Зачистка

Я не стал разглядывать более внимательно и налил на ватку перекись. Нужно обеззаразить, не дай бог урод мне СПИД занес через кровь, или чего еще похуже. Боль была резкой, но приятной. Ватка почернела от крови и сменилась второй, а потом и третьей.

Через две минуты все было кончено. Рисунок очистился от крови, но не исчез, став только ярче. Я избегал разглядывать его — неприятно. Почему это случилось именно со мной? Я на такое не подписывался. Почему меня понесло на стройку именно в тот момент, и почему мужик решил попрактиковаться в татуаже именно на мне? А если он болеет чем-то заразным? А если он маньяк и специально заражает людей СПИДом или новым штаммом гриппа? Ну в больницу проверяться я не пойду. Во первых, даже не знаю к какому врачу, во вторых ненавижу я больницы, ну а в третьих — город у нас маленький — моментально до родителей дойдет. А не дай бог обнаружат что-то, “сделают” из меня наркомана или еще хуже гомосека. Нет, буду надеяться, что все хорошо.

* * *

Будильник на мобилке завопил "Я свободен словно птица в небесах!". Хорошо ему, подумал я пытаясь проснуться, а кому-то на нелюбимую работу идти. Три часа утра, блин. Надо было на полчаса позже сигнал ставить — еще полчасика мог поспать. Посплю десять минут и будет легче. Нет! Если я сейчас не встану, то не смогу.

Побрел в ванную, "татуха" на плече никуда не делась, поставил чайник и высыпал кофе из стика в кружку — поможет проснуться. Рука все еще болит. Это плохо. Интересно сколько она будет заживать? Пока чайник закипает опять в ванную и вылил перекись на плечо не жалея. Приятно защипало — мама говорила, что если щиплет, то значит микробы дохнут.

Не забыть бы еще паспорт и трудовую книжку взять на работу, пусть ставят там свои печати или что они там делают. Отстреляюсь и домой спать. А вечером придумаю чего поинтереснее.

* * *

На пересечении Пушкина и Солнечной было пусто. Я снял наушники и осмотрелся по сторонам. Посмотришь налево — пусто. Посмотришь направо — пусто. Темно. Уличные фонари еще еще не выключили, нормальные люди спят в тепленьких кроватях. Окна не светятся, на работу еще никто не собирается.

Когда я уже третий раз собирался идти домой подрулил старый ПАЗик. Делали же когда-то автобусы, старый, ржавый, убогий а на ходу наверное лет сто.

С шипением и скрипом открылась передняя дверь и выглянула баба. Здоровенная и такая же громкая, как выглядит. На груди очки болтаются, маленькие такие.

— Ты что ли Ванька? — пробасила она и я только кивнул, мой голос бы писком показался на ее фоне.

— Давай паспорт и поехали! Времени на сопли нет!

Я дрожащими руками протянул бабе-бригадиру паспорт вместе с трудовой, а потом забрался в конец автобуса, на самое неприметное место — стараясь не отсвечивать.

Ну я и попал. Одно бабье! Ни одного не то что парня моего возраста — ни одного мужика! Только шоферюга из наших, но с ним я ни разу словом не перекинулся. Он тут типа особой касты, его дело бабье на уборку возить, а не дружить с ними. Я сидел красный как буряк. Молодой же парень, не глупый и попал как зек на принудиловку. Бабы ржали обсуждая свои бабские приколы и про меня забыли уже через минуту. Все кроме бригадира.

Огромная баба уже шагала по вонючему салона, хватаясь руками то за левые, то за правые кресла.

— Держи документы! Паспорт мне не нужен — забирай, а трудовую в конторе заполню чуть позже.

Она вдруг хлопнула меня по плечу и засмеялась.

— Да не стесняйся, молодой! Привыкнешь скоро, бабы тебе все покажут!

Я молчал и только улыбался подобострастно. Мне было страшно, а автобус несся по темным улицам города, приближаясь к окраинам.

* * *

Наша работа состояла в том, чтобы собирать мусор с обочин, тот, что еще раньше туда запихали трактора. Они проходят один раз и всю грязь, лишний щебень, большой мусор подгребают с центра улицы к обочинам, а потом уже идем мы. Едет себе трактор не спеша с заспанным трактористом и к нему прицеп прикручен, а следом мы с лопатами и граблями мусор на прицеп грузим.

Меня поставили в пару к двум женщинам. Одна худая лет пятидесяти с вечно грустным выражением лица и огромными глазами, вторая хохотушка в ярком платке. Естественно лопату вручили мне, так как я "мужик" и могу тяжелую работу делать, а сами взяли грабли и только мусор "подтягивали". Первые полчаса прошли нормально, а потом я почувствовал что такое "тяжелая работа". Лопата вдруг стала неоправданно тяжелой и становилась с каждым разом все тяжелее, трактор который сначала еле тащился, теперь вдруг подумал, что он мерседес, а бабье подтягивало мусор как будто в хоккей на скорость играли. А еще в спину мне "забили кол", прямо в позвоночник и прокручивали там.

— О, молодой сдался уже, — поделилась с напарницей худая, — здоровый как бык, а сил нет. Только и умеют бумажки перекладывать с места на место. Видеоблогеры, бле.

Я сделал вид, что не услышал и сосредоточился на работе. Еще немного, еще чуть-чуть. Последний бой.. он трудный самый. Скоро все это закончится.

По дороге шла старуха. И не простая старуха, а та самая. Та, что на четырех копытах резво ускакала вдаль вчера, сейчас шла по середине дороги, метрах в десяти впереди трактора.

"Чего рот разинул! — гавкнула худая напарница, уже и не скрывая что обо мне думает. — Мусор сам себя закидать не будет!"

"Как бы спину не сорвать в первый же день" — подумал я тогда и выбрав позу поудобнее начал работать лопатой. Раз и загреб побольше, два и загреб побольше, три и с силой забросил на трактор. Куча мусора росла, хоть и с трудом. Если не останется места в прицепе, придется ехать с трактористом разгружать на свалку. Там будет легче.

Тяжелая работа помогла отвлечься от страха, который вызывала во мне вчерашняя старуха, а она уже поравнялась с трактором. Блин, мороз по спине побежал, как вьюгой повеяло.

Я оглянулся на своих "напарниц". Вчерашняя гостья была уже совсем близко, а они смотрели мимо и граблями бычки сигаретные в кучу сгребали. Да как можно ее не замечать! А тракторист? Почему мимо смотришь?

— Ты!

Я вздрогнул и замер. Так и стоял боясь обернуться, честное слово. Вот это самое то, о чем в книжках пишут "сковало страхом", стоишь и молишься, чтобы она мимо прошла, но одним местом знаешь, что старуха за спиной.

— Кто ты?

Голос обычный, спокойный, женский, но холодом обдает как из ведра с водой ледяной.

— Ты меня видишь?

"Нет", — подумал я и пришел в движение. Лопату вниз, загреб, толчок и вверх, через борта на кучу. Стараться, чтобы не падал мусор со "штыка", а то двойная работа получается и бабки будут ругаться.

— Эй! Парень! Ты меня видишь?

Загудели шрамы на плече, будто опять мужик их вырезать начал, по новой обновлять чертов круг. Лопату вниз, набрать максимально на штык и вверх. Если не останавливаться, то забываешь, как болит спина и голос не слышишь за спиной.

— Я знаю, что ты видишь меня. Обернись!

Лопатой набрать полную горсть и через борта. Лишь бы не столкнуться с той, кто стоит сзади, не почувствовать плечом ее холодное тело, не услышать этот голос совсем рядом.

— Эй, Ванька! Ты куда так спешишь? Мы не успеваем за тобой! Давай как перекури. Время законное, обед. Давай, отдохни, парень.

Как приятно слышать живой голос живой тетки. И пусть она сто раз злая — она живая.

— Лопату о прицеп обопри и бери рюкзак. Чтобы работать силы нужны.

Я так и сделал, только не оборачиваясь. Шел как в тумане, открыл дверцу кивнул шоферюге и рюкзак свой подхватил. Обошел машину с другой стороны и голову влево не поворачивал. Сел у обочины и достал бутерброды мамой упакованные.

Старуха стояла посреди дороги и смотрела на меня.

Я размотал фольгу, в которую мама упаковала "бутер" и спрятал ее в карман. Потом кину в прицеп.

Старуха стояла и смотрела на меня. Справа показалась ранняя пташка. Шкода Фабия. Кто-то спешит на работу.

Я откусил кусок бутерброда и проглотил не чувствуя вкуса. Шкода не сигналила. Просто ехала по дороге прямо на старуху.

Мои напарницы расположились у грузовика, достали кастрюльки, ложечки, хлеб с колбасой нарезанной. Расположились поудобнее и едят, на меня поглядывают, а я одним глазом на старуху смотрю, а другим на машину приближающуюся. Медленно едет, сорок км в час, но уже совсем близко. И не сигналит! И еще ближе. И еще.

Я закрыл глаза, но стук тела не услышал. Не услышал скрип тормозов. Дверцы машины не открылись и никто не выбежал смотреть, что случилось. Не завизжали мои бабы. Шкода просто проехала дальше не останавливаясь.

Я открыл глаза и перехватил удивленный взгляд "хохотушки". Она что-то сказала напарнице а я смотрел на дорогу перед собой. Ни трупа, ни следов крови, ни бабки. Никого. Только ветер пыль поднял столбом и кружит маленьким вихрем там где она стояла.

* * *

Так и день прошел. В полпервого сказали собирать инструменты и автобус ждать. Трактор укатил с полным прицепом мусора и инструментами, а я с двумя тетками сидел на обочине. Выжил. Ничего страшного. Работа, как работа если бы не эти галлюцинации. Рана на плече даже болеть перестала.

Напарницы со мной не общаются — сидят в сторонке, я сам по себе. Да мне и так хорошо. Сейчас домой отсыпаться и есть еще одно дело.

Но спать не получилось. Не смог. Через час я уже был на вчерашнем пустыре. Поел, поерзал на кровати, с отцом на кухне пообщался и ушел. Если заснуть не выходит, чего время терять?

Меня не просто так понесло обратно. Преступника всегда тянет на место преступления? Нет, меня больше беспокоила рана на плече, которая заживать не хотела и боль приходила мелкими дозами — чтобы не забывал. Я помнил и волновался, как бы не попало мне что-то непоправимое в кровь, потому и пошел туда... Ну не знаю. Знак какой-то найти. Шприц, например. Или не найти ничего.

* * *

Пришлось покрутиться немного у мэрии, люди туда-сюда слоняются, машины подъезжают и отъезжают. Все спешат, все занятые. Видел свою кураторшу, ну эту девушку вчерашнюю. Ее какой-то хмырь рыжий привез на Опеле и уехал. Она мне кивнула — узнала, но спрашивать ничего не стала. Я сразу за сигаретой полез, типа покурить остановился у забора. Не хочу чтобы видели, как я на пустырь сворачиваю. Еще подумают чего, типа наркоман или не знаю... торговец наркотиками.

Дождался я отдушины, когда никого не было во дворе и направо скользнул, если кто из окна увидит, тут уже не подстрахуешься.

Сегодня теплее, чем прошлый раз и солнышко светит ярче. Нерастаявший снег лежит грязными черными кучками, кое-где лужи от которых ручейки растекаются. Я примерно помнил место, где все произошло, но представлял не так. Думал, что полоса белая по земли пойдет лучом, там где мужик что-то сыпанул, но вода давно смыла, если что и было. Я убедился, что никого нет да и вприсядку пошел, искать следы вчерашнего происшествия.

Нож лежал на земле сверкая лезвием и если бы я сегодня не пришел, до завтра его бы тут уже не было. Очень уж красивая вещь и в глаза бросается.

Рукоятка примерно пол сантиметра длиной. Белая, костяная. На ней еще красный крест нарисован. Ну не совсем крест, можно и свастикой назвать — на руну похоже, если не ошибаюсь. Красиво.

Клинок чуть длиннее, примерно 65 мм на глаз. Остро заточенный, аж блестит а на тупой его части множество мелких зазубрин сделано, чтобы из раны тяжелее вытаскивать было, наверное.

Я осторожно поднял нож за рукоятку двумя пальцами и осмотрел лезвие. Никаких следов крови — идеальная чистота. Жалко, что чехла нет. Именно этим ножом мне вырезали символы на плече, которые неожиданно начали гудеть опять. Искать. Нужно искать следы, все что осталось от того мужика и может навести на мысль.

— Эй! Парень! Ты чего тут делаешь? Здесь нельзя ходить!

Я вздрогнул и сунул нож за пояс. Как я не заметил этого мужика усатого, который уже приближался, прыгая через лужи. Черные брюки, синяя рубашка, расстегнутая на груди, болтается и подпрыгивает на ходу кобура от пистолета. Охранник.

— Давно за тобой наблюдаю! Ты чего здесь ходишь? Наркоман или поставщик? Закладку прячешь? Да я тебе сейчас морду разобью, барыга.

Я уже вскочил и пятился назад, выставив руки.

— Спокойно, — говорю, — я покурить отошел. У меня дела на бирже.

— Знаю я ваши дела, — мужик остановился и левой рукой за дубинку взялся, которая в чехле на левом бедре висела, — я за тобой наблюдал. Под забором "шарился" полчаса, а потом сюда полез. Тут ползаешь, ищешь что-то. Вали отсюда по хорошему

А вот это уже обидно.

— А тут есть табличка "Не входить!"? — говорю и останавливаюсь, — или "Посторонним вход запрещен" или "Частная территория"? Чего это ты меня гоняешь как шпану? Иди свою мэрию сторожи, а я хожу где хочу, у нас свободная страна!

Сам не знаю, что на меня нашло, но охранник тогда реально выбесил этим своим наездом. Я встал напротив него и руку назад отвел, за рукоятку ножа держусь. Конечно не собирался я его бить ножом, просто для уверенности. Знаешь, оружие оно дает свою силу, даже если ты его не используешь.

И усатый это заметил. Заметил блеск в моих глазах. И отступил. Пробормотал что-то вроде "Ходят тут, работать мешают" и пошел прочь. Я стоял и смотрел ему вслед, даже неудобно стало, но пусть идет.

Дома шрамы на плече начали чесаться — это хороший знак, значит заживают раны. В ванне я еще полил плечо одеколоном, чтобы пощипало и пошел в комнату. Родителей нет, можно наконец расслабиться и поспать, хоть немного. Я уже разделся и расслабился на диване, когда услышал колокольчики. Странный и непривычный звук. Приподнялся на локте и прислушался, звук был где-то совсем рядом, прямо в комнате. Черт, как же описать что я услышал тогда. Ну знаешь, колокольчики — мягкий, нежный и одновременно объемный звук, как будто где то звонит маленький звонарь в миниатюрной размером с коробок церквушке. Или это фея летает вокруг, посыпает мои вещи волшебным порошком и так звенят ее крылышки. Я присмотрелся — феи нигде не было, зато карман моей серой куртки светился. Порезанную я временно в шкаф спрятал, потом придумаю что с ней делать, а эта висела на стуле у двери и от нее шел свет, видимый даже днем.

На пару секунд воцарилась тишина и свет погас. Я только перевел дыхание и опять началось. Динь дон и динь дон и свет из кармана. Знаешь, что мне это напомнило, что первым пришло в голову испорченному технологиями человеку 21-го века? Мобилка конечно, звонит. Рингтон оригинальный всего лишь — ничего нового. Но я то знал, что мобилка вот она, на тумбочке лежит, а в кармане нож старинный, тот, что нашелся на пустыре. Жесть короче и только. А тут еще и рука разболелась не вовремя, просто в унисон с этими колоколами и они как будто громче долбить начали. Маленький человечек где-то там внизу начал яростнее за свои веревки дергать, чтобы звук был громче и били колокола быстрее.

Все. Больше куртка не светилась и звук пропал. Тишина.

Глава 3

В то утро я проснулся в отличном настроении. Обычно как бывает. Будильник начинает верещать и долбит, долбит по мозгам, провоцируя на убийство. Ты лежишь, голова раскалывается, спать хочется ужасно, веки тяжелые, как у Вия. Типа "поднимите мне веки и все-такое". Еще чуть-чуть, еще пять минуточек, так спать хочется....