Создание Гитлера

Это мы с вами сегодня знаем, как развивались тогда события. Кто-то более полно, кто-то менее. Однако современники событий, даже самые проницательные из них, таких знаний не имели. А потому, естественно, не могли они делать тех же самых выводов, которые кажутся нам наиболее правильными и логичными.

Явление это было давно замечено и описано. На основе понимания этого казуса, среди людей, занимающихся изучением прошлого профессионально, давно было установлено, что одним из главных принципов исследования исторических событий должен являться принцип историзма. Заключается этот принцип в том, в частности, что исследователь обязан представлять цепочку решений, принятых в прошлом, с учётом именно реальных знаний людей описанной эпохи. Но никак не послезнаний о последствиях этих решений.

Принцип этот разумен и логичен настолько, что именно с его усвоения начинается обучение и воспитание любого студента-историка.

Вместе с тем отклонение от этого принципа иногда настолько заманчиво в построении какой-то захватывающей умы теории, что его нарушения иногда встречаются даже в работах профессиональных историков. Что же говорить о людях, интересующихся историей непрофессионально? Для них как раз обычно отклонение от принципа историзма или его полнейшее игнорирование. А это влечёт за собой вовсе не нарушение каких-то там заумных, непонятно кем установленных правил. Это влечёт за собой неизбежное искажение трактовки исторических событий. Любых событий.

Рассмотрим это на нашем примере.

События, происшедшие после прихода Гитлера к власти нам, естественно, известны. И так же естественно, что не были они известны современникам до того, как они произошли. Могли ли они предвидеть будущие события с тем набором знаний, что имелись у них до их наступления? Нельзя забывать о том, что точность любого прогноза зависит в первую очередь от полноты исходной информации. Проще говоря всё от того же знания.

Итак, что было Сталину в европейской ситуации того времени известно? И чего он в той самой ситуации знать не мог?

Сталин знал о ситуации в Германии, явившейся следствием Версальской системы. Сталин знал о шагах, которые предпринимали правительства Англии и Франции в отношении Германии.

Вопрос. Являлись ли эти шаги движением в сторону постоянных уступок по отношению к Веймарской системе?

Ответ. Нет, не являлись. Потому хотя бы, что догитлеровские правительства Германии не выдвигали странам Антанты никаких радикальных политических требований.

Тогда на основании чего Сталин мог предвидеть, что после того, как Гитлер придёт к власти, Англия и Франция начнут всячески пятиться перед его всё более жесткими требованиями? Даже теми требованиями, которые полностью разрушили в короткий срок всю Версальскую систему? Кто мог предвидеть это до прихода Гитлера к власти? Сталин? Даже если вы наделяете его подобным сверхчеловеческим гением, то всё равно надо было бы как-то внятно объяснить, какие именно соображения, пусть даже самым косвенным образом, могли явиться основанием для такого рода гениального предвидения.

Ясно на самом деле, что в действительности предвидеть такого рода развитие событий до прихода Гитлера к власти Сталин не мог. Как не мог сделать этого никто из известных политических или общественных деятелей того времени. По той причине, что для такого рода предвидений не было ни у кого никаких оснований.

Исходя из этого, каким образом мог Сталин прогнозировать развитие событий после прихода Гитлера к власти?

Утверждается, что он хотел привести его к власти для того, чтобы тот развязал мировую войну. И мы действительно знаем, что Гитлер её развязал. Но это нам известно с позиций знаний человека современного. Для человека, жившего в начале 30-х годов, о каком всеобщем характере этой войны могла идти речь? У Германии тогда союзников не было. Италия тогда входила в блок победивших государств, поскольку в Первую мировую войну воевала на стороне Антанты. Страны восточной Европы были полностью под влиянием Англии и Франции. Единственное государство, с которым у Германии до прихода Гитлера к власти были тогда достаточно приличные политические отношения, был как раз СССР. Но Сталин, естественно, не собирался воевать на стороне Германии против всей Европы.

Поэтому. Речь в тот момент могла идти вовсе не о новой мировой войне. А просто о локальной войне, которыми были так часто заняты в своей истории европейские страны.

Какие были шансы у Германии в такой войне? В том случае, если бы Англия и Франция с самого начала проявили твёрдость, что вполне логично для стран, победивших совсем недавно Германию в условиях неизмеримо более сложных, можно было бы ожидать в этот раз лёгкую и быструю победу союзников. Страна, имевшая стотысячную армию без тяжёлых вооружений, не имевшая своей военной авиации, не имевшей своего, сопоставимого с союзниками, военного флота, была обречена. Иными словами, шансов у Германии в такой ситуации не было никаких. Даже призрачных.

Мог ли в таком случае Сталин рассчитывать на возникновение революционной ситуации на континенте? Конечно, нет. Настроения в самой Германии не имели бы особого значения ввиду её неизбежной и быстрой оккупации после военного поражения. Никакой революционной ситуации в Англии, Франции и их союзниках не могло возникнуть хотя бы уже в силу кратковременности военной кампании. Наоборот, такие "маленькие победоносные войны" обычно усиливают патриотический психоз.

Поэтому ни о каком предварительном расчёте, что Гитлера можно использовать для нападения на страны Европы, не может быть и речи. Об этом можно только фантазировать сегодня, приписывая современникам тех давно прошедших событий знания сегодняшнего дня.

Одновременно можно предположить, что эти же самые резоны видел в начале тридцатых годов и Гитлер. Соответственно, Сталин не мог не понимать, что Гитлер это убийственное соотношение сил учитывает. А потому после прихода к власти на страны Антанты свой удар не направит.

Можно было, конечно, предвидеть, что с приходом его к власти, Германия начнёт усиленно вооружаться. Но, во-первых, на это нужно время. А во-вторых, этого времени ему не должно было бы хватить ни при каких условиях. Потому что самым разумным поведением для Англии и Франции было бы этому вооружению воспрепятствовать. В полном соответствии с международным правом. И с высоты своего военно-промышленного доминирования. Что опять-таки помешало бы развязыванию серьёзной европейской войны.

Тогда куда можно было ожидать в действительности удар Гитлера, если бы он задумал начать войну? Да куда ещё, как не на СССР. Да ещё в союзе со странами восточного "санитарного кордона". При покровительстве и всевозможной помощи Англии и Франции. Если не при их прямом участии. О таком возможном варианте развития событий, кстати, Сталин не раз высказывался.

Таким образом, Сталин не мог не понимать, что приход Гитлера к власти означает на международной арене угрозу в первую очередь не для кого иного, не для какого-то там европейского порядка, а именно и в первую очередь для СССР. Тем более, что стремлений таких Гитлер никогда и не скрывал, написав ещё в 1924 году вполне открыто и откровенно:

"...Приняв решение раздобыть новые земли в Европе, мы могли получить их в общем и целом только за счет России (выделено мной — В.Ч.). В этом случае мы должны были, препоясавши чресла, двинуться по той же дороге, по которой некогда шли рыцари наших орденов. Немецкий меч должен был бы завоевать землю немецкому плугу и тем обеспечить хлеб насущный немецкой нации.

Для такой политики мы могли найти в Европе только одного союзника: Англию.

Только в союзе с Англией, прикрывающей наш тыл, мы могли бы начать новый великий германский поход..."

"Майн Кампф".

В своём бессилии как-то опровергнуть эти слова, современные десталинизаторы, пытающиеся объявить причиной нападения на СССР некие превентивные устремления Гитлера в 1941 году, указывают обычно на то, что это "всего лишь" книга. Что это "всего лишь" намерения человека, не имевшего тогда ещё никаких государственных постов. Из их объяснений получается, что это всего лишь сотрясение воздуха, которое никоим образом нельзя привязать к действительным намерениям человека, которые у него возникают после его прихода к власти.

Ну да. Это, действительно, книга. Но не "всего лишь". Это священная книга национал-социализма. Книга, которую после 1933 года подробно изучали во всех учебных заведениях Германии. Книга, тексты из которой заучивались наизусть. Книга, которую современные ей немцы полагали единственной программой национал-социализма. Исходя из уверений бесстрашных единоборщиков со Сталиным, "всего лишь" программой.

Что-то из этой программы Гитлеру выполнить не удалось. Отношения с Англией, например. Что-то он попытался претворить в жизнь, например, свой Восточный поход. Но усилия к выполнению своей программы он прилагал последовательно и без каких-либо отступлений.

Четырнадцатая глава "Майн кампф" посвящена целиком обоснованию "восточной политики" Гитлера. Именно его отношению к будущему взаимоотношению Германии и России. Эта глава так и называется.

"ГЛАВА XIV. ВОСТОЧНАЯ ОРИЕНТАЦИЯ ИЛИ ВОСТОЧНАЯ ПОЛИТИКА".

И вот что Гитлер писал об этой политике. Ни много, ни мало.

"Отношение Германии к России я считаю необходимым подвергнуть особому разбору. И это — по двум причинам.

1. Эта проблема имеет решающее значение для всей вообще иностранной политики Германии в целом.

2. Эта проблема является оселком, на котором прежде всего проверяются политические способности нашего молодого национал-социалистического движения; на этом оселке мы проверяем, насколько в самом деле мы способны ясно мыслить и правильно действовать..."

Заметим, что всё это, естественно не мог не читать Сталин. И делать из прочитанного свои выводы.

Какими могли быть эти выводы? Ну, какими...

Читаем тоже. Те же строки, которые читал и он.

"...Все мы теперь понимаем, что нам предстоит еще очень большая и тяжелая борьба с Францией. Но эта борьба была бы совершенно бесцельна, если бы ею исчерпывались все стремления нашей иностранной политики. Эта борьба с Францией может иметь и будет иметь смысл лишь постольку, поскольку она обеспечит нам тыл в борьбе за увеличение наших территорий в Европе. Наша задача — не в колониальных завоеваниях. Разрешение стоящих перед нами проблем мы видим только и исключительно в завоевании новых земель, которые мы могли бы заселить немцами. При этом нам нужны такие земли, которые непосредственно примыкают к коренным землям нашей родины. Лишь в этом случае наши переселенцы смогут сохранить тесную связь с коренным населением Германии. Лишь такой прирост земли обеспечивает нам тот прирост сил, который обусловливается большой сплошной территорией...

... Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке. Мы окончательно рвем с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе.

Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены..."

Вопрос. Есть в сказанном какие-то неясности о том, какую именно задачу Гитлер считал главной "для всей вообще иностранной политики Германии в целом"? Или остались ещё у кого-то сомнения в отношении того, что именно считал он "оселком, на котором прежде всего проверяются политические способности нашего молодого национал-социалистического движения"?

Так почему же кто-то считает, что те же самые простые вещи, вытекающие из прочитанного, не мог понять и Сталин?

Он, правда, мог намерения Гитлера на основании этих слов только предполагать. Однако, не зная, как это всё будет в действительности, Сталин, откровения эти и программу эту видел своими глазами. Мог оценивать вполне откровенно высказанные намерения. И не мог не делать соответствующих выводов.

Сопоставим эти выводы с осознанием того факта, что возможности Германии к войне с Англией и Францией в начале 30-х годов были равны нулю. Что делало Гитлера опасным не для Европы, а в первую очередь для СССР.

Кто-то может себе представить, что Сталин не видел в Гитлере самого опасного врага для своей страны?

И на фоне понимания этого нас пытаются уверить в том, что именно Сталин изо всех мыслимых сил продвигал Гитлера к власти. Поистине причудливые формы принимает иногда болезненные всплески периодической активности либерального сознания.

* * *

Тогда почему же Сталин, осознавая опасность для СССР политики Гитлера, действительно не предпринял никаких мер для того, чтобы коммунисты и социалисты Германии объединились для того, чтобы воспрепятствовать приходу Гитлера к власти?

И опять мы самой постановкой этого вопроса упираемся в нарушение принципа историзма. В послезнание.

Потому что глубокий драматизм, переполняющий этот вопрос, именно на послезнании и основан.

Попробуем от этого самого послезнания немного отстраниться и представить себя на месте человека, ничего о последующих событиях не знающего. Это трудно и непривычно, согласен. Но это возможно при известной добросовестности человека на пути к истине.

Представили?

Получается, что в этих условиях речь идёт не о приходе к власти всемирного злодея. Речь идёт о приходе к власти парламентской силы, вынужденной играть в рамках республиканской конституции. В этих условиях приход к власти лидера пусть крайне реакционной, но вполне законопослушной (в рамках веймарских законов) партии, вовсе не представлялся современникам чем-то фатальным. Наоборот, это было как раз такое время, когда в Германии партии, коалиции партий, члены правительственного кабинета и даже главы его менялись тогда на политической сцене иногда с калейдоскопической быстротой. И на фоне всего этого произошло ещё одно событие, банально похожее на события прежние. Пришёл к власти ещё одни канцлер. Пришла к власти ещё одна коалиция партий. Ну так можно было привычно ожидать, что это очередная коалиция просуществует так же недолго, как это было до её появления.

Не было же ни у кого тогда знаний о том, что Гитлер сразу же свернёт с парламентского пути. Как не было при этом знаний о том, как поведёт себя в этой ситуации рейхспрезидент Германии, фигура в то время куда более мощная, чем фигура очередного рейхсканцлера. Не было знаний о том, что католическая партия Центра, проголосовав угодным нацистам образом, дадут Гитлеру недостающие голоса до конституционного большинства. Большинства, позволившего приостановить действие конституции и утвердившего чрезвычайные законы, фактически ликвидировавшие республиканский строй в Германии. Парламентским путём.