| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
... За размышлением о природе денег я не забывал про растопку нашей чудо-печки.
* * *
* В двадцать первом веке такие агрегаты называют буржуйками длительного горения и втихую, сторожась рейдов пожарнадзора, продают на оптовках. В Москве 30-х годов ничего похожего мне найти не удалось, хотя сама по себе конструкция необычайно примитивна. Последнее легко понять по цене: заводской слесарь справился с халтурой за три бутылки казенки, материалы с доставкой обошлись в червонец серебром.
Основа — толстобрюхий ацетиленовый баллон со срезанной верхушкой, чуть меньше метра в высоту, в диаметре сантиметров сорок. Внутри — главный и единственный секрет, подвижный поршень. Он делит топку на две части; внизу под ним горят дрова, над ним — догорают пиролизные газы. Воздух поступает сверху через трубу, которая заодно служит штоком для поршня. По мере выгорания топлива, очаг горения неторопливо ползет вниз. Одной загрузки с запасом хватает на целый день. КПД — заметно выше среднебуржуечного. Золы практически нет, вытряхивать остатки приходится не чаще, чем раз в две недели. Но самое важное достоинство в условиях пораженного кризисом индустриального города — вместо дров можно использовать любой горючий мусор. Как правило — условно бесплатный, то есть честно скоммунизженный с "родного" завода.
Минус один — процесс запуска выходит уж больно мешкотный. Нельзя просто так взять и свалить в топку старые, пропитанные маслом трансформаторные обмотки, отходы тарного цеха и кипу непроданных газет. Приходится чередовать слои, по возможности перемешивая их друг с другом. Ведь печь в спальне вообще штука опасная, а кустарная, да еще длительного горения — опасна втройне. Попадется в небрежной укладке насквозь пропитанная водой чурка, остановит поршень, как результат — обратная тяга и полная комната дыма. Это в лучшем случае, в худшем — можно серьезно, а то и до смерти, угореть.
Огонь ровно загудел в трубе минут через двадцать.
— Ну вот, теперь можно и... бодро начал я, но обернувшись, враз осекся.
Александра спала, свернувшись клубочком под пуховым одеялом. Тазик с ледяной водой оставлен на видном месте, рядом расплывшееся в брусок шоколадного цвета мыло. Бессловесный намек на нелегкий выбор — моржевать прямо сейчас, или подождать часик, пока прогреется комната.
Выбрал первое. Надо успеть получше выспаться, и непременно, на зависть соседям, "доделать" с утра то, что мы не успели сегодня. Следующую пару дней будет не до любви — завтра вечером, сразу после работы, мы едем в Ленинград за спрятанным пять лет назад паспортом 21-го века. Не потому, что он нам позарез понадобился — просто я боюсь, что фантастический документ случайно найдет кто-то другой.
\*Роль частного торговца в снабжении населения в те годы была огромна: из 551,6 тыс. предприятий розничной торговли, работавших в 1927 г., на долю частника приходилось 410,7 тыс. — около 75%.\
\**Урожай 1930 года и правда был рекордным — по годам, в млн. тонн: 1928 -72,3; 1929 — 71,7 1930 — 83,5; 1931 -69,5; 1932 — 50,1.\
\
* * *
В реальной истории имел место обратный процесс: в 1929-1931 гг. из рядов ВКП(б) исключили около 250 тыс. человек, значительную часть — за принадлежность к "правому уклону".\
\
* * *
Хождение "совзнаков" продолжалось пять лет, с 1919 по 1924 годы. Если не учитывать две деноминации, то совзначный рубль обесценился за это время в 50 миллиардов раз.\
\
* * *
*За основу конструкции взят котел "Бубафоня". Как ни странно, но устройства подобного типа появились только в конце 20-го века.\
* * *
Привокзальная рюмочная уравнивает граждан не хуже бани. В едком махорочном дыме мерно колеблются крепкие кепки рабочих. Испуганные интеллигентские шляпы жмутся к задорным каракулевым пирожкам мелкоранговых совбуров. В бурую массу сливаются сочащиеся клочьями ваты телогрейки, вытертый дореволюционный рубчик, новый английский драп. Все как один запивают собственный пайковый хлеб торопливым белесым самогоном. Отдельно тут подают только жидкий чай и отвратительные, изготовленные из соевых бобов с сахарином сладости; каждый недовешенный фунт этого добра стоит дневного заработка.
Живительная волна второй версии НЭПа не успела докатиться до массового общепита, кое-как возродились лишь первоклассные космополитические рестораны. То есть "Метрополь" вполне доступен и как всегда великолепен, говорят, нежная молодая стерлядь вновь заполнила стоящий прямо в центре зала бассейн. По вечерам там играет джаз Уитерса, в составе которого знаменитый на весь мир нью-орлеанский саксофонист Сидней Беше и какая-то негритянская певичка. "Националь" пытается взять свое трубачом Скоморовским и любимым уголовной шпаной Утесовым. "Прага", что на Арбате, традиционно нажимает на роскошные перфомансы с цыганами и блины с расстегаями.* Есть одна лишь досадная мелочь — везде за ужин придется платить золотом. Столько серебра в кармане не унести.
Все как было, только дороже.
За длинный, липки от грязи стол забегаловки садятся ценители иного: тут по крайней мере дешево, тепло и даже слегка культурно. Вот сосед слева уткнул пропитый багровый нос в подстеленную на манер скатерки "Вечерку", вслух и по складам вычитывает трешь из криминальных сводок:
— В Пугачеве арестованы две женщины-людоедки из села Каменки, которые съели два детских трупа и умершую хозяйку избы. Кроме того, людоедки зарезали двух старух, зашедших к ним переночевать...
Расхожая страшилка, выжатая журналистом из базарного слуха, реальные случаи людожорства чекисты прячут за семью замками. Однако истина в рюмочной никого не интересует. Тут всегда кто-то неправ.
— Брешут окаянные! — анорексичный очкарик напротив перекрыл фальцетом гудение толпы. Спешно вбитый в глотку самогон потек по козлячьей интеллигентской бородке.
— Неужели?! — быстро вставил я в надежде приглушить чужую склоку.
— Ты че?! — непритворно удивился багровоносый. — Газете чтоль не веришь?!
— Отчего не верю? — деланно нахмурился я. — Верю, еще как верю! Однако есть, товарищ, такая штука как релятивизм. Проявляется он исключительно на внешних электронных слоях трансурановых элементов...
— Врут! Все врут кляты жиды! — некстати впряглась в топик буклированная жизнью старушенция.
— Обкурантка! — подорвался любимым словом Бухарина мокробородый очкарик.
— Пропала слободка, — тяжело вздохнула Александра.
— Это что ж такое выходит по вашему? И в газетах жиды врут?! — перескочил на понятную тему любитель прессы. — Так тут вот еще есть: центpотекстиль предложил отпустить нитки в хлебные районы при условии пуд хлеба за катушку ниток...
Зря он, кого волнуют мелкоты? Дело дошло до сокровенного!
— Жиды да большевики, все одна сатана!
— Старая, ты на себя-то хоть глянь в зеркало!
— Заткнитесь, товарищ!
— Кто тут расхрундубачился?!
— А вот те кукишь! Мы русский народ!
— Христопродавцам не место...
— На все воля Божья, — Александра на всякий случай примирительно положила свою руку поверх моей.
— Ох, доиграется чертов капитан с огнем, — проворчал я тихо, в сторону от стремительно раскручивающейся на пустом месте перепалки.
— Поглупели ларионовки, — охотно согласилась моя девушка. — Какую ни возьмешь, все гнусь да грязь.
— Не говори! Как с ума спрыгнули... фронтовички-галлиполийцы!
Ведь реально обидно! Эти самые ларионовки, суть сбрасываемые с воздушных шаров листовки, валятся из-за западной границы на поля и леса СССР аж до Смоленска, Брянска и Новгорода именно по моей подсказке. Знал бы результат — в жизни за один стол с Ларионовым не сел.
Увы, судьба распорядилась иначе. Мы познакомились совершенно случайно, в Хельсинки, вскоре после моего побега из соловецкого концлагеря. В ту наивную пору я еще надеялся найти силу, способную использовать знание будущего для избавление родины от ужасов голода, войны и репрессий. Бравый капитан РОВС, офицер могущественной белогвардейской организации, объединяющей по штабным реляциям сотни тысяч бойцов, тогда казался чуть ли не идеальным кандидатом в друзья и союзники. Мы поговорили, славно выпили, а вот близких отношений, к счастью, не сложилось. Побоялся я ему доверить тайну послезнания, и как видно, не зря. Однако несколько популярных в будущем** способов пропаганды подсказать успел.
Кто бы мог подумать, что на этой скудной почве из никчемного террориста, "славного" разве что идиотским взрывом дурацкой гранаты в здании агитпропа Ленинградской коммуны, вырастет герой Карельского освободительного похода, главный идеолог РОВС, правая рука самого Кутепова, кумир горячих сыновей и дочерей русской эмиграции. И ладно бы дело ограничилось только этим. Новый лидер таки сумел забить в гроб и зарыть на погосте замшелую врангелевскую заповедь "армия вне политики". Хотя повести за собой весь общевойсковой союз ему не удалось, зато учредить военизированное молодежное движение "Белая идея"
* * *
— вполне. Причем императив данного кружка по интересам звучит зловеще: "армия вне политики — организм без души".
* * *
В январе, как раз после Рождества, детские шалости внезапно закончились. Рассыпанные по миру осколки великой романовской империи выстрелили парижским меморандумом об объединении всех русских эмигрантов в Российский национальный фронт
* * *
* под занятным девизом "Бог, Нация, Труд!".
Еще более нескучным оказался состав этого триединого православно-национально-социалистического Франкенштейна. Среди главных закоперщиков, кроме давно знакомого Ларионова, — некие Родзаевский, Вонсяцкий и князь Ливен. Первый — генеральный секретарь только что созданной Русской фашистской партии из Харбина, второй — скандальный двоеженец, спонсор Кутепова и заодно лидер Российского фашистского союза со штаб-квартирой в Томпсоне, США. Третий в недавнем прошлом руководитель Латвийского отделения откровенно черносотенного Братства русской правды.
* * *
** Так что в маскотах сборного шапито ходят свастика, православный крест, двуглавый имперский орел и святой Владимир. Причем все одновременно.
Общее у них, судя по радиопередачам из латышской Режици и валящимся с неба листкам, только одно: животный антисемитизм.
\*Как ни странно, но примерно так и было в реальной истории, но... только в 1934 году.\
\**Скорее просто рассказал о важности пропаганды. Воздушные шары для заброса листовок в тыл противника очень широко использовались во время Первой мировой войны.\
\
* * *
В реальной истории с таким лозунгом в 1936 году из РОВС выделился РНСУВ во главе с генералом А. В. Туркулом.\
\
* * *
В реальной истории В.А. Ларионов создал организацию с таким названием в середине 30-х.\
\
* * *
*В реальной истории Российский национальный фронт, в состав которого, кроме прочих, вошли "Белая идея", Русская фашистская партия (РФП) и Всероссийская фашистская организация (ВФО), был создан значительно позже, в 1937 году.\
\
* * *
**Русская фашистская партия (РФП) была создана К.В. Родзаевским в Харбине чуть позже — в апреле 1931 года. Российского фашистского союза в реальной истории не существовало, вместо него А.А. Вонсяцкий учредил в 1932 году Всероссийскую фашистскую организацию (ВФО).\
Похоже, я оказался единственным человеком в мире, кого испугал факт внеплановой антисоветской консолидации. Советская партийно-хозяйственная элита, судя по газетам, просто не восприняла происходящее всерьез. Фронтом больше, бандой меньше, кто их вообще считает, этих доморощенных борцов за Россию без коммунистов? Что они могут сделать против огромной страны? Мне же послезнание не шептало, а натурально орало в душу: нет и не может быть ничего глупее недооценки идей фашизма. Всего десяток лет, и клевреты дуче и фюрера зальют землю Европы кровью. Да не в переносном, а в самом буквальном смысле этих слов.
Первое время я успокаивал себя: в старом мире большевики продержались у власти целых семьдесят лет; эдакую традицию не сбить с курса пустяком. И мне уж было совсем удалось победить собственные страхи, но тут в тему влез Айзек Бабель, великий писатель и наш с Александрой соратник по "тайному обществу посвященных в историю будущего". Он просто, то есть без всякой особой цели, поделился результатами социологических опросов, просочившейся к нему через Горького (как я ни дулся, дружбу со старым лжецом автор Конармии не оставил).
Картина настроений советской молодежи в свете грядущего расцвета коммунизма выглядела далеко не радужно.* В десятипроцентном топе будущих профессий, к моему немалому удивлению, числились учителя. Скучная карьера конторщика привлекала чуть меньше — на нее метили процентов восемь подростков. Длинным трех-пяти процентным шлейфом тянулись инженеры, машинистки, водители, дворяне, попы и прочие экзотические специальности. Комиссарский же пыльный френч поставил оглушительный и обидный антирекорд — всего три десятых процента сторонников! Меньшей популярностью пользовались только военные и милиционеры. То есть советские тинейджеры планировали стать кем угодно, но только не партийными функционерами или их защитниками.
Государство с такой идеологической дырой способен утопить даже поросший мхом зороастризм. Что уж говорить про агрессивный, молодой и, без всякого преувеличения, модный фашизм? Он угроза реальная и смертельная. Пока Ларионов занят междоусобной борьбой, пока его группенфюреры нащупывают подходы к сознанию совграждан, пока его листовки глупы, примитивны и скучны. Пока... а завтра? Как там бишь нынче поют на мотив Преображенского марша?
Крепче бей, наш русский молот,
И рази, как Божий гром.
Пусть падет, во прах расколот,
Сатанинский совнарком...
Ведь на самом деле красиво! С запада стройными колоннами валится парашютный десант на Ленинград, с востока, из самого Харбина, рысит экспедиционный корпус, по центру райкомы сметает повсеместное восстание фашистских конспиративных ячеек. Желтый паук свастики на шпиле Кремля, примирение труда и капитала по итальянскому образцу, "Россия для России", "Союз юных фашисток", "Союз фашистских крошек"...** Чуть погодя — священная война за православную веру и воссоединение русских всего мира, секретные лагеря уничтожения недочеловеков, черные клубы над печами крематориев; клеймо национального позора на многие поколения вперед.
Короче говоря, в идеологической борьбе мне теперь приходится подыгрывать красным, как наименьшему злу. Не своими руками — мнение простого рабочего с "Электрозавода" никого не интересует — но посредством Михаила Кольцова. С осени прошлого года этот журналист — четвертый и пока последний хранитель тайны послезнания, иначе говоря, наш с Александрой союзник и соратник. Он все еще не может похвастаться решающей должностью в ЦК, однако как глава акционерного общества "Огонек" и член редколлегии "Правды" вхож в самые высокие сферы, например — чуть ли не пинком открывает двери в кабинет Бухарина.
Чертовски полезная опция. Всего одна записка, за ней короткая беседа, и Кольцов назначен заместителем товарища Рютина, наркома по кинематографии СССР.
* * *
Да не просто так, а для скорейшего выполнения архисрочного задания ЦК ВКП(б)... нет, не массового производства патриотических широкоэкранных блокбастеров. Партия с моей подачи мечтает о малом, зато реальном: замене киножурналов с беспросветно тупой ура-коммунистической хроникой на полноценные кинофельетоны типа позднесоветских "Фитилей".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
