07'92

Засада!

02|07|1992

день-вечер

Домой возвращался через вокзал. Вдоль путей там разбили табор цыгане — не местные, а приехавшие чуть ли не из Таджикистана, по территории слонялись какие-то мутные личности и бродяги, а сотрудники отдела милиции на транспорте провожали столь цепкими и злыми взглядами, что было совершенно непонятно, кого следует опасаться больше: жуликов или их самих.

По мосту я перешёл на другую сторону путей и решил не топать пешком до "Авроры", чтобы сесть там на троллейбус, а вместо этого минут пятнадцать куковал на остановке, зато дождался автобуса тринадцатого маршрута и покатил домой. Зайцем, как водится, — заранее билеты купить не удосужился, а на остановке киоска не было. Да и мысли такой не возникло, если честно.

Когда выбрался из дребезжавшего всем, чем только можно, жёлтого "пазика", то сразу обратил внимание на выгоревшую коробку коммерческого киоска на другой стороне улицы. Та уже еле чадила, но пожарная машина ещё не уехала, огнеборцы только-только сматывали шланг. Не обошлось и без зевак — поодаль стояли неизменные старушки из соседних домов и случайные прохожие, отдельно кучковалась компания пацанов. Я углядел там Саню-Татарина и Митю Новика, подошёл поздороваться, заодно спросил:

— Чего здесь такое случилось?

— Говорят, в окошко бензином плеснули и подожгли. Хорошо хоть дверь не подпёрли, продавщица выскочить успела, — просветил меня кто-то из парней. — По ходу дела за крышу не заплатили.

— Или беспредельщики наехали, — предположил Саня. — Мы так раз на "Авроре" в окошко пускач сунули, сказали бутылку водки дать и пару пачек сигарет.

— Дали? — заинтересовался Новик.

— Ага, потом догнали и ещё раз дали, — рассмеялся татарчонок. — Из киоска амбал под два метра вышел, мы как чесанули оттуда! Давно так не бегал.

— Нет, тут не пацаны наехали, — послышался голос, хриплый и простуженный. — Тачка отъехала, сам видел. То ли "четвёрка" жёлтая, то ли "волга" длинная. Без очков сегодня, не разобрал.

— О, Стас! Как сам? — поприветствовал я подошедшего одноклассника.

— Потихоньку, — пожал тот протянутую руку, почесался и вздохнул. — Слушай, Енот, я очки разбил. Не займёшь на новые?

Выглядел Стас Рыжов не лучшим образом: под воспалёнными глазами набухли тёмные мешки, а кожа казалась слегка желтоватой, да и похудел он заметно. Я нисколько не сомневался, что деньги он потратит вовсе не на очки, но всё же полез в карман и вытянул три мятые десятки.

— Держи, — сунул их однокласснику, даже не спросив, когда отдаст.

"Займи" в его случае — это дай и забудь.

— О, благодарствую! — потряс мне руку Стас и оглядел парней, но больше ни у кого взять в долг не попытался, вместо этого спросил: — Карбида не видели? Должок за ним.

Помочь Рыжову никто не смог, он ссутулился и, шаркая кедами по асфальту, поплёлся прочь. Митя Новик глянул ему в след и негромко произнёс:

— Вроде, спид у него.

— Да ладно? — поразился я.

Саня-Татарин закурил, выдохнул дым и кивнул.

— Тоже слышал.

Я покачал головой, попрощался со всеми и ушёл, прежде чем начались расспросы о содержимом пакетов и распоротой башке. Во дворе на сдвинутых лавочках у третьего подъезда заседал местный "сплетсовет", и при моём появлении глазастые бабушки сразу зашушукались пуще прежнего. Дальше за вкопанным под раскидистым деревом столиком расположилась компания мужичков; оттуда то и дело доносился характерный стук — шла игра в "Домино".

Дяди Пети среди игроков не было, он обнаружился дома, непривычно трезвый и чем-то крайне озадаченный. Этим "чем-то" выступала бутылка вина. Именно — вина, а не портвейна или ещё какого креплённого плодового-ягодного пойла, которое дядька по обыкновению начинал принимать с самого утра.

Я разулся, подошёл и фыркнул, разглядев надпись на этикетке: "Нежность".

— Дядь Петь, ты не заболел часом? Ты ж нормальное вино сроду не пил!

— Я вино почему не пил? — хитро улыбнулся дядька в прокуренные усы. — Потому что у меня бабы не было!

— А! — понял я. — Опять кто-то из соседок купился на россказни о том, как ты в таранную атаку на корабли американской военщины шёл. Стой! Мы ж теперь, вроде, с НАТО друзья? Неужели кто-то ещё ценит твою службу тоталитарному коммунистическому режиму?

— Не ценят либо дуры, либо малолетки, — веско ответил дядя Петя. — И с теми, и с другими связываться себе дороже. И ты, давай, завтра на работу выходи без фокусов. У меня планы на квартиру.

— Да без проблем, — пожал я плечами и полез в холодильник смотреть, чего можно по-быстрому сожрать.

Негромко наигрывавший песню о коралловых бусах проводной радиоприёмник умолк, после недолгой паузы пропищали сигналы точного времени и начался выпуск новостей.

— Продолжается война в Приднестровье, вновь принявшая формы позиционной. На истекшей неделе перестрелки с использованием не только стрелкового оружия, но и артиллерии и минометов происходили в районе городов Бендеры, Дубоссары и Григориополь, — произнёс хорошо поставленный женский голос, и дядя Петя досадливо выругался и выключил радио.

— Хоть вовсе новости не слушай! — проворчал он. — Мир с ума сошёл! В Югославии и Нагорном Карабахе невесть что творится, в Латвии русских права голоса лишили, в Свердловске "афганцы" два дома захватили, требуют, чтобы им квартиры выделили! Можешь себе это представить?

Я только рукой махнул и, поскольку ничего готового в холодильнике не обнаружилось, а самому кашеварить не хотелось, унёс покупки в комнату, переоделся в спортивный костюм и двинул на улицу.

Андрей Фролов уже пришёл со смены, сонный-сонный он открыл на звонок и запустил меня в квартиру.

— Ты один? — спросил я.

— Ага, — подтвердил Андрей и почесал живот. — Родаки на даче, Анька в кафетерии.

— Оп-па! — поразился я. — Так она к тебе перебралась?

— А чего ей в общаге жить?

— Красавчик! — порадовался я за друга. — А есть пожрать чего?

Фролов позвал меня на кухню.

— Анька готовит — пальчики оближешь. Я так растолстею скоро.

— Ты — не страшно. Главное, чтобы не она, — рассмеялся я.

— Не завидуй, — отшутился Фролов и разложил по тарелкам из стоявшей на плите сковородки макароны, но не обычные и не по-флотски, а помимо тушёнки заправленные ещё чем-то вроде плавленого сыра. — Ты чего припёрся? Только не говори, что опять меня с мебелью прокинуть хочешь.

— Не, сегодня выхожу.

Я попробовал макароны и одобрительно кивнул. И в самом деле — вкусно.

Андрей налил воды в чайник, поставил его на плиту и спросил:

— Чего тогда?

— Да я денег занял, телик хочу купить.

— Ну ни фига ты богатенький Буратино!

— Сказал же: в долг взял. Поможешь дотащить от "Солнышко", если там присмотрю чего?

— Помогу, но с тебя простава.

— Да уж как без этого!

Чайник засвистел, и мы начали пить чай, потом двинулись за телевизором. По дороге Андрей поглазел на сожжённый киоск, а дальше мы миновали общагу с поликлиникой и вышли к жилому дому, весь первый этаж которого занимал магазин "Солнышко". Там продавали игрушки, детские товары и одежду, а нам был нужен отдел с теле-радиотехникой. Ни цены, ни выбор не порадовали, единственным доступным вариантом оказался прибалтийский "Таурас", который, по словам продавца, просто не успели переоценить.

— Дециметровые каналы принимает? — со знанием дела уточнил Андрей.

— Принимает.

Привычной мне круглой ручки переключения каналов на передней панели не обнаружилось, имелся только ряд кнопочек из красного пластика, пронумерованных от единицы до шести. Этот блок выдвигался вперёд, частоты настраивались отдельно подкруткой небольших колёсиков.

— И вот ещё, — подсказал продавец, убрав пластиковую шторку, за которой скрывались разъёмы для подключения магнитофона и рукоятки регулировки насыщенности, яркости и контраста. — Очень удобно, не нужно за телевизор соваться.

— Его бы включить, — попросил я, не желая отдавать деньги за кота в мешке.

— Можно и включить.

Загорелась кнопка за номером один, из динамика понеслось:

Капитан Каталкин — козырной валет... [2]

Некоторое время спустя проявилось изображение вокалиста ансамбля "Весёлые ребята", прыгавшего на какой-то лестнице в кожаных фуражке, плаще и высоких ботинках.

— Нормально, нет? — встал рядом со мной Андрей.

— Да, вроде, — пожал я плечами и полез за деньгами. — Беру!

— Поди уже и кабельное провёл? — спросил Фролов.

— Вечером подключать придут. Подваливай.

— Делать больше нечего! У меня давно кабельное, там после двенадцати фильмы для взрослых крутят, их самое то с Анькой смотреть.

Продавец принял деньги и выбил чек, потом долго и муторно выписывал гарантию, затем пропал минут на двадцать, но всё же отыскал на складе коробку из-под телевизора, и мы поволокли это чудо техники домой. И всё бы ничего, только весило это самое чудо килограмм сорок, не меньше.

Дядя Петя нашему приходу удивился. Очень сильно и в насквозь непечатной форме. Да ещё с морскими загибами, показавшимися сухопутной крысе в моём лице чересчур уж... притянутыми за уши, что ли? Хотя не за уши, конечно, речь там о других частях тела шла. Преимущественно о гениталиях.

— Деньги занял, — объяснил я происхождение средств на покупку телевизора.

— Ага! — упёр руки в боки дядя Петя. — То есть конфискации имущества можно не бояться?

— Какая конфискация? Я ещё даже на работу не вышел, при всём желании ничего стырить не мог!

— Было бы желание, а что стырить — найдётся!

Я только рукой махнул. Мы занесли телевизор в комнату, но так сразу установить его не получилось. В старый снизу вкручивались ножки, "Таурус" понадобилось водружать на тумбочку.

— Ерунда какая! — проворчал дядя Петя, но изображением остался доволен, да и диагональ в шестьдесят один сантиметр его всецело устроила.

А вот нам с Дюшей пришлось волочь старый агрегат в гараж. Оттуда с чувством выполненного долга двинули за пивом. Взяли две трёхлитровки и отправились к Гуревичам, логично рассудив, что способны совместить приятное с полезным — то есть распитие алкогольных напитков и сборку мебели.

Тихон Морозов, который числился кем-то вроде кладовщика, оказался на месте, но банки с пивом пришлось заносить тайком вовсе не из-за него, просто помимо Толстого присутствовал и Гуревич-старший — невысокий худощавый мужчина лет сорока в светлом летнем костюме и сорочке без галстука с расстёгнутым воротником.

— Здравствуйте, Роман Маркович! — сразу направился к нему Фролов, дав мне возможность незаметно убрать сумку с банками за один из диванов.

— Здравствуй, Андрей! — ответил хозяин цеха-склада. — Нам бы со сборкой ускориться. Сможешь обеспечить? И надо подыскать водителя на неполный день. По случаю "УАЗ" четыреста пятьдесят второй подвернулся. Завтра пригонят, хоть будет на чём заказы развозить.

— "Буханка", что ли? — влез я в разговор.

— Да, Сергей, "буханка", — подтвердил Гуревич и выжидающе посмотрел на Андрея, которого из друзей сына полагал самым серьёзным. — Готов бригаду на себя взять?

По нынешним временам слово "бригада" приобрело совсем уж нехорошее значение, но сейчас речь шла вовсе не об организации банды, так что Фролов уверенно кивнул.

— Базара нет! — выдал он и замялся. — Э-э-э... В смысле — не вопрос, справлюсь. Водитель точно будет — Саша Романов помимо сборки мебели займётся. И ещё одного человека привлечём, чтобы работу по нормальному графику организовать.

— Тогда это на тебе, — одобрил такое решение Гуревич.

— А с торговлей сахаром что? — спросил Андрей. — Получится обороты увеличить?

Роман Маркович только руками развёл.

— Никак подходящее помещение не могу найти, а без фасовки объёмы не нарастить. Но вы дальнюю часть гаража освободите, оптовики цены снижают последнее время — буду закупаться по возможности. Надо уже сейчас запасы, к осени всё подорожает, — сообщил он и вышел из бокса. У ворот стояли белые "жигули" седьмой модели, на них Гуревич и уехал.

Андрей почесал затылок и спросил:

— Тиша, не хочешь сборщиком поработать? Пока четвёртого в пару Роме не найду?

Тот поморщился и согласился с крайней неохотой.

— Если только на время, на мне и так весь учёт. Это сейчас каникулы, а так-то я в техникуме на бухгалтера учусь.

— На время, само собой, — уверил его Фролов и махнул рукой. — Серый, наливай!

Я дошёл до стола, взял две кружки, обернулся и спросил:

— Тиша, пиво будешь?

— Не! — замотал головой Толстый, оттянул рукав клетчатой рубахи и посмотрел на часы. — Я сегодня со своей в кино иду. По газировке вдарю.

Мы с Андреем настаивать не стали, резонно рассудив, что нам больше достанется, и начали собирать диван. Как я и предполагал, дело это оказалось не слишком сложным, да и Фролов уже успел руку набить, так что работа шла споро, а попутное употребление пива на её скорости нисколько не сказывалось. Тут вставить, здесь забить, где-то натянуть, что-то ввинтить — нормально.

— Тиша, комплектов много осталось? — спросил Андрей некоторое время спустя.

— Могу посмотреть, — отозвался Толстый, который увлечённо шуршал страницами газеты и даже делал какие-то пометки в блокноте. — Там ещё кухни и стенки привезли, так сразу не скажу.

— Глянь потом. Пока не горит.

Постепенно начало смеркаться, и мы включили свисавшую на проводе с потолка стоваттную лампочку, а там подошли Лёня Гуревич и Саша Романов, которые сначала налили себе пива из дождавшейся их трёхлитровки, а потом расположились перед телевизором и включили игровую приставку.

По пути Рома наступил на пластиковую пробку от бутылки с газировкой и поскользнулся на ней.

— Всё, на пробку наступил! — рассмеялся Толстый.

— И чего? — не поняли мы.

— Примета такая! — пояснил Тихон. — Кто на пробку наступает, то в хлам напивается.

— Да я не против! — рассмеялся Рома. — Только с чего тут?

И в самом деле — Романов тот ещё шкаф и печень прокачана; даже если всё оставшееся пиво в одного выпьет, и то сильно не захмелеет. А каморка с ромом на замке.

— Рома, в водители пойдёшь? — спросил Фролов. — На "буханке" сахар и мебель по точкам развозить.

— А что по деньгам?

Андрей указал пальцем на Лёню, но тот пошёл в отказ.

— Не, Дюша, это с папой обсуждай.

Рома пожал плечами.

— Пойду, всё лучше, чем с мебелью мудохаться.

— Развоз дополнительно к сборке, — пояснил Андрей.

— О! Так денег больше будет? Я согласен! — оживился Романов, допил пиво и поднялся с дивана. — Пацаны, не теряйте! По такому случаю сбегаю соточку накачу, пока кафетерий не закрылся.

— Ну точно на пробку наступил! — усмехнулся ему в спину Толстый и разложил на столе газету. — Слушайте, а может компьютерами начнём торговать? Вот смотрите: четыреста восемьдесят шестые дорогие, но за триста восемьдесят шестые в Москве на этой неделе от двухсот шестидесяти тысяч просят.

— Не потянем, — отмахнулся Лёня Гуревич, выдернул из приставки картридж "Супер братьев Марио" и запустил другой сборник, где были "Танки".