Канцлер. Книга третья

А Лёня всё ел и ел, набивая своё естество. Он с одобрением видел, что шкалы потихоньку заполняются и от этого ощущал прилив сил. Что-то тараторила рядом какая-то женщина, которую звали баба Маня. Из её слов Лёня только понял, что она готова его кормить круглые сутки. Лёня одобрительно покивал головой и невнятно помычал. Митрич потеряно стоял в сторонке: с Праведником явно что-то случилось.

Лёне пришлось оторваться от поедания пищи на посещение удобств: оказывается, в его квартире была даже ванна с горячей водой, и можно было даже искупаться.

— А где мы купались? — уточнил Лёня у Митрича.

— Дык, летом в море, — удивился Митрич.

— А чего тогда мы так пахнем?

— Дык, от сырости....

Поговорили, подумал Лёня, хрен поймёшь этого Митрича. Знает только три слова "Ну, дык и ага". Только дебилы такими словами изъясняются. Нет, сегодня мы не пойдём в город нести людям Его слово. Потом пойдём, вот тогда и объявим, что чистота — это залог здоровья. Всем надо чаще мыться. Вот только у себя немного почистим. Ибо нехорошо пахним.

— Ну, дык, Митрич. Внимай, что будем делать сегодня, ага.

Митрич изобразил полное внимание, ну, как мог изобразил.

— Возьми за причиндалы Федю, бабу Маню, и ещё пару-тройку хороших людей из наших. И пусть они нахрен вынесут из нашей квартиры весь этот геморрой.

Геморрой пришлось выгребать несколько часов силами нескольких клевретов во главе с Митричем и силами старшей дочки бабы Мани. Через некоторое время все узнали, какого цвета был пол в комнатах этой квартиры, и какого цвета двери, когда их отмыли. Лёня велел выбросить практически всё, оставил только запасы водки, коробки с деньгами и некоторую мебель. Баба Маня сначала хотела некоторые Лёнины вещи постирать, но поняла, что до стиральной машины их не донесёт: поломаются. Она предложила свою помощь в том, чтобы приодеть Благодетеля, а титул кормилицы Кормильца у неё уже был. Митрич, как всегда, зачерпнул пару жменей денег из коробки и вручил бабе Мани на эти цели. Баба Маня, когда сосчитала купюры, то поняла, что на эти средства она не только Кормильца приоденет, а купит обновки и Митричу с Федей, ибо ходят как последние чучела.

Нескольких клевретов, которые посообразительней, озадачили покупкой новой мебели, а сам Лёня объявил своим приближённым, что сегодня в город не пойдёт и приёма страждущих не будет, ибо он готовит программную речь для населения города.

Всё это было крайне необычно. Народ как-то привык, что праведник всегда торчит на своём месте и вещает истину вперемешку с голимой пургой. Зато всем весело, да и предсказания Лёни всегда выполнялись. Главное их было правильно расшифровать. А сегодня Праведника не было на месте. Народ озадачился. Поползли слухи. Передавали, что Лёня готовит большую проповедь на тему "Как нам, дуракам, жить дальше".

— Что вы несёте? — уточняли другие. — Провидец будет излагать Программу, а вы проповедь. Говорят, на него опять озарение снизошло.

— Ага, от его озарений до сих пор тошно: чего стоят его скорпионы и зомби!

Город затаил дыхание. Все ждали большого выступления Провидца. Что там говорят президент, губернатор или мэр, то ерунда — у нас главное, что Лёня скажет.

А в квартиру Лёне приволокли новую большую кровать, диван, новый стол, кресла и стулья. Собрали вместительный шкаф, в который уместились коробки с бумажными деньгами, а ёмкости с монетами так и стояли где поподя, украшая собой комнаты. Ящики и коробки с водкой отнесли в комнатку, где обитал Митрич. Теперь там был только новый диван, стул и куча водки до потолка. Митрич понял, глядя на эту картину, вот он рай на земле. Напрягала только верного Митрича новая мания Праведника и Провидца: Лёня помешался на чистоте. Теперь Митричу не полагалось просто так спать на новом диване, а надо было предварительно вымыться в ванне и, прости господи, почистить зубы. Отец родной и Кормилец вдруг стал нетерпим к пятнам (ну, залапали немножко, что тут такого) и стал настаивать, чтобы все пятна в квартире и на посуде тщательно вытирали, причём, Митрич чуть не заплакал, чистейшей водкой. А как вам понравится такое: менять нательное бельё каждый божий день, а якобы испачканное стирать? Но Митрич решил: чёрт с ними, с заскоками Лёни, главное, что его не отлучают от кучи ящиков с водкой. Да ладно, кукурузу вытерпели, и чистоту вытерпим.

Отмыли даже санузел вместе с ванной, постаралась дочка бабы Мани. Теперь Лёня мог плескаться в чистой ванне и посещать чистый унитаз. Почему он так не делал раньше, для Лёни оставалась загадка. Но Лёня отнёс обнаружение ванной в своей квартире, как к подарку он Него. А Он не забывает Лёню. Ещё и боли прекратились, значит, Он доволен поведением Лёни.

Жизнь продолжалась, но продолжалась и постепенная модификация организма Лёни. Незаметно, постепенно, но мозги и тело бывшего алкоголика становилось другим.

Дико высоко в глазах местных поднялась баба Маня: теперь она стала официальным поваром самого Провидца, ответственной за его прикид, за стирку простыней, маек и труселей самого Благодетеля. Феноменально поднялась. И зарплата у неё стала как у министра, чем не жизнь.

Ну, а пресс-секретарём самого Провидца продолжал оставаться верный Митрич. И не беда, что он знал только несколько слов, зато мог доходчиво объяснить свою мысль с помощью мата и энергичных жестов.

Митрич всегда философски относился к закидонам Праведника, даже когда тот ещё был никаким ни Праведником, а обыкновенным алкашом Лёней Тапком. Все в городе знали, что Лёня псих со справкой и знатный дурдомовец. С кем не бывает. Ну, посетила очередная шиза великого человека, и что с того. Надо терпеть. Митрич даже терпел, когда Лёня заставлял его пить обыкновенную воду, почему то, из одной и той же пластиковой бутылки. Приходилось терпеть и пить воду, правда, Лёня тоже стал часто прикладываться к этой водичке. Но другим Лёня запрещал даже притрагиваться к этой бутылке. Но, к непонятным вещам рядом с Лёней Митричу было не привыкать. Вот и сейчас, в кои-то веки, Лёня вдруг стал запирать свои апартаменты на ключ, а раньше дверь была всегда нараспашку. Это озадачило даже ближайших клевретов.

А на пятачке в центре города, где обычно, вещал Лёня обстановка накалялась. Народ привык, что этот харизматичный организм всегда отирается на своём месте, и всегда было можно от него получить заряд бодрости на целый день. Многие к такому положению вещей привыкли: проведёшь ритуальное прикосновение к Праведнику, и целый день обеспечено хорошее и бодрое настроение. А если ещё послушать те хохмы и перлы, которые изрекает этот псих, то вообще становится весело. И вот, на тебе: Лёня целый день не появлялся на своём привычном месте. Клевреты и просто зеваки были в некотором недоумении, переходящим в отчаяние. Может и правда говорят, что Отец родной готовится отчебучить, что-то совершенно неописуемое. Народ уже знал: если у Лёни тишина и приключился застой, то обязательно жди интересных событий.

Вдруг среди зевак началось некоторое волнение. Кто-то благоговейно воскликнул:

— Шествует.....

Тут уже и все остальные заметили деловито шагающего Лёню в сопровождении своего пресс-секретаря Митрича. За ними в отдалении семенил Федя. Не по чину ещё ему было семенить рядом с личностями.

Угнездившись на своём месте, Лёня обвёл зорким взглядом свою паству и зевак, коих собралось человек двадцать. Даже внешний вид Лёни и Митрича поверг присутствующих в шок. Лёня был облачён в чистые одежды. Лёня! В чистом и ни разу не засаленном! Конечно, новая чистая одежда сидела на Лёне как на вешалке, или как на чучеле, что вернее, но она была чистая. Вид у Праведника был как у Юрия Никулина, когда тот обряжался в костюм клоуна. Хоть Праведник был умыт и приодет, но причесать его никто не удосужился, поэтому вид у Лёни был несколько экстравагантный. Народ притих. Сначала народ, было, кинулся на ежедневный ритуал прикосновения к Праведнику, но сегодня, Лёня резким взмахом руки остановил жаждущих прикоснуться к его телу.

Мотнув лохмами, Лёня, сверкая взором, стал ровным голосам поучать присутствующих, как им, дуракам, жить надлежит дальше. Выходило, что теперь ритуал прикосновения отменяется совсем, ибо Он сказал, что этого делать нельзя, ибо заразно. Теперь Лёня будет страждущих благословлять только проведением своей длани у чела благословляемого. Вот так, и никак иначе. Никаких физических контактов. Народ недоумённо стал переглядываться. Ничего себе нововведения. Но это было только начало. Разминка, так сказать. Затем Лёня стал перечислять, как себя надо вести правильному прогрессивному горожанину, а не какому-то дикарю, который только что спустился с гор, слез с пальмы или приехал не дай Бог из Европы. А для правильного горожанина теперь отменялись всяческие дружеские рукопожатия, ещё горожанину теперь запрещалось на улице целовать горожанку. Своё хорошее отношение хороший горожанин к такому же хорошему горожанину должен был теперь проявлять лёгким уважительным кивком и улыбкой. Народ хлопал глазами. Избегайте близких контактов, продолжал говорить Лёня: и старайтесь голыми руками не дотрагиваться до дверных ручек, поручней, кнопок, на них сидит зараза. Уууу какая, ядрёная! Двери открывайте локтём, бедром, да хоть ногой, а если рукой, то только если она в перчатке. Но и это ещё не всё. Надо всё, что можно дезинфицировать. Для этого нужно всегда под рукой иметь убивающие заразу растворы и специальные салфетки. Народ таращил глаза, а Лёня с радостной улыбкой продолжал вещать.

— Мойте руки с мылом, чаще мойте, — вещал он. — Всё равно вы, дураки, куда-нибудь в заразное влезете, поэтому мойте чаще.

— А купаться надо? И сколько раз? — раздалось неуверенно из толпы.

Лёня задумался, потом уверенно изрёк:

— Купаться надо три раза в сутки. Да, это в самый раз будет.

Сморкаться Лёня велел в одноразовые салфетки, пакетик которых всякий хороший горожанин должен иметь в кармане. И поменьше надо шаблаться в толпе. Лучше сидите дома или на работе. А в магазине стойте друг от друга на дистанции два метра, усекли, Лёня обвёл всех взглядом. Вроде усекли. Потом повторил: два метра от одного носа до другого. И не кашляй соседу в нос, а кашляй в свой локоть, если салфетку не успел достать. Больше всего народ поразило то, что Лёня настаивал на ношении медицинских масок в общественных местах. И желательно перчаток, а всяким продавцам, врачам, общественным работникам это строго обязательно. И обязательно сделайте дома запас туалетной бумаги....

— Я сообщил вам тайны, которые вы хотя и слышали, но значения которых вы не поймёте....— такими словами Лёня закончил своё выступление. Что характерно, даже ни разу фак никому не показал.

Народ поражённо молчал и переминался с ноги на ногу. Переваривал услышанное. Круто завернул Праведник. Никто не задавал даже вопросов, все были ещё под впечатлением.

Надо же было такому случиться, что в толпе слушателей затесался работник управления здравоохранения администрации города. Нет бы, этому мелкому чиновнику промолчать в тряпочку, так нет же, вылез со своими замечаниями:

— Граждане, — взвился он. — Что вы этот бред слушаете? Какие такие маски на лицо? Разве не понятно, что мы все живём в океане инфекции, никакие маски не спасут. Это же маразм. Дикий бред сивой кобылы в лунную ночь. Какая туалетная бумага? Правительство никогда не додумается до того, чтобы заставлять народ носить маски, запрещать ему здороваться, напяливать на себя перчатки. Может ещё противочумный костюм медикам носить? А купание по три раза в день? Каково? Не слушайте его, граждане.

Поднялся гвалт, Лёню уже никто не слушал, возник другой горячий очаг дискуссии:

— Но Праведник сказал, что надо руки мыть и купаться, — начал заводиться один здоровый мужчина.

— К чёрту вашего Праведника, — в запале выкрикнул чиновник. Это была его первая ошибка.

— Но Праведник сказал — надо руки мыть, — продолжал настаивать мужчина.

— Да какие руки, — уже визжал чиновник, разбрызгивая слюну. И в запале выкрикнул: — Не надо никакие руки....это же мракобесие.

Народ враз отшатнулся от вошедшего в раж чиновника и от таких его опрометчивых слов. Но смысл людям категорически не понравился.

— Тааак, — протянул мужчина, сжимая кулаки. — Люди слушайте, вот эта власть запрещает нам мыть руки и жопу. Хотят, чтоб мы в инфекции погрязли. В грязи, червяках и микробах. Сами развели в городах срач, а нам даже руки запрещают мыть и жопу подмывать. Надо напомнить им, кто скорпионов и зомби уничтожил.

Присутствующие очень недобро стали смотреть на представителя исполнительной власти.

— Я вам жопу не запрещал мыть, — стал оправдываться чиновник. — Мойте сколько хотите.

— Ну, спасибо, отец родной за доброту, — надвинулись на него горожане. Уже начали поступать предложения начистить чиновнику чавку, чтоб не хамил хорошим горожанам и не оскорблял Праведника, а то власти взяли моду запрещать народу руки мыть и даже задницу. Так скоро и купаться запретят, ага, ходи грязный, аки негра какая.

Опрометчивого чиновника спасли от расправы милиционеры, но и они смотрели на него волком. Это же надо быть таким дураком, запрещать народу руки мыть и ходить в масках.

Новости о новой проповеди Праведника и происшествие с чиновником разлетелось по городу с космической скоростью. Народ проникся негодованием, а чиновник, как только дошёл до места своей работы, так узнал, что он уже написал заявление на увольнение по собственному желанию. Народ же вынес из последних событий, связанных с Провидцем, только одно: всё, что рекомендовал Праведник надо выполнять неукоснительно, и преодолевать в этом важном вопросе сопротивление власти, которая дошла уже до того, что запрещает людям мыть даже свою жопу. А раз так, то проникшийся идеей народ ринулся в магазины и аптеки. Удивлённые и обрадованные продавцы стали свидетелями повального оголения прилавков с мылом, дезсредствами, туалетной бумагой. В аптеках исчезли одноразовые перчатки, спиртсодержащие жидкости и маски. Срочно начали завозить эти предметы со складов, но народ и это всё сметал моментально. Тогда торговцы задумались, творится что-то не то. Так и гречку раскупят.

Когда народ активно пререкался с незадачливым чиновником, о Лёне все забыли. Тогда к нему, выбрав момент, подошёл один мужчина, который весьма вежливо поинтересовался у Лёни, в какой валюте лучше всего держать накопления.

— Покупай доллары и евро, — внимательно взглянув на мужчину, сказал Лёня. — В восьмом году узнаешь.

Мужчина принял информацию совершенно без улыбки, крайне серьёзно, поэтому очень вежливо поблагодарил Лёню откланиваясь. Уходя от Лёни, он хмурился, но мысленно проводил какие-то вычисления.

Но последствия этой речи Лёни перед народом были гораздо серьёзнее.

Через несколько дней после феерической речи Лёни перед зеваками мания чистоты и стерильности охватила сначала десятки, потом сотни, а потом и тысячи людей славного города. Администрация и депутаты полностью перестали понимать свой электорат, который вдруг взбесился. Хотя он и так был не подарок. На улицах люди стали здороваться вежливыми поклонами, многие нахлобучили себе на нос медицинские маски, всё больше людей стали натягивать на кисти рук такие неудобные резиновые перчатки. В магазинах все стояли на расстоянии два метра друг от друга. Появилась у граждан какая-то степенность и неторопливость. Трёхразовое купание хороших граждан потребовало дополнительный перерыв и изменение режима работы в некоторых магазинах, организациях и учреждениях. Это очень понравилось владельцам бань в частном секторе, которые начали на этой мании делать деньги. Многие ушлые товарищи уже начали строить у себя во дворах новые бани, прачечные и душевые. Откапывалась документация о банном деле и строительстве бань. Народ стал серьёзно обсуждать достоинства римских бань, их отличия от турецких. Появились свои знатоки саун и русских парилок. Начал выкристаллизироваться новый бизнес. Дальше больше. Народ включил паранойю. Конкретно помешался на чистоте. По мнению Администрации и чиновничного люда в городе наступила эра мракобесия, хоть войска вводи. Вот жили же в грязи, так чего им не хватало? Народ начал нехорошо посматривать на работников Администрации, которые мылись только раз в день. Надо же какие принципиальные ретрограды. Не моются, качал головой электорат. Вот же грязнули.