Действительно — овраг, заросший кустами и деревьями. На мокрой глине дна отпечатались следы животных. Один принадлежит довольно крупной кошке. При его виде Славка крепче сжал в руках палку.
Вообще-то и не палка это, а просто слёзы. В пойме отломать что-нибудь путное от деревьев просто не получилось. Всё гнётся и расмохрачивается, не отрываясь. Сухие ветви напротив, настолько хрупкие, что толку от такого "оружия" вообще никакого. Да и корявое всё. А среди того, что валяется повсюду, принесённое половодьем, масса обломков на любой вкус. Но и они на что-либо путное идут с трудом. Ненормально лёгкие, и ужасно ломкие. Похоже, не раз вымокли, подгнили и высохли до такой степени, что гниль в них погибла. А потом — еще раз. И еще. В общем, то, что показалось минимально подходящим в качестве оружия, было скорее очень тонким бревном. Не слишком тяжелым, но пальцы в хвате вокруг этого предмета смыкались не вполне.
А тут прекрасные палки — стволы лещины. И как их отделить от остального? Камнем бы перебить, да вот беда, вокруг только песок, ил и глина. Ну и еще по кромке оврага можно разглядеть, что равнина степи покрыта чернозёмом.
— Ты ключи от машины в замке оставила?
— Ага.
— А маникюрный набор у тебя с собой?
— Нет, в сумочке между сиденьями.
— Может, хоть зеркальце в кармашке завалялось?
— Славик, у меня на одежде нет ни одного кармана. Пошарь по своим.
Молча предъявил пластиковую тубу с мазью от комаров. Хорошая, кстати мазь, очень помогает.
— Хоть зубами эти палки перегрызай. Хотя...
Попытался пилить кромкой ракушки. Неважно дело идёт. Приходится осторожничать, чтобы не разрушить хрупкий перламутр. Тут на неделю работы, только, чтобы... отломилось... ну-ка, мы её вот так.
Проскрёб кору, несколько миллиметров верхнего слоя древесины и надломил через принесённую с собой палку, которую Рипа держала, уперев конец в землю. Мохнато, но сойдёт. Через полчаса у обоих были крепкие ореховые посохи.
Вдоль следа водного потока, когда-то изливавшегося из оврага, до реки добрались быстро. Вернее, могли добраться, если бы Славка не отвернул снова вправо, где обнаружил уютное место, в котором удачно расположенные деревья дают хорошую тень.
Однако чувствуется утомление. Руки, ноги и спина просто ноют, после того как ему пришлось несколько часов рвать эту проклятущую траву. Выбрал подходящий с виду кусок просохшего дерева, сбегал к реке, подобрал несколько раковин. И принялся за самое неверное дело своей жизни.
Сначала — сделал углубление в боковой поверхности лежащего древесного ствола, потом проскреб от него две бороздки вдоль волокон. Выбрал подходящую палочку, исключительно по признаку прямизны. Кривулину для лука тоже подыскал среди деревянного мусора. Ему ведь из него не стрелять, так что даже упругости особой от этого предмета не требуется. Под скептическим взором Рипы насобирал дровишек, наломал тонюсеньких палочек и быстренько помчался к тополю. Он там заметил следы налипшего недавно мокрого пуха, так что стоит попытаться собрать.
Именно это дело оказалось самым трудным. Словно паутинки соскребаешь с шершавой коры и выковыриваешь из развилок. В час по чайной ложке получалось, пока глаз боковым зрением не отметил в воздухе движение. Есть! Несколько гроздей бруньки, как раз в состоянии, когда из них полезла эта белая вата. Явно припозднилась одна из ветвей с выпусканием семенного материала. Удача! Собрал всё, до чего мог дотянуться. Ветка, на которой стоял, неожиданно отломилась. Повис на руках, растеряв часть добычи. Хорошо, что он этот пух сразу запихивал в карман.
Захлестнув тетивой из самой длинной травинки палочку, они в четыре руки принялись "сверлить" углубление в деревяшке. Самым сложным оказалось удерживать противоположный конец "инструмента". Нагревается и жжет руку, норовя содрать кожу с ладони. А ведь "сверло" надо еще и прижимать, как следует. В общем, пришлось городить целую конструкцию с рогулькой, верёвочкой и еще одной привязанной ко всему этому палки.
Дымок пошел быстро, но пока удалось извлечь пламя, прижимая к нагретому месту соломинки и палочки с прикреплёнными к концу комочками пуха — натренировались оба. Один крутил "сверлилку", другой, стоя на коленях, священнодействовал на все манеры, пробуя разные варианты подкормки для того, чтобы добиться горения. Загорелось у Рипы. Когда пламя костра стало устойчивым, она, наконец, улыбнулась.
— Знаешь, я сообразила, как нужно это делать. В другой раз за пару минут разожжем.
Пока Славка готовился к добыванию огня, его спутница оборудовала убежище на ночь. Принесённых половодьем деревянных предметов вокруг встречалось немало. А ветви пары деревьев оказались на подходящей высоте. Сооружение, возведённое ею справедливо заслуживало высокого звания "халабуда", поскольку не имела четко выраженной формы. Однако, скреплённое завязками из всё тех же травинок, отличалось устойчивостью, и вмещало в себя два смертельно уставших тела, оставляя ещё место для скромного костра и запаса дров.
Славка, стараясь не топать, чтобы не спугнуть, отыскал в траве змею и убил палкой. Не имея сведений о её ядовитости, просто отбил голову многократными ударами по одному и тому же месту на наковальне из ствола дерева. Размозжил и оторвал, одним словом. Потом, свернув то, что осталось, плоской спиралью, обмазал глиной, и, отодвинув костёр, закопал в горячий песок. Сверху развели огонь, и через час, как раз солнышко ушло за горизонт, поужинали. Не сказать, чтобы было вкусно, да и досыта не получилось, однако подкрепились. Пить прямо из реки, забредя в место, где отчётливо чувствуется течение, они начали еще, когда плели одежду. Чистая бегущая вода не вызывала чувства опасности, а возможность подхватить заразу...
— Все когда-нибудь умрём, — как сказала Рипа. — Просто от жажды — быстрее.
Глава 2
Спал Славик как убитый. Когда проснулся, понял, что начинает замерзать, потому что тёплая спина девушки больше не согревает его спину. Брезжил рассвет, в костре, на котором они вчера готовили ужин, ровно и бездымно горели сучья. На востоке виднелась в небе яркая голубая звёздочка — Венера — предвестница рассвета.
Рипа появилась со стороны реки.
— Привет! Когда ты встала, звёзды были видны?
— Уже не все, но ковш Большой Медведицы просматривался отчетливо. Что делать будем? — интересно как! Взрослая тётя явно его выдвигает в лидеры. Ведёт себя..., только хвостиком не виляет. Стоп. Откуда в нём раздражение? Понял. Завтрака нет, и не будет. А вчера девушка вела себя точно так же. Он мужчина, а она... хорошо бы. Опять стоп. Не время сейчас слюни пускать.
— Верёвку будем делать. Имелись бы здесь камни, организовали бы мы с тобой неолит, так, кажется, каменный век называется. А без камней никакого неолита не выйдет. Так что придётся добывать всякую всячину из твоей машины, или саму машину на сухое место выкатывать, это уж как получится. Только без верёвки получится очень плохо. Кстати, если ты везла с собой хотя бы немного камней, к вопросу о каменном веке мы всегда сможем вернуться.
Рипа смотрела на него как-то слишком долго. Потом улыбнулась.
— Шутка. Поняла. Кстати, это не моя машина, а одного мастера. Он вёл группу на полигон. Встретил ребят с автобуса, ну и меня заодно. Барахло загрузили в эту "кроссовочку", сколько вошло, и мой чемодан тоже. А, поскольку выяснилось, что рулить могу только я, а короткую тропу знает только хозяин этого недоразумения, то он объяснил мне, как проехать. Собственно, дальше ты всё знаешь.
И пошла работа. Он дергал травинки, а она свивала верёвку в три пряди, пользуясь обломками деревянного мусора на манер веретен. Поспешали. Пока есть силы, пока муки голода не стали нестерпимыми. Хорошо, что день еще только начался, что есть тень и, главное, этой травы здесь много. Толи дикий лён, толи конопля, а может и что-то иное, ну не ботаники. Славка, как не тужился, порвать хотя бы один стебель так и не смог. А ведь наверняка развивал усилие не менее сотни килограмм.
Кстати, как только заметил змею, медлить не стал. Палка, глина, костёр, в который Рипа не забывала подкидывать дровец, отвлекаясь раз в полчасика от своих веретён. Опять не досыта, но подкрепились. И снова за работу.
Сначала свивали в три пряди, а потом скрутили получившиеся верёвки снова втрое. В общем, канат нужной длины закончили только к вечеру. Толщиной он был в полтора Славкиных пальца и весил немало.
Змея вечером им на глаза не попалась, зато вдвоём, действуя в четыре руки, связали сетку метр на метр. Прикрепили к середине верёвочку, к краям..., а вот и нет здесь камней. Пришлось нырять за ракушками, а привязывать эти предметы нужно было с великой выдумкой, поскольку выскальзывали они из петель, как живые. И края сетки с таким грузом тонут неохотно. Однако с четвёртого, седьмого и одиннадцатого забросов снасть принесла по рыбке. Ночь прошла спокойно, а туба с мазью от комаров опять заметно похудела. С наступлением темноты летучие кровососы действовали массированно.
* * *
Огромный моток сначала волокли, а потом стали перетягивать частями. Тяжелая получилась у них верёвка. Закрепить канат за буксировочный крюк с первого раза не удалось. Только с третьей попытки отыскал под бампером что-то похожее на искомое, а четвёртый раз нырнул проверить узел и осмотреть колёса. Они ушли в песок не слишком глубоко, по крайней мере, резина видна, диски свободны Уклон пути, ведущего к берегу тоже умеренный, хотя на пути автомобиля есть и понижение дна. Видимо — игры течения.
Второй конец привязал к коряге, выбрав слабину верёвки полностью. А потом, словно натягивая тетиву огромного лука, навалился почти на средину, отводя ее перпендикулярно направлению движения вытаскиваемой машины. Отпустил, и Рипа немедленно выбрала образовавшийся излишек длины. Толи автомобиль сдвинулся, толи канат растянулся?
А ещё раз, и ещё. Вот и кабина показалась, Продолжаем. Ага, капот виден. А чем короче остающийся участок буксира, тем меньше удаётся продвинуть автомобиль к берегу. Ну-ка, а если просто потянуть? Не идёт. Значит надо продолжать упражнения с тетивой. Вот, теперь идёт и просто от прямого усилия. Девушка тоже упирается, натягивая верёвку за спиной юноши. Аккуратнее, без рывков! Всё "Судзучий" трёхдверник, этакая кроссовочка на тему джипа, стоит в метре от воды на плотном мокром песке. Рядом парень и девушка, мокрые от пота. Солнце еще далеко не добралось до зенита, а дело сделано.
— Умираю от голода, — сознаётся Рипа.
Действительно, сегодня они не завтракали.
— А кто дверцу у машины закрыл? — вот неуёмная!
— Течение. — Славке сейчас немного грустно. Простое и ясное дело успешно завершено, а что делать дальше? Впереди много хлопот с огромным количеством добытых предметов. И, вот такой уж он урод, это его сильнее напрягает, чем радует. Приключение завершено. Впереди — серые будни непрестанных забот. Работа, труд, а потом опять работа. — Да и стояла она с приподнятым передом. Сама могла захлопнуться, если замок легко срабатывает.
— Да, хозяин предупреждал, что не нужно сильно хлопать.
— Знаешь, Рипа, надо бы машину откатить к нашей халабуде. Вот-вот начнётся зной, оно и сейчас не подарок, так что лучше поспешать.
Вода еще сочится откуда-то из неведомых щелей, хотя луж на полу салона уже не наблюдается. Парень толкает сзади, а девушка помогает слева. Время от времени забегает и подруливает. Правые колёса немного в воде, зато левые — на плотном мокром песке. Экипаж движется вдоль кромки косы вверх по течению. Медленно, но уверенно. Часа не прошло, как, миновав глинистый участок, ребята прокатили "экипаж" по сухому растрескавшемуся дну пересохшего потока, бравшего своё начало в овраге, и "приехали".
Распахнуты двери и багажник. Началась выемка содержимого. Рипа прежде всего разобрала свою сумочку. Вот, придавленный глиняной чешуйкой, сохнет паспорт. Пакетики, флакончики, брошюрки.
А Славка вынимает огромный чемодан, замотанный мягкой прозрачной плёнкой, закреплённой скотчем.
— Это чего оно так? — кивает он на добычу, удивляясь ручке из прозрачной ленты, сформированной ушлым упаковщиком.
— В аэропорту иначе в багаж не принимали. Двести рублей содрали за эту порнографию.
— Бидон тоже твой? — кивает он на тяжеленную сорокалитровую алюминиевую флягу.
— Нет, это ролевиков. Говорили — антуражные вещицы у них тут.
Собственно, в багажнике осталось несколько размокших картонных коробок и мотков алюминиевой проволоки. Проволока — друг человека. А алюминиевая — лучший друг. Но саморезы пяти размеров, выпирающие через расползающийся картон — это проклятие, если нет отвёртки с крестовым шлицом. И крепёж отличный, и воспользоваться им не получается. Всё равно — на просушку.
— Стой! — срывается со Славкиных губ, когда он видит занесённую над чемоданом пилочку для ногтей. — Не помнишь, когда открывается ближайший хозяйственный?
Рипа замирает, и смущённо улыбается. Поняла. В четыре руки они терпеливо отдирают скотч, сматывая его на палочки, а потом аккуратно разматывают и расправляют тонкую плёнку, также наворачивая её на дрын. Опаньки. Чемодан сухой.
Пока девушка радуется своим одёжкам, Славик вынимает с задних сидений тюки, свёртки, сумки и чехлы. Отличный топор, цепочная пила и прекрасная ножовка с мелким зубом радуют его неимоверно. А покрытие для шатра — это вообще счастье. И целых пять спальных мешков, и рулон пенок... а вот и котелки, сковородка и закопченный чайник. Увесистый портфель, не иначе — золотые слитки. Нет, всё намного лучше! Инструменты. Плоскогубцы и бокорезы при наличии отличной отвертки со сменными битами, да с трещоткой. Вот оно счастье! И отличное шило в придачу. И... да много тут полезного. Сушить.
— Иди есть, Плюшкин, — это Рипа зовёт его к костру. — Гороховые брикеты отлично разбухли, так что быстро сварилось.
Тарелок у них нет, зато есть прекрасный аппетит. Славка пользуется ложкой из складного ножа, что подала ему девушка, которая отлично справляется с едой при помощи двух палочек, зажатых в правой руке.
— Три пакета макаронных изделий и двенадцать с разными крупами не промокли. А гороховые брикеты экономить незачем. Вечером столько же сварю, так что наедимся. Кстати, тушенки еще восемь банок больших, грамм по восемьсот, и шесть маленьких, грамм по двести. И соли две пачки мокрые насквозь. Окаменеют, когда высохнут. К тому же содержимое в них убыло на треть.
— Как я понимаю — перешло в растворённое состояние и обратно возвращаться не желает, — поясняет Славка.
Улыбнулись.
Сытость. В автомобиле раскрыто и распахнуто всё, что можно. То, что вынимается — сохнет снаружи. И масса необходимых предметов радует глаз и ласкает разум. Время уже сильно за полдень
— Как ты думаешь, удастся эту машину завести? — Рипа снова смотрит на Славку с любопытным таким выражением на лице. Изучает, что ли?
— После двух суток в воде аккумулятор разряжен полностью. И нет уверенности, что после этого, его вообще удастся зарядить. А рукоятки для запуска я в багажнике не обнаружил. Да и места, куда её можно приладить — тоже. Потом, тут наверняка электронное зажигание, инжекторы всякие. Не автомеханик ведь я. Да и ключей всего два — свечной да баллонный. Пусть пропечётся на солнышке недельку, потом попробуем завести стартёром. Не потому, что есть надежда, а чтобы не упрекать себя за то, что не попробовали.
