| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— ...положил я значит ногу на хладный труп нежити и закинул на плечо освященный двенадцатью святыми апостолами топор. — закончил я в красках пересказывать, немного приукрасив произошедшее событие святому отцу Эмилю.
— Чет мне кажется, что ты завираешь. — подозрительно сощурился святой отец.
Блин, а вот мои монашки мне сразу поверили, сказали нечто вроде того что такой правильный и послушный мальчик как я, врать не будет, после чего окружили меня добротой и лаской, прижав к своим мягким и теплым грудям. Такие невинные, шо капец. Может мне им про пестики и тычинки рассказать? Тридцать лет теткам, пора наверное. Или они нарочно?
— Вот те крест на пузе. — сделал я обычный крестик на животе. — Почти все так и было.
— Эх, тебе ведь всего пятнадцать лет, и уже такие испытания. — вздохнул он расстроенно.
— Да ничего такого. — махнул рукой, в принципе и правда мелочь, если бы не насилие над моим мозгом, вообще детский сад.
— Я чувствую в тебе огромную силу воли и веру. — серьезно произнес он. — А также то, что тебе нужна сила, уже сейчас. Обычное обучение на инквизитора для тебя слишком медленное. Нужно ускорить.
— Надеюсь не дополнительными уроками по астрологии? — заметил я, один из самых нудных уроков для того, кто среди этих самых звезд летал, и знал звездные карты наизусть.
— Нет, кое-что другое. — задумался он, потрепав свою коротенькую аристократическую бородку, он веско произнес. — То что я скажу, не является особым секретом для таких как мы, но ты не должен об этом говорить каждому, ведь это знание может принести беды.
— Крест на пузе, два на животе. — поклялся я ему.
— Так вот, — поморщился он от моих слов, но принял их. — Как ты думаешь, почему святая вода нанесла вред вампирам?
— Потому что это святая вода? А вампиры нечисть? — вскинул я брови от такой постановки вопроса.
— Всего тысяча четыреста лет назад, святая вода вампирам никак не вредила. — произнес он серьезно.
— Эм, аллергия появилась? — предположил я.
— Нет, все было так.
А потом он рассказал прелюбопытную историю. Жила в общем в древности разная нежить, трудно убиваемая и вроде даже в большем количествен чем сейчас, спасения от нее не было. И пришла в это время к одному ревностному христианину нежить злая и хрен убивамая, но наш очень верующий христианин не растерялся, взял обычную воду из кувшина, над которой священник в храме просто рукой покрутил, делая обычный ритуал, не несущий никакой силы и вылил ее на нечисть. А нежить возьми и сгорела в муках. В чем цимус? Ревностный христианин, как ему логично показалось, поверил, что освященная вода должна обязательно навредить нежити. Вода подумав, с ним согласилась, что должна, возьми и убила нежить. Обычная вода. Искренняя вера одного человека, убедила воду, что она должна навредить нечисти.
— Так это значит...
— Да, сейчас обычная вода также вредит нечисти. Но теперь в это верят все христиане и иже с ними. — торжественно произнес он. — Это вера человеческая, сотворившая чудо и до сих пор державшая ее и приумножавшая. Страх солнечного света вампиров, серебро для оборотней, страх молитв и святых мест, страх... всего чем мы сможем убедить людей. С каждым веком монстры получают все больше слабостей, страхов, вещей ранее бывшие для них неопасными, теперь смертельными.
— Так это значит скоро всю нечисть уничтожим? — даже удивился я таким радостным перспективам, не бывает так.
— Нет, веря в слабость нечисти, люди так же верят в саму нечисть, монстров и чудовищ. Поддерживают существование имеющихся, питая их своей верой, давая им возможность реже охотиться, и что хуже, человечество выдумывает новых монстров и делает сильнее старых. Постоянно. — придавил он взглядом. — Вера — это спасение человечества и его проклятие.
Монстры, чудища, пфф, теперь враг человечества, само человечество. Ну опупеть теперь. И как мне спасать его от апокалипсиса, в котором оно само виновато? Дружбомагию пропагандировать что ли? У этих святош тоже замкнутый круг, чтобы ослабить монстров, нужно говорить о их слабостях, а значит о самих монстрах. Замкнутый круг.
— Ну круто теперь. И как это поможет мне? — вздохнул я печально, предчувствуя очередную жопу, мне наверное никогда не удастся спасти человечество.
— Вера — это магия, Донат. Колдуй. — прям так, серьезно-серьезно произнес он, что мне аж меж глаз ему захотелось зарядить с кулака. — Мне это видно. Твою непоколебимую веру в свою силу, исключительность, могущество. Ни тени сомнения, чистая вера, никогда такого не видел раньше. Так что верь Донат. Просто верь в это.
Я верю, что у меня в руках появится бутерброд с тунцом. Подождал. Не получилось. Сказал о проблеме Эмилю. Заработал непонимающий, а затем сожалеющий взгляд.
— Ты... особенный мальчик. — странным тоном произнес он.
— Мне пятнадцать.
— ...юноша, — поправился он. — Но я помогу тебе, и вера работает не так.
А потом он начал меня учить. Это оказалось действительно легко, по крайней мере мне, попинал свой нарцисизм, каждый день стоял перед зеркалом и говорил какой я крутой и непобедимый. А уже через месяц во мне проклюнулась магия, ну или нечто вроде того. Я поверил, что ко мне вернулись мои способности с прошлой жизни, и по итогу они действительно вернулись, слабее чем прежде и намного, но даже это было хорошо.
— Дружболуч! — выкрикнул я, выпуская сияющий луч из рук по камню, который разлетелся на кусочки, осыпав нас с Эмилем осколками. — Видал?
— А... что... это же... как? — пораженно возопил он. — Всего ведь месяц прошел и такие силы.
— Это потому, что я Гений! Я Идеален! Я Прекрасен! Я! Я! Я! — гордо вздернув подбородок, посмотрел на Эмиля, возможно я перестарался с нарцисизмом, но в этом моя сила. В самолобызании!
— Гордыня... грех. — неуверенно напомнил он.
— Это не гордыня, это любовь к себе. Я люблю себя, ведь я идеален.
— Иди помолись часок. — помассировал он виски.
Не знаешь что сказать, отправь молиться, я уже уяснил местный прикол. Меня слишком часто отправляют молиться, даже не говорят уже на что именно. Просто посылают... молиться. Придя в молитвенный зал, где я уже практически прописался, сел на колени и сделал вид что молюсь, меня на удивление все тут считают крайне верующим. Так, как бы еще можно использовать дружбомагию, столько идей, ведь теперь нет прошлых ограничений, только дополнительные плюшки, для начала...
Кто-то коснулся моих щек теплой ладонью, стало очень светло. Резко открыв глаза, никого перед собой не увидел. На полу лежал давешний топор. Чего?
— Время. — произнесли шепотом позади.
Резко оборачиваюсь. Никого.
— Время. — вновь чей-то шепот и мне положили горячую руку на плечо.
Делаю сальто на месте. Никого вокруг. Топор исчез. Да вы охренели. Я еще не хочу сходить с ума, только дружбомагию выучил. Внимательно осмотрелся, распятие Христа плачет кровавыми слезами, ангелы на фресках горят и теряют крылья, какие-то шепотки вокруг... вроде все нормально, обычные галюны. Пожав плечами, продолжил молиться.
— Анна, Тереза. — пришел я к своим монашкам.
— Да, Донатик? — участливо поинтересовалась Анна, старательно пытаясь зарезать тренировочным ножом Терезу.
— Почему вы пошли за мной? Даже сюда? — было чувство что дальше все будет очень плохо, мои монашки могут не выжить, как всегда, возможно даже мне придется их убить.
— Мы дали обет Богу и тебе. — произнесла Тереза, навалившись сверху на Анну.
— Зачем?
— Из-за тебя. — начали они кататься по полу, растрепывая свои тренировочные костюмы.
— Почему? — не отставал я.
— Ты слишком много страдал. Мы почувствовали, что должны быть с тобой. — произнесла Анна, усевшись сверху на тяжело дышавшую и растрёпанную Терезу.
— Но разве это ваше дело... точнее, почему вы готовы зайти так далеко? — не мог я никак понять.
— Потому что... мы должны были, никто не имеет права страдать один. А ты был одинок и несчастен, еще будучи младенцем. — устало произнесла Анна, в измождении улегшись на полуголую Терезу.
— Мы так решили, и дали обет чтобы укрепить свою решимость. Подтвердить ее перед Богом, и в первую очередь перед тобой. — приобняв Анну, произнесла раскрасневшаяся Тереза. — Ты важен для нас Донат. Ты Дарованный Богом... дарованный нам. — грустно произнесла она, но очнувшись, широко улыбнувшись.
— Я понимаю.
Я ничего не понимаю, но раз это их твердое решение, да будет так. А пока, стоит сходить в туалет, уже в штанах тесно, задолбался в позе мыслителя сидеть. Ох уж эти грешные монашки.
Курс молодого инквизитора продолжался, теперь нас учили более прикладным умениям, наблюдательности, как вести расследования и поиски, в общем самую разную полезную практику, время теорий ушло. Отдельно со святым отцом Эмилем учил свою Дружбомагию, разучивая различные заклинания, вроде "Тесак Дружбы", "Кровавая баня Дружбы", "Поступь Дружбы" и конечно же суперзаклинание "Дружба всегда найдет друга", заклинание длинное, но оно само находит своего противника и заставляет его кости взорваться, разрывая жертвую на много маленьких кусочков. Эмиль попросил не добавлять к каждому заклинанию слово Дружба.
— Это будет иметь деморализующий эффект, представьте, как всякая нежить будет удивляться, когда я с такими добрыми и дружными заклинаниями буду разрывать их на куски. — радостно оскалился я, представляя эту забаву.
— Думаю это будет иметь деморализующий эффект и на твоих союзников. — заметил он. — В них нет ни дружного, ни доброго.
— А, — махнул я рукой. — привыкнут.
Да что он понимает, это же гениальное решение. Добро вполне может быть в тысячи раз страшнее Зла, добророботы научили меня этому. Это всего лишь слова, главное поступки.
Ездил я как-то в Милан, на конференцию по убийству нежити, собираются оказывается такие, делятся опытом со всего мира. Было весело, поделился со всеми опытом красочного, милосердного и доброго убийства грешников и нечисти. Всем понравилось, сразу видно, настоящие охотники на нежить. Главное эффективность и оказывающий эффект ужаса на цель. Делился я правда узкому кружку инквизиторов и охотников, не захотели выпускать еще даже неполноценного инквизитора на подиум. Вот и зря, это же был Великий Я! Больше самолобызания, тем сильнее я буду. Моя вера должна быть непоколебима.
В общем был я в Милане, и приснился мне там забавный сон. Бегу я по ромашковому полю, и глупенько хихикаю, а за мной пританцовывая бежит давешняя Изабелла, греховная ученица монашка-инквизиторша. Мы весело кружимся по полю, едим ромашки, бегаем по озеру из крови, а сверху нам моргают машинные холодный взгляд.
— От... пусти. — взмолилась Изабелла.
— Что-что? — непонимающе повернулся, смотря как Изабеллу медленно едят ромашки.
— От...пусти... тут так весело! — резко изменилось ее лицо в пластмассовую счастливую улыбку.
— Конечно! — весело воскликнул я. — Побежали туда!
Мы бежали по миллионам мертвых тел людей в сторону стометровой золотой статуи имени меня великого, которая пускала радугу из рук сжигая легионы маленьких девочек с острыми змеиными зубами. Кружась в танце с Изабеллой на танцполе, мы видели как внизу несчетное количество роботов Добра самозабвенно умножали друг друга. А рядом с нами танцевали мои сестры из прошлой жизни, с коронами из кожи на голове и десятком глаз вместо драгоценных камней, которые кружась на месте, смотрели во все стороны.
— Это Дружбобал! — кричал я весело.
— Умо...ляю, отпус...ти. — просила Изабелла, танцуя в чистом белом платье под проливным кровавым дождем, улыбаясь пластмассовой улыбкой.
— Но тут же так хорошо! — плакал я кровавыми слезами, вместе с сестрами и несчетном количестве знакомых людей, паривших вокруг нас.
— Я больше никогда... отпусти. — взмолилась она радостно улыбаясь, когда маленькие девочки от поедания ее ног перешли на приятные виду полужопия.
— Ну как хочешь. — воскликнул я, опуская топор викингов ей на голову, а через секунду я проснулся.
Забавный же вышел сон, говорю. Я-то к этим кошмарам уже привык почти, но эти золотые статуи моего самолюбования и внезапно Изабелла, внесли приятное разнообразие в кошмар. Там правда инквизиторы потом что-то суматошно бегали, типа нападение через сон, десяток погибших. Но я вроде ничего такого не заметил, мне приснился обычный сон, как и всегда. Ох уж эти впечатлительные инквизиторы, а вроде такие серьезные ребята.
Хотя тому что мне приснилась Изабелла, удивился, может это любовь и мне так ненавязчиво подсознание намекает. Все может быть. Думаю, я ей тоже обязательно нравился. Ведь это Я!
Дальше больше ничего особенно интересного не происходило, разные мелочи только, вроде рыб людоедов, вышедших на сушу из нашего ведра с купленной рыбой. Я уж думал вторжение рыб-роботов древней цивилизации, но оказалась фигня какая-то. Они только куснуть одного новенького ученика на инквизитора успели, после чего я их поджарил Дружбогорелкой, и затем их с удовольствием съел. Будет еще рыба людей есть, вообще иерархическую цепочку потеряли, рыба в самом низу и не ей бросаться на человека.
И вот наступил день выпуска из этой школы юного Инквизитора, где был лишь я и еще один парень Антуан, была бы еще Изабелла, но она по понятным причинам отсутствует.
— Теперь вы готовы стать полноценными инквизиторами, нести закон Божий и спасение в смерти еретикам, сатанистам и нечисти. — веско произносила настоятельница монастыря, почтенного возраста.
— Вот подтверждение того, что вы теперь настоящие Инквизиторы, братья. — протянул нам массивные инквизиторские кресты настоятель мужской части монастыря. — Возможно еще не духом, но телом и знаниями вы точно готовы к противостоянию сатанинским отродиям. Дух же вы укрепите в боях со злом мира.
Выпуск в этом году прямо закачаешься, но тут ничего не поделаешь, обычно инквизиторами становятся уже взрослые дядьки и тетки, приходящие из других органов Церкви. А таких как мы, которых обучают этому с самого детства, очень мало. Посмотрел я по сторонам, позади стоят мои скромные монашки в несколько укороченных рясах, чтобы было при случае удобно проламывать упрочненным каблуком головы, а в их черных сумках лежало их огнестрельное и холодное оружие. Стояли тут так же все монахи, монахини, святые и отцы и остальные кто только были в этом монастыре, даже остальные ученики стояли в стороне с завистью смотря на таких уважаемых и крутых выпускников как мы. Только вот кое кого не хватало.
— А где святой отец Эмиль? — поинтересовался я у настоятеля монастыря.
— Что? — неподдельно удивился он. — Святой отец Эмиль... умер двадцать лет назад, он похоронен на кладбище монастыря.
— О, вот как. — сжал я губы.
Стоя на крыше монастыря, мне улыбаясь махал руками святой отец Эмиль, и уже через несколько секунд он просто растворился. Мда, бывает. Ну ладно.
Ну все, трепещи нечисть. Великолепный Я, получивший приставку "ван" к своему имени, идет на охоту. Ван Донат, становится на путь истребления. Снова.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
