой реестр.

Ваш статус: человек вида разумный на 84%, и бла-бла-бла....

Ваш уровень: ноль (до первого уровня надо набрать 20 очков, набрано — ноль очков);

Ваши исходные параметры:

-Ваш возраст в Кальмаре: 25 лет;

— Вы относитесь к сильномагическим существам;

— Ваша склонность: знахарство;

— Ваша Жизнь: +2 расовое, +2 от дварфов, +2 от драконидов, +1 от демонов, итого +7;

— Ваша Сила: +1 расовое, +2 от дварфов, +2 от драконидов, +3 от демонов, итого +8;

— Ваша Ловкость: +1 расовое, +3 от дварфов, +3 от драконидов, +3 от демонов, итого +7;

— Ваше Восприятие: +1 расовое, +3 от фейри, +1 от дварфов, +2 от драконидов, +2 от демонов, +1 от потусторонней сущности, итого +10;

— Ваша Выносливость: +1 расовое, +1 от фейри, +2 от дварфов, +2 от драконидов, +2 от демонов, итого +8;

— Ваша Мудрость: +1 от фейри, +1 от драконидов, +1 от демонов, итого +3;

— Ваша Магия: +1 расовое, +3 от фейри, +2 от драконидов, +2 от демонов, +2 от потусторонней сущности, итого +10;

— Ваша Репутация с разумными: ноль. Ваша Репутация с богом Рандомом — "Бестолочь".

— Ваше Неуничтожимое Имущество: инвентарь нулевого уровня на 12 слотов (из них 1 слот занят помощником "Акулой") с грузоподъёмностью 240 кг.

Умений, профессий и талантов у вас нет.

Вам даруются три очка параметров. Раскидать их рандомно, "ПРИНЯТЬ"-"ОТКАЗАТЬСЯ", или думать будете?

Думать буду!

— Эй, мелкая, куда три очка параметров раскидать?

— Да кидай всё в силу, ты же ничего не умеешь, а так хоть будешь сильным, будешь копать или носить, вот нам какая монетка и обломиться на пропитание.

— В силу, говоришь. Нет, мелкая, мы и так силушкой не обделены, мы с тобой кто? Мы сильномагические существа, значит, что? Магия — наше всё, как А.С. Пушкин.

— А Пушкин это кто? — заинтересовалась Акулка.

— Пушкин это большой маг в нашем мире. Он такого понаписал, вот внимай: "Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастёт народная тропа".

У мелкой от восторга округлились глазки.

— Памятник? Себе? Да он же архимаг! А тропа к его алтарю вела, и народ на алтарь нёс подношения! Это же уровень бога! Вот бы его гримуар почитать.

— Ага, он нагримуарил капитально. Помню, в школе нас заставляли его наизусть учить, — почесал я затылок.

— А кто ещё у вас из архимагов был?

— Ну, Данте был, он по мирам различным ходил, в аду был, в раю и чистилище. Данте вот сказал "Оставь надежду всяк сюда входящий!", — продекламировал я.

В чистом солнечном небе вдруг раздались громовые раскаты.

Осьминожка как-то вжала голову в "плечи" и с испугом сказала: "Очень уж сильная магия! ЧарЧар не надо здесь колдовать, а то народ не поймёт".

Я закинул все три очка параметров в магию.

Бздынь-бздынь!

— Ваша Магия: +4 расовое, +12 от фейри, +8 от драконидов, +8 от демонов, +8 от потусторонней сущности, итого +40.

Вот теперь можно и к людям, т.е к разумным идти. Вот у осьминожки надо кое-что уточнить.

— Эй, мелкая, а чем мне тебя кормить. Может рыбкой, вон море можешь слетать, поймать пару рыбок, — сказал я, вертящейся вокруг меня осьминожки.

— Да всеядная я. Только вот рыбку я не могу, — пробормотала Акула, — я, это....не могу рыбку поймать....я плавать не умею, — призналась коренная обитательница морей, — я воздушная, а воду, ты не думай, я не боюсь, я её просто побаиваюсь, немножко, -совсем тихо и сконфужено пробормотала осьминожка.

— И когда мы пойдём подвиги совершать, не призывай меня при разумных, завидовать будут, что я у тебя такая красивая есть, — попросила осьминожка, — я тут в инвентаре смирно сидеть буду, денюжки и сокровища считать буду, ага.

— А что у нас с деньгами, — спросил я.

— Всё нормально с деньгами, — радостно отозвалась осьминожка. — Их у нас нет.

— Даже так? Ладно, мелкая, лезь в сумку, пойдём навстречу подвигам, а то они уже заждались, и сокровища бесхозные нас ждут-недождуться, — скомандовал я себе и сухопутной Акуле.

Вот это мир! Осьминоги по небу летают и боятся воды.

И я пошёл себя показать, других посмотреть. Пошёл по песчаному берегу по направлению к резвящимся детишкам. Они бегали, плескались, визжали; более взрослые, лет так по 15, солидно говорили друг с другом и шикали на малышню, которая норовила поучаствовать в их серьёзных взрослых разговорах. Раз есть дети, значит, где-то обитают и взрослые, вот туда нам и надо двигаться.

Проходя мимо, я вдруг услышал вскрик девчонки, лет 14. Она очень неудачно наступила правой ступнёй на камень, торчащий из песка, до крови разбила пальцы и коленку. От ушиба и у неё полились слёзы из глаз. Видно было, что ушиб причиняет ей значительную боль. У меня сработал инстинкт врача: надо помочь страдальцу, и я естествен, быстро подошёл к девчонке. Столпившиеся рядом дети не знали, что надо было предпринимать. Я первым делом взглянул на ушиб, попросил детей принести в ладошках немного воды, чтоб промыть от песка ранки.

Бздынь-бздынь!

Появилась надпись. "Раз Вы сами влезли в данную ситуацию, то Вам предлагается сгенерированное Кальмаром задание "Доставить раненую в деревню к её родителям". "ПРИНЯТЬ"-"ОТКАЗАТЬСЯ".

Ответ, естественно, был очевиден. Я же врач.

Сложив в котомку девчонки её незатейливые вещички, я вручил котомку ей в руки, а саму девчонку взял в свои руки. Весила она килограммов 30, что было вполне для меня ощутимо, но деться было некуда, надо тащить. И мы направились по песчаной тропинке в сторону деревни. Уже секунд через 30 мы познакомились. Девчонку звали Маринка, деревню — Большие Кокосы. Ну как ещё деревню называть? Ещё через 30 секунд я уже знал, что ей 14 лет, папка её является шаманом деревни, мама домохозяйка, у которой ещё есть 5 детей, кроме Маринки. У Маринки есть лучшая подруга Ленка. Она, эта Ленка, оказывается безмозглая дура. Могла бы сегодня быть с Маринкой на пляже, так это глупое блондинко наелось вчера фиолетовых ягод кукураки, а все умные, такие как Маринка, знают, что спелая кукурака бывает только зелёного цвета, а от фиолетовых ягод пучит живот. Вот Ленка и не вылезает из туалета. Дура, что тут скажешь. Я решил для себя, что фиолетовую кукураку есть не буду. Ещё через минуту мне уже рассказывали про все девичьи тайны, в том числе и о женихах. Вздохнув, Маринка сказала, что, наверное, выйдет замуж за Серёгу. Он хороший, высокий, но у него есть большой недостаток. Серёга очень старый. Оказывается этому старикашке уже 17 лет. Поэтому Маринка ещё подумает, отдавать ли ему свою молодость и красоту. На моё резонное замечание, что в семейной жизни ей его вроде как не варить, она только отмахнулась, сказав, что есть ещё претенденты на её девичье сердце и помоложе. Например Пахомыч. Пахомыч, назначенный в претенденты и воздыхатели, правда, ещё об этом не догадывался, но и у него есть куча недостатков: он младше Маринки, ему всего 13 лет и он отчаянный бабник. В школе на переменке он ущипнул Инку за попку. Инка потом долго гоняла Пахомыча но, похоже, ей это понравилось. Инка, естественно, то же дура.

Мы подробно обсудили характеристики потенциальных женихов, и даже 12-летнего Витька, который умный и хороший, но, зачем Маринке мужу нос постоянно подтирать.

Так вот и шли, я обливался потом, Маринка весело щебетала у меня на руках. Когда вошли в деревню, сразу встретили парня; как оказалось, это был Серёга, ну тот, потенциальный жених в преклонных 17-летних годах. С Маринкой сразу произошла метаморфоза, из весело щебечущей девчонки она превратилась в умирающую на моих руках раненую. Слабеньким, но твёрдым голосом она сразу же построила этого Серёгу, вручила ему свою котомку и велела показывать мне дорогу до родительского дома безвременно помирающей от потери крови Маринки. Вот такой траурной процессией мы и дошли до её родительского дома. Дом был большой и добротный, как и все строения в этой деревни. Участок земли, на котором был сооружён дом, был весьма значителен по размеру, был огорожен добротным деревянным забором и был весьма живописен. Кроме дома на участке располагалось множество построек различного назначения, росло множество экзотических деревьев и других растений. Нам бы на земле такие дачки.

Нас с улыбкой встретил сам папаша Маринки, представительный мужчина лет сорока. Шаман деревни был одет в цветастые шорты и безрукавку, на ногах у него было что-то, похожее на тапочки. На шее шамана висела гирлянда из ярких цветов, листиков, палочек, цветных перьев и косточек. В руках шаман держал бутылку светлого стекла, вмещающую в себя грамм семьсот жидкости. В мудрых глазах шамана блестели весёлые искорки. Он вежливо поздоровался и махнул рукой в сторону помоста, стоящего в тени большого раскидистого дерева неизвестной мне породы. Надо было думать, что еле живую Маринку, следовало положить на этот помост. Её потенциальный жених Серёга при этом куда-то слинял.

Бздынь-бздынь!

"Вы выполнили сгенерированный Кальмаром ситуационный квест и доставили раненую Маринку в дом её родителей. Квест выполнен. Получите достойную награду".

В моём мешке звякнуло. Запустив туда руку, я обнаружил три мелких медных монетки.

— И это всё, — подумал я.

"Ага, это всё. Закатай губу. Какой квест — такая и награда",— появилась в ответ надпись.

Я пожал плечами. Кто хочет стать миллионером, должен проходить мимо этого мира.

А действия на помосте под деревом продолжались. Шаман осмотрел Маринкину ножку через бутылку и сказал: "Вывихов и переломов не наблюдается". Потом направил правую руку в сторону ушиба. Из руки шамана излился зелёный свет, и ранки на ноге Маринки исчезли. Маринка продолжала лежать, претворяясь мёртвой чайкой, пока рука шамана не шлёпнула её по мягкому месту.

— Маринка, ты уроки сделала? — грозно спросил шаман. — А ну марш работать.

— Ну, папа! — начала канючить Маринка, мгновенно воскреснув. — Я ещё на берег к ребятам сбегаю, там сегодня такие большущие крабы повыползали. Я не долго. Ну, папа! Успею я эти уроки сделать.

И схватив свою котомку, которую оставил Серёга, она выскочила на улицу.

— А уроки, — крикнул вдогонку отец. — Но его уже никто не услышал.

Мы с шаманом остались одни. Помолчали. Потом он протянул мне руку: "Мефодий я — местный шаман. А ты смотрю путешественник".

— ЧарЧар, — представился я, пожимая руку Мефодия. — Вот не мог пройти мимо раненого человека. Врач я в том мире.

— Врач? Это типа знахарь, по-нашему. Точно — склонность твою я вижу. Это хорошо, и за Маринку большое спасибо. Вечно она куда-нибудь попадает, ветер, а не ребёнок.

— Ну не такой уж и ребёнок она. Уже поклонники есть, — сдал я Маринку с головой, — С одним я уже познакомился, ну в преклонных летах который.

— Это который Серёга, — расхохотался Мефодий, — Так он серьёзный парень, нечета моей пигалице. Ей пока с Витьком дружить в самый раз. Он ей в рот заглядывает. А она этим малолеткой хороводит в деревне как хочет.

Помолчали.

— А что, коллега, может за знакомство немножко того, — покрутил бутылку в руках Мефодий. — Типа нарушим спортивный режим? Ты как? В смысле по-маленькой, по пять капель, чисто для запаха. Угощаю, — шаман значительно подмигнул мне.

— Ну, с хорошим человеком, отчего же и нет, — Не стал кочевряжиться я.

Мы хорошо устроились в тени под раскидистым деревом. Мягко, тепло и ветерок обдувает.

Прибежавшая на зов Мефодия девушка Зоя, старшая дочь шамана, оперативно принесла большое количество различной снеди и выпивки.

Шаман, достал пузатую бутылку зелёного стекла, и заговорщицки с придыханием прошептал, закатив глаза: "Эльфийская янтарно-можжевеловая". Благородный напиток он разливал в серебряные пузатые стаканчики. И это было совсем не пять капель. Совсем. Я с благодарностью принял от шамана полный янтарной жидкости серебряный стакан. Чуть понюхал — обалденно. Крепко и терпко. Уделил должное внимание посуде — овальной формы, толстая ножка, массивное круглое основание, на наружных стенках изображены сцены охоты. Элитной вещью бы не назвал, но для Больших Кокосов, это, несомненно, предмет роскоши.

Первый тост был за знакомство двух весьма достойных медицинских работников. Второй за здоровье спасённой Маринки. Третий за то, чтоб этой вертихвостки попался хороший муж. Языки развязались. Мефодий рассказывал про своё многочисленноё семейство, про соседей и дела в деревне. Я рассказывал про своих бывших сбежавших жен, про работу в клинике. Про операции. Про нейрофизиологию. Описывал ему различные симптомы и синдромы. Мефодий охал. Восторженно водил глазами. Всплёскивал ладонями. Под прекрасную закуску напитки шли бодро и весело. Мы поднимали стаканы за врачей, за знахарей, за шаманов, за всех, кто лечит людей и других разумных. За ушедших из этой жизни знаменитых лекарей мы пили не чокаясь. Шаман пришёл в восторг, когда я начал ему описывать признаки спастического пареза мышц шеи, плечевого пояса и рук. Про рефлексы Якобсона-Ласка он даже подробно записал на бумажке; некоторые тонкости пронаторного симптома Бабинского его тоже очень заинтересовали. В свою очередь, шаман показывал мне магические приёмы лечения некоторых сложных переломов. Вот бы нам в челюстно-лицевой хирургии так. Наш учёный диспут изредка прерывался домочадцами Мефодия, которые подносили нам всё новые и новые закуски и выпивку. Смеркалось. Потом на небе появились звёзды и Луна. Пьянка достигла того уровня, когда мы плавно перешли к обсуждению достоинств женского пола. Под это дело хорошо пошла гномья каменная настойка. Семейство Мефодия и вся деревня уже давно спали, а нас потянуло рассказывать медицинские анекдоты под дегустацию гоблинской моховой. Под этот нектар я заявил, что в современной медицине существует только два диагноза: х...ня и пи...ц. Х..ня сама пройдёт, зачем лечить, а пи...ц тоже незачем лечить, он ведь не лечиться. Шаман громко хохотал, утирал слёзы, дрыгал ногами. В свою очередь он рассказал очень смешной анекдот, как два орка тянут на носилках гоблина; гоблин слабым голосом спрашивает, куда это его тянут, на что орки, не скрывая, отвечают, что несут его в могилку. Бедный гоблин пытается сказать оркам, что он ещё живой, на что орки отвечают, что раз шаман сказал в могилку, значит в могилку. Я смеялся до слёз. Вот у Мефодия какое замечательное чувство юмора, такие смешные анекдоты знает.