Рассказы старого рыбака

Рыбацкая бригада уже садилась за стол. Все мужики под стать бригадиру — косая сажень в плечах. Мне сразу же налили большую миску ухи, дали в руку ломоть хлеба, придвинули ближе деревянную ложку.

— Давай хлебай уху, не стесняйся.

Один из рыбаков, исполняющий роль повара, поставил на стол миску полную каких-то плоских белых полосок и стал их бросать на сковородку, тщательно обжаривая с двух сторон.

— Что это он жарит? — заинтересовался я.

— Рыбий "жирок", — пояснил бригадир. Есть такой жир в животе у рыб. Мы его жарим и едим. Очень вкусно. Сейчас попробуешь.

Тут подошла Н.А. Я ей рассказал про "жирок", который, тут же в комнате на плите жарил повар. Н.А. заинтересовалась и стала внимательно рассматривать оставшиеся в миске две белых полоски. Потом сказала мне.

— Саша, давай выйдем на минуту из дома.

Извинилась перед рыбаками, мол, дела. Вышли на улицу.

— Саша, — говорит Н.А., — это никакой не рыбий "жирок", а рыбий паразит, и она назвала длинное латинское название гельминта.

— А как же рыбаки его едят? — ужаснулся я. — Сказать им об этом?

— Нет, говорить мы им пока ничего не будем. Но ты этот "жирок" не ешь. А я сегодня же пойду в местный медпункт и попрошу фельдшера взять у всех рыбаков анализы на гельминтов. Вот по результатам этих анализов и поговорим с рыбаками.

Н.А. ушла, сказала, что покушает в комнате. У нее какие-то продукты были взяты из дома. А я вернулся к рыбакам. После слов Н.А., мне даже уха в горло не лезла. Кое-как отказался от предложенного рыбаками жареного "жирка". Попил чаю и, сославшись на дела, а их действительно предстояло еще много, пошел обустраивать временную лабораторию.

Н.А. сдержала свое слово, обратилась к местному фельдшеру, и на следующий день у всех рыбаков рыболовецкой бригады взяли анализы на гельминтов. Через неделю, когда пришли ответы анализов из районной поликлиники, выяснилось, что рыбаки здоровы.

— Может быть, вы ошиблись? — спросил я Н.А.

— Нет, я не ошиблась, ответила мне Н.А. Я специально взяла один "жирок" на исследование, которое только подтвердило мою первоначальную догадку.

— Почему же рыбаки не заразились гельминтами?

— Это действительно опытные люди, которые давно занимаются рыбной ловлей. Они хорошо прожаривают рыбу и этот, так называемый "жирок", хорошо кипятят уху. Паразиты просто погибают.

— На старших курсах я буду вам читать паразитологию, — продолжила Н.А., — Паразиты встречаются у всех рыб, но морскую рыбу, мы едим вместе с паразитами, которые в ней тоже содержатся без всякого для себя вреда, потому, что человек не включен в жизненный цикл паразитов морских рыб. А вот в жизненный цикл гельминтов пресноводных рыб человек включен, как и другие крупные млекопитающие поедающие рыбу, медведь, например. Поэтому и мясо убитого охотниками медведя, прежде чем есть, нужно обязательно проверить в лаборатории на наличие в нем паразитов.

Если рыба плохо обработана, то человек может заразиться. Например, в рыбниках, пирогах с рыбой, рыба плохо пропекается и паразиты в ней не погибают. Поэтому в СССР в общепите рыбники пекут только с морской рыбой. Население для приготовления рыбников использует рыбу, которую сами наловили, то есть пресноводную и нередко заражается гельминтами.

После этого случая, я долго не мог есть рыбу, хотя очень ее люблю. Слышал, что так бывает со студентами медицинских вузов — начинают изучать болезни, и сразу все болезни, которые изучают, находят у себя.

Потом привык. Если соблюдать правила приготовления рыбы — бояться нечего.

А рыбакам Н.А., конечно же, прочитала целую лекцию, рассказала, какой "жирок" они на самом деле едят, но они ее речи встретили со скептическими улыбками. Правда, при нас больше рыбий "жирок" не жарили.

Чем закончилась зимняя рыбалка на Ивановских островах

Незаметно подошли к концу девяностые годы. В 2003 году я уже давно был на пенсии. Дом в Соломенном мы продали в начале 60-х, теперь я жил на Зареке, одном из старинных районов города Петрозаводска, расположенном на самом берегу Петрозаводской губы Онежского озера.

На пенсии, особенно зимой делать нечего, и пристрастился я ходить на лыжах на зимнюю рыбалку на Ивановские острова. В том году зима была еще нормальная, как и положено, с настоящими морозами — озеро покрылось толстым слоем льда.

По озеру ходить на лыжах не так просто, постоянные ветра быстро заметают лыжню снегом, поэтому каждый раз приходилось торить ее заново. Хорошо, что на озере больших сугробов не бывает, те же самые ветра сдувают весь лишний снег.

От Зареки до Ивановских островов около 8 км, обычно это расстояние я проходил на лыжах за два часа. Приду, печку в рыбацкой избушке истоплю, согреюсь, чаю попью, а с утра на рыбалку.

Однажды слышу гул мотора, снегоход подъехал. Заходит в избушку мужчина. Лицо и борода заиндевели. Поздоровался, назвался Геннадием из Ялгубы. Возраст на вид от 30 до 40. Попили мы с ним чаю, перекусили, чем Бог послал, легли спать, а утром вместе на рыбалку пошли. Вечером я на лыжи и домой в город, а он на снегоход и в Ялгубу. Подружились, в общем. Я приходил всегда раньше, печку топил, чайник грел, ждал его приезда.

Однажды подхожу на лыжах к избушке, а перед ней какие-то незнакомые ребята возле снегохода возятся. Дверь в избушку нараспашку открыта, снег за порог намело. Зашел в избушку. Полка, на которой продукты хранили, со стены сорвана, вся крупа по полу рассыпана, стекло в окне выбито. Я к тем ребятам.

— Это вы сделали?

— Нет, мы только подъехали. Все так и было. Ничего не знаем.

Завели свой снегоход и укатили в сторону города. Делать нечего. Дверь в избушку закрыл. Разбитое стекло в окне заткнул старой курткой, которую кто-то из рыбаков в избушке оставил. Пол подмел. Печку затопил. Тут и Геннадий подъехал. Я ему рассказал и про ребят на снегоходе, и про бардак, который застал в избушке.

— Ничего, — отвечает мне Геннадий, — в следующий раз я новое стекло привезу, отремонтирую окно. Сейчас многие крутые снегоходы напокупали. Деньги есть, а ума не хватает. Не расстраивайся Александр Степанович.

И действительно в следующие выходные привез Геннадий даже не стекло, а новую раму со стеклом и сделал новое окошко. Стало и светлее, и теплее.

Через неделю я снова на рыбалку собрался. Вечер выдался морозный, ветреный, но на лыжах бежать легко. Иду на лыжах и уже мечтаю, как затоплю печку, согрею чайник, чаю попью, согреюсь. Буду сидеть Геннадия поджидать. Подхожу к нашему острову и останавливаюсь в недоумении — избушки нет.

Накануне снег выпал. Передо мной ровная белая полянка, а избушки нет. Поковырял снег лыжной палкой — черные головешки. Тут и запах горелый почувствовал. Сгорела наша избушка. Может случайно, а может, кто специально сжег. Вместе с избушкой сгорела и вся моя рыбацкая амуниция: удочки, шарабан, коловорот, но главное — теплая одежда. Чтобы не таскать на себе туда-сюда лишнюю тяжесть, я все оставлял в избушке. До сих пор как-то не принято было среди рыбаков, друг у друга вещи воровать.

На лыжах до избушки шел налегке. За спиной только рюкзак с продуктами, да коробочка со свежим мотылем. Пока стоял возле пепелища, чувствую, начинаю замерзать. Ждать Геннадия не было смысла, он еще может только через пару часов подъедет. Написал прямо на снегу лыжной палкой ему записку о случившемся, а сам обратно пошел, домой, в город.

Когда до острова на лыжах шел, ветер в спину был, а сейчас в лицо стал дуть. На морозе, даже небольшой ветер, многократно усиливает действие холода. Чувствую, начинаю замерзать. Знаю немало случаев, когда человек шел по морозу не чувствуя ног, а потом оказывалось, что ноги поморожены и уже в больнице приходилось ампутировать пальцы ног, а то и всю ступню. Страшное это дело.

Если бы у меня были современные пластиковые лыжи с тонкими беговыми ботинками, то отморозил бы ноги запросто. Не зря все лыжные спортивные соревнования проводят в теплых странах на искусственном снеге, чтобы спортсменов не поморозить.

А у меня еще советские деревянные лыжи с ременными креплениями хорошо подогнанным к обычным деревенским валенкам, которые я всегда на рыбалку надеваю с теплыми шерстенные носками. На скорость на таких лыжах не побежишь, но куда надо обязательно дойдешь.

Больше меня беспокоили лицо и руки. Ветер в лицо. Мороз щеки и

нос быстро схватывает. Не заметишь, как побелеют. Приходилось, каждые пятнадцать минут останавливаться и растирать щеки и нос как можно сильнее.

Хорошо на руках не перчатки, а рукавицы и собачьей шерсти — шубницы называются, теплые, как шуба. Лицо разотру, руки замерзнут, суну их в рукавицы, согреваю. Только согрел, пора лицо растирать. Так и шел. Длинным мне обратный путь показался, устал сильно, последнюю сотню метров до подъезда еле ноги передвигал. Одно дело 8 км пройти, другое дело в два раза большее расстояние, тем более без всякого отдыха, и это при моем возрасте в 73 года. Где мои двадцать лет? Однако дошел.

Геннадия я больше не встречал. Он не знал моего адреса, номерами телефонов мы тоже не обменивались. Восстановили ли рыбаки на острове ту избушку — не знаю. Я там больше не бывал.

Петрозаводск, 2020 г.