Диорхинийская сага. Начало пути

— Только прошу вас, хозяин, не разглашайте по пути, что у вас есть с собой сбережения, иначе вас быстро обчистят — в дороге будут попадаться мошенники и грабители.

— Будь уверен, Бобри. Я же не такой глупый, чтобы «пылить» повсюду про деньги, которые везу с собой, — уверенно сказал Финли, будто ему говорили о прописных истинах, которые ему были известны и так.

— Я сошью вам потаенный карман в котте, где вы будете хранить часть своих империков.

— Это не повредит, я думаю, — произнес Финли, присматривая взглядом место на своей котте, куда можно было бы изнутри пришпандорить карман.

Днем Бобри собрал для Финли все вещи и снарядил коня. Среди вещей был зеленый узелок для ношения за спиной, а в него он положил уйму съестных припасов: друальскую мясную колбасу, пирожки, бараньи ребрышки, фляжку шестидесяти процентного спиртового шнагеля на всякий случай. Черный жеребец, принадлежавший Финли, по кличке Яблочко был накормлен и приведен в достойный вид. Слуга вычистил тело коня специальной щеткой, гриву аккуратно расчесал, а еще подковал его у лучшего кузнеца в Фарете, к которому успел съездить после утреннего разговора с хозяином. Жеребец был ретивый, с характером, а также жутко охоч был до яблочек, с чего и получил свое забавное прозвище. Финли любил его: бывало, часами мог носиться на нем в округе Фарета, обскакивая необузданную мощь, которая так и лезла из этой приземистой, но крайне выносливой животины.

— Бобри, я готов! — радостно произнес Финли, выходя из ворот невысокого донжона замка. — Сегодня отличная погода для путешествий!

— Лето в самом разгаре, хозяин! Отлично, что хоть жара отступила в последние дни! — сказал Бобри, положив свою пухлую руку на хребет Яблочка.

— Мне немного грустно уезжать отсюда, — с тоской произнес Финли, оглядывая внутренний двор замка и небольшой амбар на его территории, окруженные по периметру крепостными стенами с двумя башенками, повыше ‐ с северной стороны и двумя пониже ‐ с южной. — Тут я вырос, тут я чувствовал себя как дома.

— А может, еще передумаете ехать, хозяин? — с некоторой надеждой в голосе спросил Бобри. — Мне будет здесь тяжело одному: и уборка, и заготовка дров к зиме, а если кто-нибудь решит напасть на замок?

— Бобри, Фарет находится в сердце Нижнего царства, а совсем недалеко отсюда, в Друале, живет сам король, поэтому никто и никогда не посмеет напасть на наш милый дом!

— Хм… Тут вы правы, хозяин, — развел руками Бобри.

— А если что, то у тебя есть Шен и Готби, — произнес Финли, показывая пальцем на тоскующих от безделья на крепостной стене двух приземистых мужичков. Один из них был светловолосым средних лет мужчиной, на голове которого был яйцевидный шлем с наносником, а на теле — легкие стеганые доспехи коричневого цвета. А второй мужик был упитанным и без шлема, с густыми темными волосами. Оба были замковыми крестьянами, которых Бобри периодически снаряжал в дозор на стену, заботясь о безопасности.

— Эти?! — ухмыльнулся Бобри, глядя на то, как один из них, тот, что был без шлема, лениво зевнул. — Вчера поручил им накосить сена для амбара и отпустил в поле, а они вместо этого ушли в город и надрались шнагеля, как самые настоящие свиньи. Из них работники, как из меня рыцарь! Другое дело — вы, хозяин! С вами мы всегда трудились на славу.

Финли действительно любил работать в хозяйстве замка и не чурался крестьянского труда. Летом они с Бобри косили сено и запасали его для Яблочка, еще одной кобылы и нескольких свиней, рубили дрова в подлеске поблизости, а зимой — сгребали снег с крыш и очищали двор. Казалось, что господский статус Финли должен был противиться такой близости со своим слугой, но Финли не ощущал необходимости изображать из себя аристократа. Тем не менее он чувствовал свое превосходство перед ним, а иногда в нем появлялось необузданное лидерство, и он не понимал его природы. Однажды, когда он с Бобри пошел в лес за ягодами, его верный слуга потерял тропку, и они забрели в чащобы. После долгих скитаний по кругу Финли отстранил его от роли проводника и решил использовать свои познания. Отыскав ближайший муравейник, он определил по направленности его вершины расположение сторон света, и вскоре, они смогли выйти из леса. Долго еще после этого Бобри бухтел про то, что не может мальчуган так вот, сходу, найти дорогу из глухого леса притом, что в лесу этом бывает лишь раз в год.

— Бобри, я обязательно вернусь и буду помогать тебе по хозяйству, -обнадеживающе произнес Финли, хотя уверенности в том, что он вернется слишком быстро, у него не было.

— Хозяин, подойдите ко мне поближе, — попросил Бобри. — Я хочу вам дать кое-что.

Бобри достал из кармана котты какой-то блестящий предмет на цепочке. Финли сделал пару шагов и удивленно уставился на его руки, которые ловко играли с предметом, не давая Финли внимательно рассмотреть блестящую вещицу. Когда Бобри, в конце концов, ухватился обеими руками за цепочку, на ней повис удивительной красоты медальон размером с пол ладошки. В его центре красовалась буква «Л», которая тоненькими серебряными мостиками соединялась с круглой каймой.

— Хозяин, и не спрашивайте меня, каково предназначение этого медальона и откуда он у меня, — произнес Бобри.— Я не больше вашего знаю о нем. Тот человек в черном, который привез вас шестнадцать лет назад, попросил дать его вам на случай, если вы когда-нибудь захотите покинуть замок в Фарете. Он предупредил, что этот медальон дает право его обладателю на защиту одним очень знатным господином, имя которого он тоже не назвал. Он также попросил, чтобы вы не бравировали медальоном по пустякам, иначе вы поставите своего покровителя в неловкое положение. Вот, примерно так, хозяин.

— Да уж. Загадок меньше не становится, — произнес Финли. — Это все очень странно, Бобри. Кто же этот человек в черном? И что значит буква «Л» на медальоне?

— Можно только догадываться, — ответил Бобри и надел медальон на шею Финли, а затем, аккуратно и заботливо спрятал его под камизой хозяина.

— В любом случае, он понадобится в дороге, — сказал Финли, — а его происхождение я непременно выясню. Кстати, тот единственный меч в нашем замке, которым я фехтовал, я заберу с собой.

Финли достал из ножен короткий двухлезвийный меч, с плоховыраженным острием и железной рукоятью. Гарда меча была выполнена в форме восьмерки. Финли секунд десять посмотрел на сверкающее отраженными лучами солнца лезвие меча и ловко засунул его в ножны обратно.

— Молю Туриса, чтобы вам не пришлось применять его, хозяин, — с надеждой в голосе произнес Бобри. — Однако дорога вас ждет опасная и, скорее всего, вам будет этого не избежать.

— Не будем гадать, мой верный Бобри, я верю в лучшее! — произнес Финли и закинул узелок за спину, а затем бодро вскочил на Яблочко.— Тяжелый узелок, Бобри, небось, наложил туда друальской колбасы на всю неделю?!

— Дорога разыграет ваш аппетит! А в узелке есть все, что нужно! — гордо произнес Бобри, ощущая свою заслугу в подготовке Финли к пути.

— Бобри, до встречи, — сказал Финли и пришпорил Яблочко, — увидимся совсем скоро!

— Будьте осторожны, хозяин, — произнес в ответ Бобри, наблюдая за стремительно убегающим вдаль Финли. — Да хранит вас Турис и Аспаис, если хоть кто-то из них про вас знает.

Финли поскакал от своего замка в сторону Фарета, в который ему нужно было заехать, чтобы попасть на Большой Королевский тракт, не объезжая город стороной. Погода была чудесная: невыносимая жара спала, дул легкий июньский ветерок, дышалось легко и приятно. Листва деревьев, что росли небольшими посадками на равнинах вблизи Фарета, была насыщена зеленым цветом и весело поигрывала на ветру. Людей поблизости с городом наблюдалось немного: лишь местами труженики крестьяне возились на пахотных землях, да купцы то заезжали, то выезжали из Фарета. Финли въехал в город с северной стороны и, не торопясь, направился к его южным воротам.

Фарет встретил его бойкой разноголосицей жителей. Вдоль его центральной улицы стояли невысокие двухэтажные дома, в каждом из которых уютно ютились несколько семей, арендуя свой скромный угол у жадного домовладельца, который, вероятнее всего, гулял целыми днями напролет где-нибудь поблизости, выясняя, кто из его постояльцев пьян, а кого нужно выловить и заставить платить аренду за предыдущий месяц! На первых этажах домов, как правило, располагались мастерские, булочные и прачечные. Финли нечасто бывал в Фарете и поэтому с большим любопытством озирался по сторонам, пока его конь размеренно вышагивал каждый метр по булыжной дороге центральной улицы. Вот он созерцал прачку, старательно натиравшую белье об ребристую доску, а чуть поодаль от неё — булочника, несшего на противне свою выпечку, чтобы выложить её на прилавок возле дома. Где-то проезжал купец с зерном, дабы продать его на рынке, а где-то гончар крутил свой круг, изготавливая вычурные сосуды из глины, чтобы отправить их художнику, который затем оформлял на них узоры красками. Вся эта жизнь и активность сопровождалась бойкими разговорами и прибаутками, а местами — ворчанием и руганью.

Финли выехал из города через четверть часа с того момента, как оказался в нем, после того, как наконец-то смог объехать все преграды в виде людей и повозок, не задев никого при этом и не спровоцировав ненужных ситуаций. А ведь подобное всегда могло произойти. К примеру, где-то оботрешь конем торговку, которая тут же непременно «выльет» на тебя множество ругательств, где-то не так перейдешь дорогу рыцарю, который наверняка не упустит возможности вызвать тебя на поединок, а где-то просто-напросто твой конь наложит кучу навоза, что явно не вызовет радости у хозяина, подметавшего улицу у своего дома все утро. Но слава Турису и Аспаису, это все миновало Финли, а его взору открылась большая дорога на юг.

Большой королевский тракт, как его называли жители царств, был натоптан сотнями и тысячами лошадиных копыт, что ежедневно проходили по нему от Эвеза до самой Варзы. От тракта несло движением и чем-то новым, какой-то неизвестностью. Финли часто слышал от Бобри предостережение о том, что выходить к тракту лишний раз без надобности опасно, ведь никогда не знаешь, какого проходимца может занести на большую дорогу — мошенника или грабителя, от чьих коварных рук может пострадать добропорядочный путник.

Финли ненадолго остановил Яблочко и оглянулся на юг, чтобы напоследок запечатлеть близкие сердцу места. Ветер дул прямо в его лицо, безмолвно подтверждая верность выбранного им пути, и это было символично. Отбросив сомнения, он уверенно посмотрел вперед, на юг, куда его звал за собой попутный ветер, где его ждала новая жизнь. Он от души пришпорил коня, а тот в ответ заржал и дернул с места с той прытью, что дала ему мать природа. Минута за минутой, час за часом, Финли удалялся все дальше от родных краев. Земли, которые ему приходилось проезжать, были равнинными, с красивыми лугами и золотистыми пашнями. Лишь изредка встречались холмы, на которых стояли мельницы. Наверняка урожаи на этих равнинах кормили своих владельцев весь год, давая им к тому же заработать империк тот другой в личную казну. Не во всех краях царств могли похвастаться такими черноземами. Тот же Айронвиль и его окраины славились больше углем и рудами, а хорошего зерна там и не видали вовсе. Кабнарцы же, обросшие лесами да болотистыми топями, промышляли лишь рыбной ловлей и охотой. А хлеб любили все, и без него жизни не было нигде, поэтому именно черноземные области славились самойхозяйственной знатью и одними из самых богатых рыцарей.

Путь Финли лежал к большой реке Нифлен, что текла от Храмовых гор через степи Этарда, питая его плодородные земли, и до земель повстанцев, где невдалеке от Рабаля она впадала в Южное море. Финли был зорок и наблюдал вдали Храмовые горы, которые благородно высились над равнинами Нижнего царства. Финли читал когда-то, что в этих горах ютились множество ведунов, чернокнижников и целителей, верующих в Туриса, Аспаиса и не только. Храмовые горы были наполнены духом чего-то неизведанного и временами пугающего.

А вечер тем временем наступил незаметно. Дорога прилично утомила Финли — он был голоден и хотел отдохнуть. Сумерки не давали разглядеть ему далеко ли река Нифлен, и он решил, что пора искать ночлег. Он притормозил коня, осмотрелся по сторонам и увидел, что на тракте уменьшилось количество всадников и груженых телег. «Наверняка многие путники давно уже подыскали себе пристанище на ночь», — подумал Финли. Он также заметил небольшую дорожку, ведущую куда-то в сторону леса вдали от тракта, где приблизительно в миле виднелся белый густой дым. Он решил, что там есть какая-нибудь деревенька. Недолго думая, Финли направил Яблочко по этой дорожке. Смеркалось все сильнее и становилось страшновато, но мысль о скорой встрече с местными жителями успокаивала его.

До кажущегося совсем близким белого дыма пришлось проехать приличное расстояние по узкой дороженьке подлеска. Дым этот, как предположил Финли, исходил из трубы дома, где топили печь. Чем ближе Финли подъезжал к лесной чащобе, тем дым становился более явными, а запах горения ощущался все острее. Финли на секунду подумал: «Зачем топить печь в июньский день, ведь на улице и так тепло. Может быть, готовят что-то? Но на дворе уже почти полночь — кто готовит так поздно?»

Через некоторое время он приблизился к источнику дыма настолько близко, что уже четко определил, что он шел не из трубы дома, а от костра во дворе небольшой хибары, которая была типичной для сельских жителей этих равнин: имела четырехстороннюю покатую крышу, покрытую соломой, и бревенчатые просмоленные стены. Во дворе хибары суетились два силуэта, что-то активно подбрасывая в костер. При виде приближающегося всадника женский округлый силуэт вполголоса гневно заверещал:

— Говорила тебе, дурень, не жги костер — навлечешь беды!

— Откуда же я знал, что его будет видно кому-то, — оправдывался в ответ худощавый мужской силуэт.

Их голоса с каждым метром становились все более отчетливыми, но, похоже, самим хозяевам казалось, что их не слышно вовсе.

— А вдруг это сборщик налогов? — опять строго заверещала женщина.

— Что делать сборщику налогов в такой час? — недоумевая, спросил в ответ мужчина.

Финли, в конце концов, доехал до забора вокруг двора хибары и смог внимательно разглядеть женщину у костра, чье лицо озарял свет ярких языков пламени. Она оказалась полноватой холопкой, не совсем еще старой, но уже перекатившей за средний возраст, с растрепанной копной волнистых волос, торчащих во все стороны, одетой в рваную льняную котту темно-зеленого цвета. Женщина сделала то же самое и внимательно изучила Финли. Через некоторое время после взаимного безмолвного осмотра она наиграно улыбнулась Финли и нарочито любезно спросила: