Струны-1.Страшные сказки закрытого королевства

Она верила в меня, а я, хоть и обмирала от ужаса при мысли, что мне придется одной уходить в неизвестность, не показывала вида, чтобы не расстраивать. Не представляю, как справлюсь, насколько это трудно — передвигаться по стране одной, без охраны, сопровождения и надежного спутника, получится ли... Но выбора у меня нет, а значит, придется бороться за свою жизнь.

Осталось последнее — отрезать волосы. Мою гордость и красу, длинные, тяжелые, каждая толщиной с руку, ко́сы цвета пшеницы... Этого я, кажется, страшилась больше всего, откладывала до последнего. Вот и сейчас. Пальцы, сжимающие кинжал, занесенный над одной из них, дрожали. Невыносимо сделать всего одно движение и лишиться этого богатства.

Смалодушничала, честно признаюсь. Не стала я отрезать волосы так, как велела мама, до самых мочек ушей. Просто не смогла. Зажмурилась и чиркнула чуть ниже плеча. Все равно не видно станет, какой они длины, а я хотя бы в глубине души буду знать, что не острижена как мальчишка-простолюдин.

Золотая толстая коса с шорохом сползла на пол, и я поспешила избавиться от второй, пока не накрыла новая волна отчаяния. Хотя что уж теперь... Потеряв всё, по прическе не плачут. Да и мама обещала, что всё наладится со временем, а волосы отрастут, когда я смогу разблокировать свой магический дар и потоки силы начнут свободное движение в теле и ауре. При условии, что он есть у меня, этот дар. Ну а если нет, то спустя время всё наладится и красота вернется естественным путем.

Остаток последнего дня в потайной комнате я потратила на то, чтобы полностью скрыть следы своего присутствия. Наполнила остатками воды из бочонка дорожную флягу. Переложила подходящие продукты в котомку. Все несъеденное, но то, что брать в дорогу нельзя, бросила в лохань, заменявшую мне отхожее место. Туда же ушли и косы, на которые я долго смотрела, прощаясь с прошлой жизнью, а потом все же позволила им выскользнуть из моих пальцев. Их зеленый всполох магического огня пожрал быстро и довольно. Не зря, похоже, мама утверждала, что в волосах особая сила.

Как она рассказывала в своих сказках, в далеких краях живут ведьмы, они никогда не стригутся. Мол, вся сила у них скапливается в волосах. Возможно. Я не ведьма, а, вероятнее всего, магичка, пусть и с неизвестным и нераскрытым даром. Мне, наверное, можно. Хотя опять же, по словам мамы, древние магические народы, к примеру эльфы или драконы, тоже растят косы, даже мужчины, подумать только. Но почему, не объяснила.

Вслед за остатками пищи и мелким мусором в магический огонь ушли исписанный и изрисованный блокнот и простенькие, купленные в городе романчики и сказки на дешевой серой бумаге и без картинок. С тех пор как около сорока лет назад гномы, не обладающие магией, но являющиеся талантливыми механиками, изобрели печатные станки, книги перестали быть роскошью, доступной лишь богатеям. Теперь их печатали и для прочих сословий. И даже у нас, не принимающих магию ни в каком виде, изобретение гномов прижилось. И вот такие дешевенькие книжонки низкого качества не жалко уничтожить. Оставлять нельзя, никто не должен догадаться, что именно я тут пряталась, а тащить с собой лишний груз неразумно, ведь мне предстоит передвигаться пешком. В ту же заколдованную лохань отправились порезанные на куски платье, сорочка, белье и туфельки. Я же полностью переоделась в мужскую одежду.

Вроде всё.

Я обошла со свет-камнем в руках всё помещение. Проверила каждый угол. Убедилась, что не осталось ничего, кроме тюфяка и одеял, а также ларя и бочонков. Последние спустя несколько часов распадутся трухой, лишившись стазис-чар. Постельные принадлежности мама сказала тоже не уничтожать, так как они зачарованы и совсем скоро истлеют и превратятся в пыль. Песочные часы уже начали осыпаться кучкой мелкого мусора. А лохань, служившая мне ночным горшком и местом уничтожения всего ненужного, сама себя сожжет в тот момент, когда спадут и все прочие заклинания.

Где же графиня Альенда дас Рези научилась всему этому?! Где?! Как она смогла зачаровать столько предметов такими разными заклинаниями и при этом не всколыхнуть пространство, раз сестры Неумолимой ничего не почувствовали?

Она так и не рассказала. Обещала, что позднее, когда я стану взрослой, непременно всё узнаю, но...

Куртку и плащ я надела на себя, чтобы меньше нести в руках. Спрятала подальше кошелек с мелкими монетами на первое время (несколько золотых зашито в подкладку плаща и куртки, в ремень и разложено под стельками сапог), прицепила к поясу флягу и кинжал. Наконец подхватила котомку и обвела последним взглядом мрачные темные стены подземного помещения отцовского замка.

Прощайте, мама и папа. Пусть богиня будет милосердна, позволит вам встретиться и после смерти, ведь вы так любили друг друга.

Прощай и ты, мой единокровный брат, мой враг. Тот, кто убил мою маму, своими ли, чужими ли руками. Она предвидела это. Если бы не внезапная смерть, то ничто не помешало бы ей зайти ко мне, чтобы освободить или попрощаться, в зависимости от обстановки в замке.

Повинуясь какому-то внезапному импульсу, порыву души или интуиции, уж не знаю, я уколола мизинец, наклонилась и мазнула каплей крови по стене у самого пола, там, где это будет незаметно.

— Прощай, милый дом. Я твоя последняя законная хозяйка. А Гаспар... Что ж, если он будет хорошим правителем для своего народа, то так тому и быть. Но если нет, если он примется проигрывать в карты и пропивать то, что веками копили и возводили наши предки, устроит тут притон для своих разнузданных приятелей, начнет притеснять людей... Отомсти ему за меня и за мою маму. Пусть родные стены станут ему могилой. А ты не пропадешь. Его величество найдет тебе новых хозяев. У папы есть какая-то очень дальняя родня, которую он никогда не видел, лишь слышал о ней. Пусть лучше они, чем Гаспар. А я не вернусь.

Под моими пальцами чуть дрогнул камень. А может, мне показалось. Я так эмоционально устала за эти дни, что порой теряла связь с реальностью.

Наверное, все же примерещилось. Землетрясений в наших краях не бывает.

Свет-камень занял свое место в чехле, не пропускающем ни отблеска наружу, лишь в специально приоткрытое отверстие. Так можно направлять луч под ноги, чтобы не свернуть себе шею, но при этом его не видно издалека.

По тоннелю я шла долго, намного дольше, чем когда мы ходили тут вдвоем с мамой. Или мне так показалось, потому что я постоянно замирала и прислушивалась к шорохам и звукам? Мало ли, вдруг Гаспар пронюхал про этот ход?

Но нет, дошла до выхода наружу и никого не встретила. Буду надеяться на то, что и там никого не окажется.

Последнее, но главное, что я должна была сделать, но откладывала до последнего. То, что должно спрятать меня от всех, кто знает и видел наследницу графа дас Рези... Надеть амулет личины. Самый мощный и лучший. Из тех, что изменяют не только облик, но и запах, и даже ауру. И предположить не берусь, где и как мама сумела его достать. Я сама узнала о его существовании (и о том, что подобные штуки вообще бывают) лишь в тот момент, когда она надела мне на шею скромный на вид серебряный кулон с потускневшей от времени бирюзой. Неприметное дешевое украшение, какие могут позволить себе даже зажиточные селянки.

И тем сильнее было мое удивление, когда она рассказала, что это за амулет, как его активировать кровью, как он действует и то, что с того момента он будет невидим для всех, кроме меня. Так можно не бояться, что кто-то позарится на подвеску и попытается с меня ее сорвать.

Теперь из подземного хода выйдет наружу не красавица Рэмина дас Рези, а чуть нескладный мальчишка-подросток. Я довольно высокая для женщины, как и мама, так что в личине мой рост останется неизменным, для парня это нормально, но никаких женских округлостей. Даже на ощупь я буду пацаном. Потому и подштанники мужские приобретали, что мне не понадобится женское белье.

Активировав амулет, меняющий облик, я оглядела свое тело, прислушиваясь к ощущениям. Занятно...

Дверь послушно скользнула в сторону, как только я прикоснулась пораненным мизинцем к нужному камню. Мама его зачаровала на мою кровь. Скоро и это заклятие исчезнет, и тогда ни одного следа не останется ни от меня, ни от магии. Обычный, давно забытый и заброшенный старый тоннель, ведущий в графский замок.

Затянув туже мешочек со свет-камнем, чтобы не привлечь ненужного внимания, я замерла на пороге. А когда спустя несколько минут, в течение которых я тщательно вглядывалась в темноту и прислушивалась, все же вышла наружу, то голова закружилась от свежего воздуха. Ох... Я и не предполагала, что там было так душно. Запахи леса, окончательно проснувшегося после зимней спячки и налившегося весенними соками, обрушились лавиной, заставляя ненадолго потеряться.

Глава 2

Я задышала часто, как собачка, чтобы не стошнило, ведь даже такие вот неделикатные вещи многое скажут опытным людям. Нельзя допустить. А ходить так, чтобы не шуметь и не оставлять за собой следов, я умею. Папа был любителем охоты и часто брал нас с мамой. Оружием я не владею, нет, но превосходно езжу верхом и умею ориентироваться и передвигаться в лесу.

Придя в себя, снова огляделась. Местность я по маминому настоянию изучила заранее, куда идти, хорошо представляла. Сначала по дну длинного оврага, подняться наверх в том месте, где корни старого толстого дуба торчат наружу бугристыми темными узлами, а дальше, ориентируясь на расположение ночного светила, идти в сторону северной границы нашего графства.

А оставив за спиной родные земли, обогнуть их по дуге уже во владениях нашего ближайшего соседа, престарелого барона Женри́, и двигаться на юг через всю страну. Там располагается один из двух перевалов, ведущих на территории, оскверненные магами и их чародейством. Страны, в которых сестры Неумолимой не имеют силы и власти. Где живут не только люди.

Шла я до самого рассвета, благо сияния луны хватало, а отцовские земли я знала как свои пять пальцев. И лишь когда взошло солнце, отыскала укромное местечко и спряталась, чтобы дать отдохнуть гудевшим от усталости ногам и поспать. Опасно пока сталкиваться с людьми, так что ближайшие несколько суток я буду вести ночной образ жизни.

Хорошо, что весна уже на исходе, земля пусть и не прогрета, но всё же не осталось ни снега, ни ледяных луж, ни слякоти. За тот месяц, что я сидела взаперти в подземелье родного замка, природа полностью проснулась. Деревья и кусты украсили свои голые ветки листочками, а нежная зеленая травка покрыла землю. Случись мой побег зимой, я бы не выжила, замерзла где-нибудь в лесной чаще.

С наступлением темноты вновь двинулась в путь. Припасы у меня пока имелись, запас воды пополняла в ручейках и родниках, в них же умывалась.

И так ночь за ночью, механически переставляя ноги и отдаляясь всё дальше. Сначала по графству дас Рези, а после, перешагнув условную границу между двумя владениями, по землям барона Женри́. Но вот и они остались за спиной. Старенький аристократ не так хорошо следил за своей территорией, как мой отец, но все же хищников в его лесах не было, а грабителей и лиходеев, если они и завелись (хотя аристократы старались этого не допускать), мне повезло не встретить. Селения и деревни я старательно обходила стороной, опасаясь нарваться на погоню, которую Гаспар наверняка отправил за мной. Так и шла в темноте, освещая себе путь под ногами лучом свет-камня, чтобы не споткнуться и не угодить в яму или овраг. Погода благоволила, небо оставалось чистым, и луна была моим единственным спутником в эти долгие ночи. А с наступлением рассвета я пряталась и проваливалась в тяжелый беспокойный сон.

Один раз едва не столкнулась с охотниками. Думала, заметят меня, но повезло, что у них не было собак. От животных так легко не скроешься... И все равно, забившись, словно дикий зверь, в корни поваленного непогодой старого дерева, я обмирала от страха, что меня засекут, вслушиваясь в лошадиное ржание и стук копыт, в веселые мужские и женские голоса, перекидывающиеся репликами. Судя по поведению, их не особо интересовала добыча, скорее это был повод прогуляться верхом, покрасоваться друг перед другом, а потом устроить пикник. Забавы аристократов... Мы с мамой и сами точно так же выезжали якобы на охоту.

Четких границ между владениями высоких лордов королевства Дагра не было, поэтому я плохо представляла, на чьих территориях нахожусь в данный момент. Уверена в одном, двигаюсь я в нужном направлении, а родной дом остался далеко позади.

Припасов, взятых из стазис-ларя, хватило на десять дней. Я и так растягивала их как могла, стараясь довольствоваться малым, лишь чтобы восполнить запас сил.

Но все же пора было выйти к людям, чтобы купить еды в дальнейшую дорогу. Решила сделать это тайком, не привлекая внимания. Когда закончились последние крохи в котомке, свернула к первому же селению, встретившемуся на пути. Дождавшись, пока сядет солнце, я постучалась в стоящий в отдалении от других, более благополучных строений, старенький домик с покосившимся забором.

— Кого там нелегкая принесла на ночь глядя? — спросил старческий голос из-за двери.

— Пусть благословит Неумолимая ваш дом, хозяйка, — тихо ответила я. — Путник я. Не продадите немного еды?

— Экий ты смешной, путник, — дребезжаще рассмеялась сгорбленная старуха, открывшая мне дверь. — Была бы у меня самой еда, и то б не продала.

— А может, подскажете, у кого бы мне купить немного хлеба и сыра?

— Да на порог тебя никто не пустит, милок, — окинув изучающим взором, она скрюченными пальцами ухватила меня за рукав и втащила через порог. — Ночь плохое время. Ни один человек с тобой и говорить не станет, собак только спустят.

— И что же мне делать? — понурилась я.

То, что ночь — плохое время, все знали. Часы, когда приличным людям надлежит сидеть по домам. Лишь душегубы и отчаянные (вроде меня) путешествовали под светом луны. И не то чтобы это было чем-то чревато, но людские страхи сильнее доводов разума. И хотя в Дагре не водилось ни нечисти, ни нежити, народ боялся времени Неумолимой.

— Пару морковок я тебе дам, спать можешь лечь вон в том углу, — ткнула она куда-то в глубь комнаты. — А как солнце взойдет, поговорим.

— А вы... не боитесь меня пускать, хозяйка? — растерянно спросила я.

Странно всё же. Пусть облик, наведенный амулетом личины, у меня безобидный — худой мальчишка лет четырнадцати на вид, с довольно симпатичной рожицей, лохматыми темными волосами и карими глазами, но все-таки...

— Да это ты, малец, бояться должен, — рассыпался горохом ее сухой смех. — У меня-то брать нечего, ни денег, ни вещей, ни мебели нормальных нет, дом разваливается, да и годы мои — не твоим чета. Я уже одной ногой на пороге владений Неумолимой. Так что ложись спать, сирота. Утро вечера мудренее.

— Но я... Откуда вы?..

— Были б у тебя родители, не позволили бы малолетке шататься одному в чужих землях, да еще по ночам.

Поняв, что ничего не понимаю, и боясь сказать лишнее, я молча поклонилась доброй женщине так, как это принято у селян. Она хмыкнула чему-то своему, выудила откуда-то две дряблые морковки и сунула их мне в руки.