Уроки ирокезского 25

— Но насчет него вроде все исполнено...

— Собственно убийство да, расследовано. Но нужно учесть и другие аспекты дела. Вот тут, посмотрите: две нелегальные газетенки спорят, членом какой партии был убийца, причем каждая доказывает, что он был членом именно их партии. То есть обе партии фактически поддерживают идеи преступника — следовательно, они сами преступны.

Фон Плеве просмотрел две вырезки, на секунду задумался:

— Вероятно, в этом вы правы, но что мы можем тут сделать? Это же всего лишь слова.

— Я тоже так думаю, а еще думаю, что слова эти плохие. Ну а так как император передал мне практически всю полноту самодержавной власти... я же теперь тиран? Тиран, и вдобавок самодур, а посему далее вы найдете списки известных нам членов этих партий, и подписанный мною указ от сегодняшнего дня о том, что всех перечисленных членов партии социал-революционеров и партии социал-демократов надлежит арестовать. При попытках избежать ареста оружие следует применять не задумываясь, а если арестовываемые сами применят оружие — уничтожать без размышлений. Только вот если кто в эти списки не входит — их не трогать, даже если сии лица вам лично поклялись, что они в партии эти входят и против Державы злоумышляют. А вот тех, кто в списках — поголовно...

— Сурово... — хмыкнул Вячеслав Константинович.

— Это не мы суровы, это жизнь нынче такая. Посмотрите еще раз материалы полтавского дела, сами поймете, что это еще очень нежный подход к ним. Но это — дела текущие, вы и без меня с ними разберетесь. А главный вопрос, с которым я к вам пришел — это вопрос о реорганизации министерства.

— И чем вам нынешнее не угодило?

— Вячеслав Константинович, вы тут сидите каждый день хорошо если не до полуночи и все же всех дел переделать не успеваете. Посему, мне кажется, было бы полезно на разные категории дел создать отдельные департаменты.

— Извините, не понял...

— Ну вот народ, допустим, водку пьянствует и безобразия нарушает, ворует и друг друга режет потихоньку — это как раз и есть забота полиции, которой будет управлять департамент, скажем, полицейский.

Министр недоуменно поглядел на меня, слегка нахмурился, но быстро сообразил и широко улыбнулся:

— Весьма образно, и очень метко. Видать не зря вы в Америке одним из самых популярных детективных писателей считаетесь.

Интересно, когда он успел это уточнить? Впрочем, у него должность такая, и должности Вячеслав Константинович соответствует полностью...

— А если другой народ заговоры против Державы чинит и грабежами да убийствами под политической маской промышляет, то это уже дело, скорее, жандармерии...

— И это верно.

— Другие у соотечественников по карманам не шарят, а тянут прямо из казны. А тут требуется и подход другой, и навыки иные — так пусть делами такими занимается департамент, скажем, по борьбе с хищениями государственной собственности. У меня есть неплохой специалист в этой области, но он уже стар и к тому же один. Однако опыт он передать сможет — было бы кому.

— Пожалуй, вы правы...

— Еще — шпионов иностранных требуется нейтрализовать...

— Так сразу?

— Да не убивать, а именно нейтрализовать как информационный источник врага. Пусть передает хозяевам своим не то, что мы в секрете держим, а то, что для них мы сами и придумаем...

Вячеслав Константинович снова хмыкнул, в глазах его появилась заинтересованность, но он промолчал и изобразил лицом и фигурой, что "внимательно слушает".

— Еще — в связи с разгулом так называемого "революционного террора" — потребуется особая служба охраны государственных чиновников. Исполнителей я вам предоставлю, человек триста... нет, не только девочек, конечно. Но вот руководить такой службой, назовем ее "вневедомственной охраной", должен человек... скажем, ответственный и в то же время не стесняющийся обучаться и у рядовых своих работников. Вы на досуге подумайте о том, кто бы смог такой службой руководить.

— Хорошо, я подумаю... даже, пожалуй, сейчас уже смогу порекомендовать. Но сначала с ним поговорю. Как прикажете исполнять? И в какие сроки?

— Это — лишь общие идеи, лежащие, так сказать, на поверхности. Требуется их проработать, составить предложения по структуре обновленного министерства... и еще раз обдумать уместность моих предложений вообще. Так что это все рассматривайте все же не как приказ, а как пожелание: специалистом в этих делах все же вы являетесь, а не я. Моя же работа в этом деле — все, что вам для деятельности вашей потребуется, обеспечить... А вот это телефон — я показал на средних размеров металлический "чемодан", который Наташа тут же поставила министру на стол — он для прямой связи со мной. Со мною связаться по нему можно в любое время и по любому вопросу, который вы сочтете нужным обсудить. Повторю: в любое время и по любому вопросу. Телефон радийный, работает от электричества, сейчас девушки его подключат. Покажут, как им пользоваться, но в любом случае они будут все время с вами и при необходимости помогут конечно. Да, когда планы реорганизации составлять будете, о финансах особо не думайте: денег будет столько, сколько потребуется — но, понятно, только на дело. Ничего не забыл? Было очень приятно с вами познакомиться и, надеюсь на долгое и плодотворное сотрудничество. А сейчас вынужден откланяться: война. Нужно ее срочно заканчивать, безоговорочной победой.

Насчет "безоговорочной победы" я не шутил: когда одну и ту же войну удается провоевать уже трижды, в четвертый раз даже генерал вроде того же Стесселя ее бы не проиграл. Но ему не повезло, у него она впервые случилась. Это только у меня она в четвертый раз идет, и раз уж все недостатки японской стороны мне известны, не воспользоваться ими было бы вовсе глупо. Ну я и воспользовался — точнее, не я, а подробно проинструктированный уже полковник (приказы я утром подписал) Юрьев и подполковник Травин.

Но японцев воевать — это сейчас именно их дело, а я уж займусь делами своими, которых вообще невпроворот. Когда-то в какой-то книжке я видел забавную картинку: сидят на Луне два астронавта, один другому говорит: "Ну вот мы здесь. Ну и что?" И теперь я этих астронавтов очень хорошо понял: сижу я во главе России — ну и что? В моей, так сказать, легитимности ни у кого нет ни малейших сомнений, ведь Император объявил, что "вся власть на смутный период" передается мне — но что мне с этой "легитимности"? Некоторое время я могу притворяться главным и даже поиздавать указы какие-нибудь, и какие-то из них кто-то может и исполнять будет, но власть в стране — это все же нечто иное. Делать, что я говорю, будет нынешняя "элита", для которой я — непонятно как возникшая козявка, и делать они будут то, что я говорю, лишь в том случае, если они с произносимым мною будут согласны. Так что первой моей задачей было "получить согласие" у тех, кто на самом деле управлял страной — но пока я был уверен лишь в одном человеке — министре внутренних дел. Да и то, скорее верил в то, что он согласится — а пока всего лишь попросил его делать то, что он и без меня делал. Ну да, помощь ему пообещал любую, охрану обеспечил. А заодно выпросил (то есть попросил "срочно командировать в распоряжение Канцлера") жандармского полковника Малинина из Тамбова. Насколько я помнил из "прошлых жизней", этот офицер в расследованиях менее всего обращал внимание на чины и титулы подозреваемых и в то же время умудрялся проводить их столь элегантно, что сами подозреваемые, даже знающие о своей вине, и не догадывались и том, что "их разрабатывает жандармерия".

А именно "разрабатывать" нужно было довольно многих весьма влиятельных людей, причем разрабатывать очень качественно, чтобы и император указы об их наказании подписал без тени сомнений, и — главное — чтобы "общество" эти указы приняло с пониманием. Сейчас я и сам указы подписывать право имею, но для "тех, кто правит" я вообще еще никто. Так что задача номер один — привлечь на свою сторону хотя бы некоторую часть "общества". И начать проще всего с приближенных царя. То есть проще, если не учитывать, что таких "приближенных" несколько сотен, если не тысяч — но даже дорога в десять тысяч ли начинается с одного маленького шага...

Из всех приближенных императорской семьи я относительно неплохо знал (в прошлом) двоих — тех, кого давно тому назад обучал вождению царского микроавтобуса. Два молодых остзейских барона, Николаю лично преданы абсолютно, только что не молятся на него — ну, по крайней мере на людях. И для начала мне очень пригодится один из них — Генрих Рихардович Рамзай. Нужно срочно съездить на туманный Альбион — и кто как не один из царских адъютантов лучше всего справится с этой задачей? Его в русском посольстве в Лондоне в лицо знают, именно как царского адъютанта — и появление Рамзая в Лондоне сделает меня легитимным хотя бы в глазах Бенкендорфа. А это — уже полезно, в особенности учитывая, сколько России теперь придется с англичанами бодаться...

Пока "на моей стороне" имеется фон Плеве, Бенкендорф скоро там окажется... и всё, других "сторонников" пока что не просматривается. Так что пока — пока авторитет мой не укрепит победа над японцами — нужно сидеть тихонько и никого особо не беспокоить. Спокойно заниматься текучкой и формировать новую команду. Очень странную команду, а потому нужно для начала всех их собрать — что само по себе весьма не просто. Знать бы — ну, хоть "в прошлый раз" — что придется заново все переделывать, так ух как бы я изучил кто к кому какие нежные чувства питает! Но хорошо быть таким же умным вчера, как теща завтра, так что придется крутиться с тем что есть и все планы корректировать буквально на лету. Хотя в одном я был уверен практически наверняка...

В одной из прошлых жизней де Фонтане откопал в Париже очень интересную информацию. Тогда ему, правда, просто повезло: человек, прямой доступ к этой информации имеющий, очень любил родную дочь — умирающую от пневмонии, а у Андрея с собой оказался тетрациклин. Ожидать, что у француза снова серьезно заболеет дочь, было бы наивно, но когда точно знаешь, к кому подойти и как поговорить, то задача все же имеет решение. Все дело в сумме — а с суммой у Андрея Павловича проблем сейчас не было. Так что если посадить Председателя комитета министров, то правящие ширнармассы меня (по крайней мере в этом) единодушно поддержат. Но тогда про наворованные им более чем сто пятьдесят миллионов франков золотом можно будет забыть: Ротшильды вполне могут сделать морду кирпичом и заявить, что никаких денег они для этого господина не хранят. Сумму-то узнать было несложно, понятие "банковской тайны" было еще весьма расплывчатым. Но как вытащить эти деньги без Витте, было непонятно. То есть варианты были — но "громкие", а мне пока требовалась тишина...

И поддержка. Причем очень быстро, пока остающиеся в силе Романовы меня не сожрали. То есть они меня всяко не сожрут — есть куда убежать, но что при этом станет со страной — даже думать страшно. Но все равно "верным ленинцем" я не буду, да и думал я уже довольно много. Осталось только... как бы это поточнее сформулировать? Ах да: осталось лишь начать приступать к планированию победы всего хорошего над всем плохим.

И начинать нужно будет именно с плохого, в смысле все плохое вытащить на свет божий так, чтобы все это плохое смогли увидеть с плохой стороны. Нет, опять не так: нужно формально определить, что является плохим, и определить так, чтобы даже у самих плохишей это определение не вызывало отторжения.

— Ну и зачем тебе этот дурацкий указ? — поинтересовалась Камилла после того, как я продиктовал секретарше текст. — Воровать нехорошо, а хорошо не воровать... Написал бы проще, "Сим приказываю: не лги, не убий, не укради" и подпись — Канцлер. Народ проникся бы...

Да, жена довольно быстро освоила "язык мужа". Да и не только она: в городке детишки иногда такое выдавали, что я с трудом отгонял ощущение, будто вернулся в родной XXI век. Зато меня они понимали — и это сильно упрощало работу. По крайней мере мои просьбы (или приказы) ими воспринимались правильно...

Для работы — ну и для временного проживания — я снял гостиницу "Англия". Почти целиком: все же трамвайный парк был не лучшим местом для размещения... восьми тысяч человек. Перекантоваться кое-как — можно, а долго жить — это издевательство над народом. Ну и над собой тоже, к тому же канцлеру и вовсе там жить несолидно, и уж тем более — работать, так что половина гостиниц столицы встретила новых жильцов. А в "Англии" и комнат было немало, и ресторан неплохой. Девочек-то кормить надо — именно девочек, поскольку в "Англии" был поселен "батальон полевой полиции". Во-первых, четыреста пятьдесят автоматов дают какую-то защиту от "случайных народных волнений", а во-вторых с точки зрения простых обывателей я не выгляжу в этом случае параноиком. Ну а с точки зрения "не простых"...

Большинство из них наверняка даже не догадаются, что в случае чего их пристрелят примерно через полсекунды. Потому что это большинство и не пристрелят, ну а кому не повезет — тем будет уже все равно. Зато мне работать спокойно можно, и я работал — главным образом в одном из "кабинетов" гостиничного ресторана. А верная жена обычно сидела рядом и ехидно комментировала мои труды. Причем я сам ее об этом попросил: женщина она умная, и мне важно было понять, как другие воспримут то, что я собираюсь делать.

— Так я и написал по сути дела указ о том, что воровать — с точки зрения закона — нехорошо. Как ты понимаешь, с указом не согласятся — по крайней мере публично — исключительно клинические идиоты, а таких все же очень мало. Зато теперь у полиции будет вполне законное право всех, кто этот указ нарушает, арестовывать. Вот послушай еще раз: "оскорбление и унижение воинов Русской Армии, не жалеющих своих жизней в борьбе с коварным врагом, считается преступлением, предусмотренным в статье сто восьмой Уголовного уложения Российской Империи".

— Ну и что?

— Галя — я обратился ко все еще сидящей у соседнего стола секретарше, — вот тебя, как служащую военной полиции, оскорбляет такая заметка: "По сообщениям британских газет, русские солдаты зверски изгоняют мирных японцев из их домов"?

— Еще как оскорбляют! — улыбнулась девушка. — Ведь мы всего лишь защищаем их жизни от случайных пуль криворуких японцев в уличных боях!

— А почему ты свой указ предваряешь словами "Считаю необходимым напомнить подданным Империи, что..."?

— Закон-то действует много лет, и народ его нарушает. Уже нарушает — поэтому завтра, после опубликования этого указа, вся редакция "Востока" заслуженно отправится обдумывать свое поведение в места не столь отдаленные. Как и редакция "Петербургского листка", и никто не сможет заявить, что это "произвол нового канцлера".

— Пожалуй, ты прав. А не столь отдаленные — это куда?

— Ну не в Сибирь же их ссылать!

— А Антоневич жаловался, что на Кивде людей не хватает...

— Хорошо что напомнила. Кстати, ты не знаешь, где он? Мне Саша нужен буквально вчера...

— В Воронеже. Позвать?

— Да, сделай доброе дело. Галя, отдай указ в машбюро, пусть сегодня же отправят копии во все столичные газеты. А затем передай текст в Москву, пусть тоже везде напечатают, ну а я пока — увидев, как занавес "кабинета" откинулся и в проеме возникла девушка в красном мундире из числа несущих охрану отеля — я, похоже, займусь приемом гостей...