— Видишь ли, в твоем случае я просто обратился к архивам. Выкопал детские рисунки и записи из начальной школы. Этого достаточно. Но в случае Кей это сделать не представлялось возможным. По её же словам, родственников у девушки не осталось, родители то ли умерли, когда она была ребенком, то ли бросили её, так что росла она на улице. Не слишком много поводов и средств для творчества. Наверное, сейчас она была бы жуткой особой, или давно мертва, если бы не крайне редкое строение души.

— Или была бы покорной рабыней, — поморщившись, закончил я.

— Именно. Так или иначе, но из её детства до меня ничего не дошло. Поэтому пришлось заставить её пройти все это сейчас. К чести Кей, она всего два раза осведомилась у меня о моем самочувствии.

Мне вдруг подумалось, что я бы сомневался гораздо дольше.

— В общем, эти тесты показали, что у Кей чрезвычайно развита фантазия, — с гордостью закончил Незул.

— Эээ... и что это значит?

— Таких магов называют создателями. А знаешь почему?

— Отвечать обязательно?

— Потому что они создают из одних предметов — другие. Чаще всего животных. А это значит примерно вот что, — в центр тренировочной площадки спустился деревянный манекен с подвижными суставами, — представим, что у нас есть ценный свидетель, который пытается убежать...

Незул достал один из своих кристаллов, извлек из него душу, повертел в руке и вселил в манекен. Тот тут же ожил и принялся метаться по комнате, ища путь к спасению. Вообще, мой учитель лучший на Атанее в создании целеустремленных элементалей. Суть состоит в том, чтобы изменить душу особым образом, искусственно внушив ей какую-нибудь простую задачу, и вселить в подходящий объект. Таким объектом может быть что угодно — от манекена до груды мусора или стакана воды. Получив тело, дух принимается выполнять свою "задачу", пока не израсходует всю свою энергию и не исчезнет. Или пока создатель его не извлечет.

— Итак, — Незул указал на бегающего вдоль стены деревянного человека, — Если бы я захотел его обездвижить, то проще всего для меня было бы сделать так...

Некромант поднял руку, вытянул её перед собой в направлении манекена и сжал в кулак. Беднягу тут же скрутило, обе руки заломило за спину, а ноги прижались к животу. Он только и мог, что судорожно подергиваться на полу. Незул подержал так его секунд пять, после чего отпустил. Манекен тут же вскочил ан ноги и, как ни в чем не бывало, продолжил бегать. Элементали не разумны — не по-настоящему — и не способны к накоплению опыта. Будь на месте манекена живой человек, он бы перестал бегать, испугался, или попытался бы напасть на Незула... Но у этого элементаля в жизни есть только одно — его задача. И если эта задача — бегать, то он будет бегать, пока может.

— Вот примерно так, — повторил он, кивая головой, — Теперь я покажу, как легче сделать Кей. Принимай в расчет, что я, хоть и могу провернуть такие фокусы, делаю это с трудом. Я вообще больше люблю логику, чем фантазию. Но Кей, повторюсь, сделала бы именно так, причем намного быстрее...

Он достал с одной из полок, на которых стояло оборудование, банку с песком и высыпал себе под ноги. Поводил рукой над песком, который тут же начал плескаться и топорщиться. Наконец, песок постепенно начал принимать форму какой-то причудливой змеи. В следующую секунду, змея метнулась к манекену, теряя по пути песок, и обвилась вокруг него. Надо признать, что жертва даже успела побороться с объятиями песочной змеи, прежде чем окончательно оказалась в её власти.

— Элементаль?

— Ты видел в змее душу? Нет, это был настоящий голем, созданный с помощью магии. Что-то похожее на левитацию, но гораздо сложнее. Создатель управляет этими существами напрямую, как марионетками, когда как элементалю нужен лишь приказ, и он выполняет его сам, в меру своих способностей.

— И что? — спросил я, глядя на манекен, каждое движение которого заставляло змею терять все больше песка, — это ведь гораздо хуже вашего заклинания.

— Нет, на самом деле — лучше. Просто у меня ничего толком не получилось. Змея настоящего профессионала была бы тверже камня, гораздо красивее и страшнее. Она, помимо всего прочего, смогла бы еще и покусать жертву, — Незул вынул душу из манекена, который тут же со стуком упал на пол, и поместил её в кристалл. Песочная змея тоже рассыпалась, — К тому же элементали лишь слуги, и они глупы, а големы — лишь оружие, инструмент в руках хозяина. Как ты думаешь, что лучше — оружие, которым можно научиться сражаться, или помощники, которых почти нереально обучить?

— И что, Кей может создать такую змейку?

— Она у неё получается лучше моей даже сейчас, но... — Незул замялся.

— Но?

— Но змейка выходит слишком добрая, — вздохнул учитель, — она скорее обнимает манекен, чем давит его.

— Почему?

— Я думаю, из-за характера Кей. Собственно, эта змейка — одна из причин, спровоцировавших наш разговор. Я, видишь ли, усомнился в том, что девушка будет счастлива среди наёмников. И я уже почти уверен, что сама она помогать нам не станет.

Я лишь покачал головой. А что тут можно сказать?

— Ладно, информация воспринята. Это все?

— Да, иди. А, и скажи ребятам, чтобы все были вечером в библиотеке. И Кей тоже.

Раньше Кей не участвовала в обсуждениях наших заказов, и, после того, что рассказал мне учитель, я думал ей это не светит и впредь. Похоже, ошибся. Я посмотрел на Незула с недоумением, но Незул уже занимался уборкой и не обращал на меня никакого внимания.

Глава вторая. Вой в ночи.

От легкого настроения, в котором я пребывал сутра, не осталось и следа, но, подходя к столовой, где сидели мои друзья, я нагнал на лицо беззаботное выражение.

— Ну, и что он хотел? — спросил Зеф, кидая карты на стол.

— Да ничего особенного...

Берфест взглянул на меня. Я уже привык, что оборотня практически невозможно провести — он буквально чует перемену в настроении собеседника. Он однажды объяснил мне, что при смене настроения меняется уровень различных гормонов в крови, а значит и запах человека. Я ждал этого, и, поймав его взгляд, едва заметно помотал головой. Оборотень вновь уставился в карты.

— Кстати, нам всем сегодня вечером сказано явиться в библиотеку.

— Опять зашлет вас куда-нибудь на дальний юг... — слегка расстроено промямлила Кей, напряженно вглядываясь в карты.

— Я сказал, нам всем предстоит повидаться с учителем, — поправил её я.

На этот раз девушка оторвалась от карт. Берфест вновь уставился на меня, а Зеф, воспользовавшись моментом, незаметно достал из-за уха карту и положил в руку. Я не стал его раскрывать, ведь жульничество разрешено правилами, если ты можешь провести все незаметно.

— Как, и я тоже?

— Да.

— И что же он нам скажет?

— Понятия не имею...

— А что я должна делать?

— Да ничего особенного, просто придешь, выслушаешь, что он скажет и сделаешь все что нужно, — её волнение показалось бы мне забавным, если бы не давешний разговор с Незулом. Что же он собрался поручить Кей, в чьей помощи только что сомневался? Может, собирается её проверить?

— Скидываю пару, беру с кладбища дракона, красный Камри — я выиграл, — протараторил Берфест, скидывая на стол нужную комбинацию, — Что-то я засиделся, а ведь сутра хотел пойти в лес...

— Подожди, это же не самая выгодная комбинация для завершения, — почесывая длинный нос, пробубнил Зеф. Вид у Горгула был довольно подавленный, видимо, он сам был в шаге от победы. Особенно учитывая лишнюю карту из-за уха.

— Я же говорю, я засиделся. Гудзон, не сходишь со мной?

— Да, хорошо...

Зеф посмотрел на меня, потом на Берфеста, на мгновение прищурился, но ничего не сказал.

— Ох уж этот Зеф, — Берфест высказал мои мысли вслух, когда мы шли по снегу к его избушке, — обидно, что эта сцена получилась у него на глазах.

— Почему?

— Он, знаешь ли, очень хитрый. Не удивлюсь, если к вечеру он будет знать о твоей проблеме даже то, чего не знаешь ты.

— Правда?

— Не знаю. Правда в том, что иногда этот ящер ведет себя как дикарь, но иногда ты чувствуешь, будто каждое лишнее слово говорит ему о тебе больше, чем если бы он читал личный дневник.

— Ты так думаешь?

— Мне так кажется. Я знаю его уже почти сорок лет, но до сих пор так и не понял, насколько он умен, а насколько глуп. Ладно, рассказывай.

Я вкратце изложил ему наш разговор с Незулом. Когда я закончил, Оборотень какое-то время молчал. Мы шли по зимнему лесу, снег приятно хрустел под ногами. В той климатической зоне, где стоит башня Незула, снег зимой выпадает, но до сугробов дело доходит крайне редко.

— Да, я это подозревал, — сказал он, — Хоть я и не силен в человеческих чувствах.

— И что же мне делать?

— Я тебе дам один совет на все случаи жизни. Слушай Незула, и обдумывай, что он тебе говорит. За все то время, что я его знаю, он умудрился не дать ни одного по-настоящему плохого совета.

— Так-таки ни одного?

— Ни одного, — покачал головой он.

Еще несколько минут мы гуляли в молчании.

— Слушай, Берф, а как ты познакомился с Незулом?

Оборотень вдруг остановился, глядя себе под ноги. Он стаял так достаточно долго, чтобы я успел несколько раз пожалеть о своем вопросе.

— Знаешь, об этом неприятно вспоминать, — наконец, сказал он, — очень. Я расскажу тебе, но больше не поднимай этот вопрос, ладно? И, кстати, не советую спрашивать Зефа — его историю даже я не знаю, только Незул.

— Ладно, если не хочешь, и сейчас не рассказывай...

— Какая разница? Настроение-то уже испортилось, можно и рассказать. Итак, примерно сорок лет назад...

Примерно сорок лет назад я жил в своем клане, к западу отсюда, в горах. Нас было около пятидесяти, не считая маленьких детей. Жили в небольшой деревушке, никого не трогали... Охотились на оленей, зайцев да всякую мелочь. И вот, однажды я был в дозоре, еще с несколькими волками. Мы бродили по улицам города в звериной форме, нюхали воздух, смотрели в ночь. Мы не почувствовали запаха, не услышали стука копыт, пока не напали люди. Деревня наполнилась воем, я никогда не забуду этот звук. Это было лишь один раз, когда пять десятков глоток слились в единый зов. Я смутно помню, что случилось дальше. Вроде, задрал пару людей, но попал под копыта лошади. Очнулся я в сугробе у стены дома. Похоже, меня отбросило к ней, и от удара снег, скопившийся на пологой крыше, упал сверху, спрятав меня от глаз. Первое, что я почуял, был запах горелой шерсти и мяса. Трупы просто стащили на окраину и сожгли в костре. Всех. Детей, женщин, младенцев. Даже простых волков, которые жили с нами.

— И что было дальше? — я будто наяву представлял картину пустой деревни, окровавленного снега и одинокого волка, стоящего и смотрящего на костер.

— Знаешь, назвать это горем — значит никак не назвать, — в глазах оборотня мерцала злость. Не на меня, а на весь мир... — Потерять стаю — это хуже чем потерять семью. А я лишился и того и другого в один день. У меня были родители, братья и сестры, была любимая... Через пару месяцев появились бы волчата. У меня был клан... Клан, который всегда поддержит. Это невозможно описать. Стая — это где все друг другу больше, чем братья. Где каждый ребенок — твой ребенок, каждая любимая — твоя любимая, каждый отец — твой отец.

Я метался по деревне до вечера. Обшаривая каждый дом, заглядывая в каждый подвал и каждый шкаф, под каждую кровать... Я ломал полы и заглядывал под них, надеясь найти хоть кого-то. Я звал, но на мой вой никто не откликался. И когда я понял, что остался совсем один, я побежал. Я не хоронил свою стаю — у нас это не принято, я просто сорвался с места в первом попавшемся направлении. Не зная куда, я несся по лесу и полям сутки напролет, пока не выбивался из сил и не падал в снег. А когда просыпался, снова бежал и бежал... Я надеялся сойти с ума или умереть. Я не знаю, сколько дней так прошло, может пять, а может десять... Я только знаю, что однажды, свалившись в сугроб в очередной раз, понял, что уже не встану. Ветер выл, трепля мою шерсть, острый снег больно бил по морде. И в момент, когда в глазах моих начало чернеть, а стук сердца стал замедляться, мне привиделся отец. Белая шерсть, толстые, мощные лапы... Он говорил со мной долго, но все о том, что я должен сохранить хоть каплю его крови в этом мире. Что во мне течет не моя кровь, а кровь всего клана. Это, наверное, была просто галлюцинация, воспоминание, всплывшее из глубин детства. Я помню, мой отец часто говорил, что в каждом из нас течет кровь всей стаи, и поэтому каждого нужно защищать как самого себя.

Мне повезло, и я не умер. Меня подобрал Незул, и отнес к себе в башню. Как уж он меня нашел — не знаю. Сам он сказал, что просто гулял по лесу. В метель. В почти сорокаградусный мороз. Так или иначе, он пару недель откармливал меня бульоном, который готовил сам. Я принимал помощь, памятуя то видение, в котором отец говорил со мной. Однако, от тоски я решил никогда не превращаться в человека, притворяясь простой дворнягой. Это теперь я понимаю, что Незул сразу узнал во мне оборотня, а тогда я серьезно думал, что дурачу наивного старика. Впрочем, очень скоро, когда я смог самостоятельно ходить, я понял, что человек мне попался необычный. Мало того, что жил он в башне, которой боялись все местные, и о которой я слышал немало жутких слухов раньше, так еще и держал у себя ручного горгула! Ну, это я тогда думал, что Зеф ручной, так как не знал, что эти твари способны связно мыслить. Да и то, как Незул его обучал, поначалу иначе как дрессировкой назвать было сложно.

Знаешь, горгулы они ведь очень умные. Потенциально. Но они дикие, и совершенно не склонны развивать науку и культуру самостоятельно. Они могут выучить что угодно, но только то, что до них уже кто-то открыл. Притом, и Зеф живой тому пример, в итоге получаются очень умные и уравновешенные существа. Впрочем, к наукам они не стремятся — живут племенами в горах и горя не знают. Зато, если удастся толкнуть горгула к обучению, это превращается для него в, своего рода, манию. Незул рассказал мне, однажды, что он спас Зефу жизнь именно в обмен на обещание месяц посвятить обучению. Тогда горгул только посмеялся над "глупым человеком", как описал эту сцену сам Зеф, но через месяц прерывать обучение не захотел и остался уже добровольно.

Но мы отвлеклись от темы. Итак, около года я разыгрывал из себя домашнюю собаку. Ел из миски, бегал по клумбам, в общем, опустился ниже некуда. Я практически утратил человеческую личность, дни стали легкими и беззаботными, воспоминания тогда почти перестали меня посещать. Так бы, может, и продолжалось, если бы однажды к Незулу не пришел Гес. Он, как ты понимаешь, просто так не приходит, и в тот вечер он убеждал Незула отказаться от обучения Зефа. Горгул только сейчас удостоился внимания министерства, и наконец они поняли, что Незул завел себе в ученики достаточно сильное, и, главное, опасное существо. Момент, когда он пришел в башню я не застал, но вот когда он уходил, бормоча себе под нос проклятия, уже стемнело, и я как раз расположился на матрасе, который для меня постелили в прихожей. Незул с хитрой ухмылкой шел следом.