Генерал-адмирал - 3

Услышать такие слова в свой адрес да еще не от абы кого, а от самого Князя — это дорогого стоило. Но он еще не закончил.

— А сейчас, мастера, примите от меня благодарность. За мастерство ваше, за терпение, за верность России, за талант ваш, потому как без всего этого никаких наших заводов, которые ныне уже по всему свету известны, не было бы. — Тут Князь снова повернулся к толпе и объявил: — Каждой семье, которая будет вселяться в наш новый дом, на обустройство вручаю по сто рублей. А еще... — Он опять сделал паузу и, улыбнувшись, внезапно спросил: — Сколько у тебя детей, мастер Дормидонт?

— Четверо, вашсочсво, — ответил слегка ошеломленный подарком Дормидонт Грива.

— А у тебя, Никодим?

— Семеро.

— О как! — еще шире заулыбался Князь. — Значит, денежку от батюшки получил?

— А то как же, вашсочсво, — гордо кивнул Никодим. — По тому году еще. А ноне женка опять на сносях.

— Ну так и от меня помощь будет, — решительно заявил Князь. — Сим днем объявляю, что отныне плата за комнату в казенных заводских домах за каждого ребенка до пятнадцати лет будет уменьшаться на двугривенный в месяц!

Народ возбужденно загудел. Семьи-то у всех были большие, редко в какой по трое детей — в основном больше. Так что платить за жилье на несколько рублей меньше — это было здорово. Да за какое жилье — почитай господское.

Программа строительства заводского жилья в Магнитогорске развернулась еще два года назад, в 1904-м. Еще до того как Князь-благодетель покончил со всеми своими дальневосточными делами и возвернулся назад. Поначалу никто не понял, чего это собираются строить неподалеку от завода, в тех самых местах, где ранее никакого строительства не допускалось. Да не только строительства — и шалаши, и полуземлянки-времянки ставить там тоже запрещали. Единственное, в чем дали послабление, так это в проведении ярмарок. Но и за ними следили строго. Так, несколько местных киргизов, приехавших на ярмарку и решивших прямо тут, далеко не отходя, нарубить себе дров для костра, были тут же взяты к ногтю местным урядником и спроважены к судье, который мигом назначил им десять дней наказания в виде посадки новых деревьев. Ну деревья и кусты в городе сажали много где и обильно... Нет, можно было бы и штраф определить. Но чего возьмешь с киргизов? Да и не поймут они ни что это штраф, ни за что этот штраф. Решат, что просто деньги отобрали люди плохие, и всё...

Короче, никогда и ничего там не строили, а тут вдруг начали. Народ походил, посмотрел — всё одно дорога на завод шла мимо этих пустырей — и решил, что либо новое управление металлургического завода строят... (Эвон завод-то как разросся, а заводуправление всё в старом особняке ютится. Частные-то заводы давно себе экие хоромы отгрохали, а княжеские (так здесь и делили, мол, то — частное, а это — княжеское, хотя княжеские, по уму, тоже частными были — ну не казенные же), пусть и больше в разы, а всё не сподобятся.) Либо "фатеры" для иностранных мастеров и инженеров. Начальство-то заводское уже давно проживало в аккуратных коттеджах на взгорке неподалеку от реки. По самой реке строиться тоже запрещали — говорили, что позже вся река в городской черте оденется в каменные набережные, а вдоль них разобьют городские парки...

Нет, но большому счету мастера и инженеры без жилья уже давно не мыкались. Вне зависимости от национальности — как русские, так и иностранцы. Более того, среди тех, кто числился в иностранцах, настоящих иностранцев почитай уж и не было. Те, кто приехал ненадолго — на три-пять лет, — давно отбыли обратно. Те же, кто остался, отрабатывали третий пятилетний контракт (а многие уж четвертый) и считались почти своими, тем более что уже со второго контракта желающему продолжить работу на заводах Князя требовалось непременно знать русский язык. Обучали ему иностранцев бесплатно — нанимали учителей и предоставляли время для занятий. Кто хотел — выучил, а кто нет — уехал. Потому ныне на русском в Магнитогорске говорили все. Да и имена уже у всех обрусачились. Петер Александр давно уже именовался Петром Александровичем, Кнут стал Гнатом, Михель — Михаилом и так далее. Так что "иностранцами" их продолжали звать больше по привычке. И единственная существенная разница между русскими и иноземными мастерами и инженерами состояла только в том, что иностранцы пока зарабатывали больше русских. А куда было деваться? Иначе большинство среднего технического персонала просто собрало бы манатки и вернулось на историческую родину. (Вернее, уже не большинство, потому как доля таких бывших иностранцев на заводах Магнитогорска постоянно падала и ныне составляла дай бог треть, а то и четверть указанных категорий работников, поскольку численность персонала росла, а новые вакансии мастеров и инженеров занимали теперь не приглашенные иностранцы, а русские — выпускники местного университета, заводских школ и техникумов и выученики тех самых французских, бельгийских, немецких и шведских инженеров и мастеров.) Зато это были люди, знавшие производства от и до, лично налаживавшие когда-то все технологические процессы заводов и выучившие большинство тех, кто сейчас занял место рядом с ними. Поэтому, пока их русские коллеги не наберутся такого же опыта, не станут вровень с теми, кого по привычке все еще продолжали именовать "иностранцами", терять этих самых "иностранцев" было бы очень неразумно. Это понимали все. Князь же заявил, что не только не собирается урезать зарплаты "иностранцам", а, наоборот, будет изо всех сил стремиться, чтобы и русские получали никак не меньше их. Что постепенно и происходило. И если все будет идти так, как идет, без всяких катаклизмов, то году к 1916-му зарплаты сравняются...

Так вот, сначала судачили про заводуправление либо "фатеры" для мастеров и инженеров. Но уже через три месяца после начала строительства по заводам пошел слух, что это ставят жилье для мастеров нижнего звена и — страшно подумать! — даже для рабочих. Причем не просто бараки нового типа, а настоящие отдельные "фатеры". То есть не то чтобы каждому рабочему планировалась отдельная "фатера" как старшему мастеру или инженеру, нет, дай бог сначала комнату получить. Но эта комната была не в бараке на сотню клетушек с туалетом на улице, свечным или в лучшем случае керосиновым освещением, печами в коридоре и общей кухней на два-три десятка семей, а в настоящей "фатере" на две-четыре комнаты, с теплым ватерклозетом, с ванной, с электрическим освещением, с водяным отоплением от котельной на каждые четыре рядом расположенных дома, с кухней, кладовками в подвале и так далее. Короче, мечта, а не жизнь. И самое главное — ходили слухи, что лет через десять, когда все рабочие окончательно переберутся из бараков и полуземлянок в эти благоустроенные комнаты, будет разрешено при заключении договора с заводом не менее чем на пятнадцать лет и с учетом беспорочной работы не менее пяти лет выкупить себе такую "фатеру" на одну семью. Мол, дома после завершения программы переселения будут строиться и далее, так что если кто решит зажить как баре — милости просим.

И вот теперь первые полторы с лишним тысячи семей заселялись в первом "дворе", который строители только что закончили. Это был комплекс из четырех пятиэтажных, пятиподъездных домов со своей котельной, с обширным двором, в настоящий момент все еще изрытым ямами, с несколькими деревьями, сохранность которых в процессе строительства была закреплена специальным пунктом в подряде со строительными артелями, и со странными огороженными площадками в центре двора, предназначения которых никто не представлял. Большинство счастливчиков были мастерами, но и рабочих набралось почти четыреста семей. Лучших. Тех, кого выделили сами рабочие на общинных цеховых советах как самых уважаемых и профессиональных.

Когда закончилось вручение ключей, Князь вновь велел собрать всех новоселов перед трибуной.

— Значит, так, господа. Насколько я помню, по русскому обычаю принято, чтобы хозяева тем, кто им помог жильем обзавестись, стол накрывали. Или как?

— Верно!.. Точно так!.. А то как жа!.. — загомонили счастливчики.

— Ну так и не будем от него отступать, — рубанул Князь рукой воздух. — Ну а чтобы вас в разор не вводить, я согласен войти с вами, мастера, в долю. Вместе угощать будем. Зато всех. На весь город столы накроем! — снова возвысил он голос. — Ну а поскольку у вас там пока негде сесть да отпраздновать, прошу неделю сроку, чтобы подготовиться к угощению...

Всю следующую неделю в первом городском "дворе" творилось что-то невероятное. Едва мужики по гудку отправлялись в сторону заводской проходной, как около двора появлялись возы с саженцами деревьев и кустарников (некоторые, особенно крупные, деревья привозили даже на новых грузовых автомобилях), возы с песком, возы с досками, возы со специально изготовленным "ручным каменьем", коим мостили дорожки, предназначенные исключительно для того, чтобы по ним ходили пешком.

Народ слегка ошалел от такого. Это ж надо — улицы городские не везде замощены, а тут тропинки мостят, ну и блажь! И толпа рабочих в придачу ко всему... Так что каждый день, возвращаясь со смены, мужики удивленно качали головами. А как тут было не удивляться-то? Двор и прилегающее к домам пространство ежедневно претерпевали поразительные изменения. Заместо ям, куч, строительного мусора и прочего появлялись высаженные деревья, шпалеры кустарников, клумбы, беседки, красивые скамьи с чугунными ножками и боковинами, песочница и горка для маленьких детей, лестница-стенка со свисающими канатами, турник и длинные брусья для ребят постарше. Появилась и сетка, натянутая поперек площадки в самом ее центре, и два кольца на столбах, вкопанных между двух коротких сторон ограды.

А потом неделя закончилась и наступило время гулянья.

Гости пришли в полдень, дав хозяевам время возвернуться домой и переодеться после заутрени. Впрочем, переоделись немногие — к заутрене все обычно наряжались празднично, а тут как-никак гости ожидаются, да еще какие! Так что многие в праздничном и остались. Когда подъехали грузовики, из которых начали выгружать сколоченные простые столы и скамьи, народ, конечно, кинулся помогать. Но не особенно рьяно — ненароком замараться и предстать перед Князем вахлаком-неряхой никто не желал.

Столы накрыли в три, так сказать, кольца. Первое кольцо внутри двора, второе снаружи, по периметру тех самых дорожек из "ручного каменья", а третье еще дальше — шагах в пятидесяти от второго, так, что часть его даже заняла дорогу к проходной. Ну да до конца рабочей смены еще было далеко, да и сегодня, в воскресенье, она была короче обычной, ибо работали только производства непрерывного цикла. Между вторым и третьим кольцом споро собрали из деревянных щитов помосты, назначение которых стало понятно много позже, когда на них, после того как застолье подошло к своему пику, объявились несколько школьных хоров, а также гармонисты, ложечники, балалаечники и иной музыкальный люд. Кроме того, все пространство разгородили веревками, натянутыми на специально приготовленных кольях. Народ сначала не понял, зачем это, а потом до кого-то дошло, что сие сделано, дабы избежать толчеи и давки, когда начнут рассаживаться.

Столы накрыли весьма споро и обильно, хотя без изысков. На столах стояли каши — гречневая и пшенная; много блинов — пшеничных, гречишных, пшенных; пироги обычные — с капустой, брюквой, тыквой, рыбой, мясом и печенью; расстегаи, квашеная капуста, моченые яблоки, лук, квас и водка в изобилии — аж по литровой бутылке на восьмерых мужиков. Бабы, да и некоторые непьющие мужики только неодобрительно головами качали, видя такое непотребство. Но большинство мужиков этот подход одобрили. Особо пьющих в Магнитогорске почитай и не было, но по такому поводу не выпить — грех.

Гости начали появляться постепенно. Первым, конечно, набежал простой люд, но до прибытия Князя садиться за столы никто не стал. Только ходили, ахали и цокали языком, разглядывая ухоженные клумбы, аккуратно высаженные деревья и красивые дорожки из "ручного каменья". Народ сошелся во мнении, что свезло мужикам, как во дворце жить будут...

Впрочем, долго ходить и разглядывать не пришлось. Князь прибыл уже к половине первого часа пополудни. Для него самого и еще полутора сотен его личных гостей, а также для руководства завода, выборных от других заводов и предприятий города и трети проживающих в доме хозяев были приготовлены места за столами первого, внутреннего кольца. Еще по трети хозяев были, так сказать, делегированы во второе и третье кольцо. Про то, каково оно, жить "по-господски" (хотя пока и всего неделю), хотело услышать из первых уст множество народу.

Приезд Алексея Александровича стал спусковым крючком для начала. Едва только Князь со товарищи, выбравшись из машины и поздоровавшись с собравшимся людом, прошел внутрь двора, тут же всем предложили рассаживаться. Народ предложение принял и начал степенно занимать места за столами. Никто не торопился, поскольку люди были уверены, что стульев на всех хватит. Как и угощения. Ибо если за дело берется Князь — можно не сомневаться, что оно будет сделано в лучшем виде. Это уже не раз было проверено и подтверждено на практике...

После здравиц, произнесенных как самим Князем в адрес хозяев, так и самими хозяевами в адрес Князя и иных именитых гостей, разговоры за столами постепенно рассыпались по кружкам соседей.

— ...Очень правильно написали, — громко возглашал дородный мужчина с окладистой бородой, склоняясь к сидевшему рядом с ним Князю, — мы должны переменить облик наших городов, сделать их более русскими. Наши дети должны гордиться тем, что они живут именно в русских городах, их глаза должны с детства ласкать русские хоромы, терема, палаты, маковки храмов, высокие шатры сторожевых башен, но естественно, выполненные на новом инженерном уровне. И они должны быть не просто украшением, а нести важные общественные обязательства. Скажем, сторожевые башни могут служить пожарными каланчами, а палаты — школами, больницами, присутственными местами. Это не означает, что мы отвергаем другие стили, но все они должны стать в наших городах любимыми гостями, прекрасными жемчужинами, оттеняющими красоту и своеобычность русских городов. Русский же стиль должен стать визитной карточкой наших городов, объединить их все, как города европейские объединяет готика... Очень сильно сказано!

— А мне более нравится мысль о том, — вступил в разговор сосед Князя справа, — что надобно впустить лес в русские города. Мол, русские, а также мордва, финны, чуваши и иные народы, образовавшие нашу великую державу, испокон веку жили в лесу. И потому лес является нашей естественной средой обитания. Мы должны применить все возможности технического прогресса и все последние достижения прогресса архитектурного, дабы вернуть лес людям, даже если они проживают в больших городах...

— А хто такие, не знаешь? — тихо спросил Афанасий у сидевшего рядом с ним молодого человека, оказавшегося репортером какой-то петербургской газеты. Несмотря на свою "столичность", парень был вполне себе ничего, выпил с рабочими не чинясь и в разговоре держался вполне уважительно.