Звезда пленительного 8

А куда все эти денежки — я знал. И девал.

Подшипниковый завод был "эвакуирован" за Волгу, поближе к "детскому городку". Не потому что он сильно на старом месте мешал — просто места для его расширения не было. А в освободившихся цехах воцарился Владимир Андреевич Рейнсдорф, где приступил к изготовлению пушек. По "моему" проекту, в два с половиной дюйма. Конструкцию и самой пушки, и лафета я вспомнил достаточно точно, ну а остальное — специалист есть специалист. Для меня именно такая пушка была предпочтительнее прочих тем, что по стоимости изготовления она была почти в десять раз "лучше", чем прошлая "пушка Рейнсдорфа" на три с половиной дюйма, да и солдатикам таскать четыре сотни килограмм проще, чем две тонны.

Рядом с новым подшипниковым заводом встал завод с громким названием "Кристалл" — который изготовлением кристаллов и занимался. Кварцевых — у меня были определенные виды на его продукцию, ну а пока то, что заводом выпускалось, потребляла Машка: из очищенного таким экзотическим (и очень недешевым) способом кварца "приемная дочь" варила оптическое стекло. Немного, килограмм пятнадцать в день, но этого хватало и на прицелы к пушкам, и на разные бинокли с подзорными трубами. И на дальномеры, которые пока только готовились к выпуску.

Но на эти заводы хватило пока шести с половиной миллионов: пока — потому что заводам предстояло еще расти и расти. Еще началось строительство моторного завода в Ярославле — и этим занимался уже Степан Рейнсдорф, автогиганта в Арзамасе — под руководством Лихачева… Но заводы — это всего лишь много зданий и станков, а для того, чтобы от них была польза, нужны были подготовленные люди. Которых пока не было.

В "детском городке" весной тоже началось новое строительство. Потому как одно дело — просто спасти от голодной смерти, и совсем другое — вырастить из детишек "полезных членов общества". Для этого им нужно по крайней мере более сносные условия существования создать. По двенадцать человек на сорока метрах они селились от безысходности — ну не было у меня физической возможности больше выстроить. А если бы и выстроил, то все равно по столько же и селил: голодных детишек было куда как больше, чем можно было пристроить…

Одно хоть немного успокаивало: Сергей Игнатьевич подсчитал, что каждый ребенок, пристроенный в городке, "спасал жизнь" минимум десяти человекам — сам родню не объедал, да и выданный взамен прокорм реально как раз на десятерых и распределялся. Потому что родня эта все же какие-то запасы все же имела. К тому же и государева помощь в виде "каши" получалась более "питательной", так что газеты, по крайней мере, возмущенных статеек об "умирающих с голоду крестьянах" в этом году не печатали.

Что, впрочем, не свидетельствовало о "сытой жизни", и "городские" детишки в основном это понимали. Но все же улучшить их существование было и по силам, и по совести — поэтому первым делом в городке началось строительство нового жилья.

Нет, Чернова я точно не уволю: дом он, конечно, выстроил безобразно дорогой, но зато принципиально новый. Каркасный — только не на стальном каркасе, а на железобетонном. Тоже очень неплохо, в особенности если учесть, что он придумал как отливать бетонные перекрытия по одному этажу в сутки. И изрядная часть стоимости его первого в городке дома ушла на изготовление телескопических опор для опалубки, ну и саму опалубку тоже. И с помощью этих "заготовок" каркас четырехэтажного дома возводился за неделю, после чего (и спустя пару недель ожидания, пока бетон окончательно застынет) на стены два десятка бригад каменщиков тратили всего пару дней. А если учесть, что оснастки было сделано достаточно для возведения трех четырехподъездных домов одновременно… Нет, пусть работает дальше: задачей на лето было утроить число "детских" квартир в городке. Да и для рабочих подшипникового завода жилья требовалось немало.

Но больше всего (не в количестве, а по важности вопроса) жилье требовалось учителям — коих по моим расчетам только в "детском городке" нужно было завести под тысячу человек. Ладно начальная школа — тут годились непривередливые выпускники "учительских училищ" с двумя годами обучения. Но для старших классов они не годились, а бывшие гимназисты — люди с претензиями. Кстати, интересно, что каждый выпускник гимназии получал свидетельство на право преподавания в школах, но среди учителей именно "гимназистов" было меньше пары процентов.

В принципе понятно: после гимназии — и заниматься тяжелой работой за сорок рублей в месяц желающих наберется немного. Но "перебирать бумажки" за двадцать пять и жаловаться на плохие условия жизни… понятно, откуда пошла "русская потомственная интеллигенция".

Мне такие "потомственные интеллигенты в первом поколении" были не нужны принципиально, но где — и, главное, как — найти подходящих людей? Сам бы я, скорее всего, не справился — но мне помог профессор Янжул. Теоретик госсоциализма, если кто забыл — и вот он-то и подсказал выход. С ним мне удалось (причем случайно) встретиться в московском университете, куда судьба привела меня в поисках новых химических кадров: в начале мая, когда с саранчой все стало ясно, возникла идея слегка перепрофилировать "ядохимикатный" завод. Но "кадров" было для меня уже слишком много, кого выбрать — было непонятно. И тут меня осенило: раз уж старый приятель Вячеслава Константиновича именно "кадровыми вопросами" и занимается, то у него и спрашивать совета следует.

Поэтому на кафедре химии я попросил заведывающего представить меня Янжулу. Тот, правда, предупредил, что к промышленникам профессор не благоволит, и представил меня как "известного писателя Волкова".

Иван Иванович сначала к моей просьбе отнесся скептически: для него некто Александр Волков был всего лишь "писателем детских сказок". Но его удивил — и заинтересовал — сам факт, что "сказочник" просит совета в подборе школьных учителей, так что поговорить удалось. Сначала — пятнадцать минут в кабинете профессора, а затем уже пару вечеров в гостеприимном его доме:

— Удивили вы меня, Александр Владимирович. Я, признаться, меньше всего ожидал, что вы принесете мне просто готовую школьную программу.

— А без нее и консультацию у вас просить смысла нет. Я ее принес чтобы показать, какие мне нужны будут учителя. Сами видите, тут по многим предметам и гимназиста-отличника будет мало. Больше скажу, и выпускники институтов с университетами не очень годятся, так что готовить таких учителей нужно будет из умных и, главное, любознательных гимназистов… а вот как таких выбрать из огромной безликой толпы, да еще выбрать по формальным критериям — загадка.

— Боюсь, что для меня сие есть загадка не менее сложная. Придумать-то можно что угодно, но тут… надо пробовать, результаты проб анализировать. Долгое это дело, хотя в чем-то и интересное.

— Ну вот по этим позициям я как раз не спешу, потому что учителя такие как раз года через четыре понадобятся, а за это время можно и методику выработать, и проверить ее. Поэтому если вы смогли бы кого-нибудь порекомендовать, кто такой работой заняться сможет…

— А давайте я сам этим летом займусь. Интересная же задачка! Только у вас тут написано "тысяча человек"… один я не справлюсь, конечно, но если привлечь моих студентов… то есть если вы сможете им немного заплатить, рублей по сорок, то можно, пожалуй, такую работу в первом приближении за лето и исполнить. Тысячу я вам в Москве не наберу, но несколько сотен наверняка.

— Бужу очень признателен. Только, Иван Иванович, должен предупредить: на таких работах у меня никто меньше ста рублей в месяц не получает. Вы, как руководитель работы, получите безусловно больше, и не отказывайтесь! — я увидел, как Янжул протестующе поднял руку, — это стимул для работников нижнего звена работать лучше и подняться выше. А народу, если получится, подберите себе столько, чтобы и в других городах учителей искать. Понятно, что расходы на поездки, командировочные, аренду помещений если понадобится — все будет за мой счет. Если у вас при выполнении программы получится уложиться тысяч в сто — замечательно. Нет — изыщу еще денег. Ну что, Иван Иванович, давайте обсудим, сколько вам понадобится народу…

Пока Иван Иванович решал мои проблемы, я решал уже другие, хотя и тоже мои. Все же врать Менделееву нехорошо, и у "домашних учителей" забот прибавилось. К образованию

Векшиных я подошел с учетом "прошлого опыта", и теперь ими занималось сразу двенадцать специально нанятых преподавателей — доказавших профессионализм "в прошлые разы". Так что Машка и Семен уже вполне могли даже экзамены за гимназию экстерном сдать — кроме древних языков, которые я счел излишеством. Но учиться они не переставали, осваивая отсутствующую в гимназическом курсе химию под патронажем Ольги Александровны и физику — которую "детям" давал уже лично я. Нынешняя-то находилась в таком дремучем состоянии, что даже какой-нибудь институтский курс мог только навредить.

Но и прежние учителя не простаивали, Таню и Настю еще учить и учить. А теперь к ним добавилась и Васька — и перед учителями была поставлена непростая задача достичь соответствия уровня знаний ее нынешней фамилии. Что было очень непросто, учитывая все же "деревенский менталитет" горничной — она все понимала буквально.

Как-то в феврале еще на обед не оказалось супа, и я Ваське задал простой вопрос: где? На что получил вполне исчерпывающий ответ, что Дарья суп не сготовила потому что у нее прохудилась любимая кастрюля и она отправилась в город к мастеру на предмет заварить дырку. Васька тоже готовила вполне прилично, но делала это так ужасающе медленно, что к кухне Дарья ее и не подпускала. Из-за этой "дискриминации" Васька предложила немедленно сгонять за теткой на машине и вернуть ее в кухню. Судя по меню, Дарья вообще в тот день ничего не готовила, и я дал девушке вполне логичный совет:

— Ты лучше сама варить научись, электровеник…

А то этой чемпионке века проще было полгорода объездить в поисках Дарьи, чем самой простенький супчик сварить — мне-то наплевать, а детям все же полноценное питание требуется даже если Дарья чем-то занята. Но гражданка Голопузова-Прекрасная идею осмыслила очень своеобразно. Ладно, Дарья все же из города в тот день просто приехала с новой кастрюлей, а вот Васька через две недели гордо продемонстрировала мне старую — где дырка была аккуратно заварена электросваркой. Лично ей и заварена: она просто пошла на завод и сообщила "главному по электричеству" Нилу Африкановичу, что ей-де велено освоить сварку… Ну раз велено — Африканыч привлек к обучению своих лучших мастеров, и в ночные смены охреневшие от поручения рабочие передавали навыки "соплюшке в барском платье". В ночные, потому что днем Васька продолжала работу и учебу.

Нет, иметь горничную-сварщицу четвертого разряда (а Африканыч потом утверждал, что "более толковой ученицы он и не видел никогда") — это круто. Но суп варить в приемлемые сроки Васька так и не научилась. Ну и кто ее такую замуж возьмет? Наверное император нынешний был в чем-то прав, утверждая, что образование портит крестьянам жизнь…

Иван Иванович приехал в Царицын — чтобы посмотреть на "детский городок" (и, вероятно, убедиться в том, что я ему не наврал) — в начале июня. А затем приступил к обещанной работе и к осени педагогический состав всех школ был укомплектован. Включая школу в новом городке в Ростове — там Березин строил новую верфь и уже достраивал три судна, закупленных у "Сэр Рейлтон Диксон". Только в этот раз судостроительный завод строился поменьше, на четыре стапеля — мне вполне хватит и такого. Не потому что вообще хватит, а просто денег на больший не хватало… Осенью же в "детском городке" началась компания по озеленению — с Урала было привезено несколько вагонов с кустами желтой акации: все же когда "степь да степь кругом", жить не очень комфортно. А ноябре первый "сэр", названный на этот раз нейтрально "Волковский № 1", доставил в Ростов из Америки полторы тысячи тонн пшеницы. Машка — по моей "настойчивой рекомендации" — начала делать красивые стеклышки, в Камышине заработал завод по производству пудрениц… Год прошел спокойно. Но вот с большевиками мне пока встретиться не удалось.