Уроки ирокезского 41

— Вам в Финляндии бунта захотелось?

— Ну, если они захотят побунтовать, то все даже проще будет. Но — не захотят.

— И почему же?

— Вячеслав Константинович все же не зря был министром — статс-секретарем. Он реальную ситуацию хорошо знает, мы этот вопрос уже обсудили. К тому же — на всякий случай, конечно — он и возможными недовольствами уже озаботился, подготовил людей — двадцать тысяч человек военизированной полиции. Они при нужде за порядком проследят...

— А что дальше? Я спрашиваю только про Финляндию сейчас...

— Пока ничего, а годика через два, когда народ созреет, все губернии княжества в российскую юрисдикцию переведем. Вы переведете, по горячим просьбам народов, Финляндию населяющих.

— И вы знаете, как заставить их просить об этом?

— Зачем заставлять? Сами попросятся.

Николай помолчал, но довольно быстро сарказм, демонстрированный не только голосом, но и позой, и в выражении лица, развеялся.

— Давайте ваш договор. Я одного понять не могу: власть вы ведь фактически узурпировали и возвращать мне ее точно не собираетесь. Сами же сказали, что я буду последним Императором России... Может вам сразу потребовать от меня отречения?

— Во-первых, я уже объяснил, почему вам предназначено самой судьбой стать именно последним императором: не будет у вас здоровых наследников мужского пола, а братьев-дядей-племянников никто не потерпит. Но во-вторых, рано вам еще отрекаться. Вот лет через десять, когда народы России будут на вас молиться — тогда уже...

— Народы молиться будут? — в голосе Николая прозвучала грустная усмешка.

— Будут-будут. Я позабочусь...

Сменивший Вячеслава Константиновича на посту Министра-статс-секретаря по делам Великого княжества Финляндского Эдуард Андреевич Эрштрем примчался в Москву на следующий день после публикации Договора. Выслушав его возмущенную речь, я вежливо поинтересовался, считает ли он на самом деле что Император или я внезапно передумаем, и если нет, то зачем он вообще приехал. Ну а если да — то не стоит ли ему с врачами поговорить на предмет срочной необходимости поправки душевного здоровья. Ну а в крайнем случае — если он все понимает, но приехал исключительно "по долгу службы", то пусть сначала эту службу исполнит и в следующий раз приедет не один, а с "группой заинтересованных товарищей", состоящей из членов финского Сейма. Желательно — в полном составе.

Наверное, я слишком много и "слишком громко" думал о Финляндии, потому что — совершенно неожиданно для меня — даже Дарья вдруг поинтересовалась:

— Александр Владимирыч, ну что вы об этих чухонцах-то так беспокоитесь? Чай, не помрут они без вашего пригляда-то!

Ну, в общем-то да, не помрут. Однако — чтобы не помер кто-то еще, за отдельными гражданами на территории Герцогства просто необходимо приглядывать очень внимательно...

Дарья тоже в Москву переехала — ну кто же о девочках-то еще позаботится? Настя, Таня, Оля — девочки уже, конечно, большие, но все же еще не взрослые. Оля тоже с нами уехала: я объяснил Евдокии, что дочери ее учиться надо, в институте, и лучше всего в Москве — и там же к институту и готовиться. Потому что хотя в городке институты и имеются, но с профессорами конкретно у Козицына пока не очень. Да и наших маленьких обиходить Дарья все больше помогала, потому что Зоя в Москву не поехала: нашла все-таки нового мужа в Векшине. В этом плане город получился удачным — для одиноких дам: по каким-то таинственным причинам мужское население в городе превалировало. Тайна такая была, покрытая, естественно, мраком: в университетах да институтах избытка студенток не было, а выпускники чаще всего прямо с институтской скамьи в город попадали, в основном холостыми еще. Так что молодым женщинам здесь было легко обратить на себя внимание. Да и не очень молодым — тоже: Ольга Александровна, похоже, тоже скоро фамилию сменит...

Но это — когда еще будет, а апрель уже много чем порадовал — я о промышленных достижениях. И не очень промышленных — тоже. Когда я "предложил" Зинаиде Николаевне Чеховский полиграфический комбинат, я почему-то забыл, что это только полиэтилен с капроном в девятнадцатом веке придумали, а город Чехов — еще нет, не говоря уже об этом комбинате. Вот сколько лет живу, можно сказать, в прошлом — но иногда память так и норовит подсунуть на язык что-то "не от мира сего". С другой стороны, это же память мне услужливо подсунула перед мысленным взором расписание электричек Курского вокзала и висевшую в вагоне этой электрички схему пригородной зоны. Сопоставление которых с нынешней картой подсказало, что невыстроенный город наверняка находится у современной станции Лопасня — как раз между Столбовой и — запомнившейся мне своим удивительным названием — станцией "Шарапова охота".

Правда, дальше стало хуже: я-то думал, что там писатель Чехов жил, или хотя бы в гости приезжал — а сейчас он как раз помер и в честь него можно будет назвать всё... Так нет, Антон Павлович разве что мимо проезжал — на поезде, конечно, когда у него слетела шляпа. Однако с другой стороны — все же помер, типографию в честь него назвать будет вполне прилично — а по типографии и городок будет потом назвать не стыдно. Ну а разобраться, где эту типографию взять, мне очень быстро и доступно помог Чёрт Бариссон. На прямой вопрос, у кого бы он посоветовал купить в Америке типографское оборудование для огромного комбината, он сначала спросил о предполагаемых объемах продукции, а затем ответил очень кратко:

— Не ваше это дело, просто скажите, куда машины отправлять!

Телефон через океан — удобная штука! Правда, потом я уже узнал, что кроме собственно типографии Борис Титыч отправил и оборудование завода по производству типографских машин, но... Ладно, тоже лишним не будет, тем более что Бариссон этот завод отправил сразу и со всем персоналом: набрал русскоязычных американцев.

Одной заботой меньше, но существенно меньше этих забот не стало. И не только у меня.

Федя Чернов очень плотно занялся исследованиями по повышению прочности бетона: почему-то он решил, что ее маловато будет для постройки "Дома правительства". То есть поначалу он так решил, но пока не получил точные расчеты от инженеров, успел добиться довольно интересных результатов своих исследований. Например, оказалось, что при добавлении в раствор кварцевой пыли бетон упрочняется процентов на двадцать (поскольку пористость его снижается сильно) и при этом цемента требуется даже меньше. То есть треть цемента можно заменять этой самой пылью, правда ее сначала намолоть нужно. Он-то одну шаровую мельницу на помол песка успел себе поставить и гордо мне результат продемонстрировал. Ладно, пусть "Дом правительства" будет попрочнее (там, по расчетам, запас прочности и так минимум пятикратный получался, пусть семикратный окажется), но вот кварцевая пыль мне кое-что напомнила — и я поставил Иоссе еще одну задачку. Ну да, финансирование Горного департамента опять увеличить пришлось, но ведь на дело!

Впрочем, денежки "на будущее" не только Иосса потреблял. Камилла — в очередной раз "вынужденно отлученная" от лабораторий, "усилием воли" и силами химиков из Московского университета решила проблему быстрого получения материи. Которая вовсе не то, что можно было бы подумать любому человеку из двадцать первого века, а всего лишь ткань из матёрки. Которая, в свою очередь — волокна конопли, которая не cannabis, а hemp, то есть конопля посевная, а не индийская. Ну а матёрка — это женские растения этой самой конопли, которые в отличие от мужских (именуемых посконью) дают в принципе очень нежные и мягкие волокна, так что материя — она куда как лучше даже льняных тканей.

Вот только чтобы из матёрки это волокно получить, стебли конопли вымачивают в проточной речной воде целых три года! Впрочем, из поскони — столько же: пока костра разложится под воздействием каких-то грибков или микробов, пока вода ее вымоет — годы пролетают. А если взять эту самую костру и положить ее под зоркий глаз химика, то окажется, что вся эта костра — ни что иное, как смесь каких-то полисахаров и лигнина. Которые очень даже известно как разлагать, растворять и удалять, причем волокна лубяные при этом не повреждая. За неделю вместо трех лет, а если учесть что волокна с гектара конопля дает хоть и вдвое-втрое меньше, чем хлопок, но растет она где угодно...

Причем Камилла занялась материей исключительно из "шкурного интереса": оказывается, у Вовки пеленки были из нее сделаны и они оказались очень хорошими — но запас "по наследству" ушел к кому-то из знакомых, а новые купить почему-то не вышло. Жена выяснила почему — "сезон", оказывается, еще не наступил, вот и придумала метод "ускорения наступления" этого самого сезона. Да, мы как-то уже привыкли жить по принципу "если тебе нужно что-то хорошее, сделай это сам". Автомобиль, трактор, трамвай, пеленки... город... страну.

И мне осталось лишь порадоваться, что Камилла научилась, наконец, передавать воплощение этих дел другим людям: новенький "Завод конопляного волокна" строиться-то начал аж в Чердыни, где население поколениями эту коноплю выращивало. Урожаи там правда были невысокие — все же северная часть Пермской губернии, зато качество материи оттуда было высочайшим. А порадовавшись, попытался внести в пелёнкостроение и я свою мелкую долю: наслушавшись жалоб жены на низкие урожаи в Чердыни, вдруг вспомнил очень странную (и потому осевшую в памяти) фишку: если до цветения конопляные поля "удобрять" карбидом кальция, то и волокна в матёрке становится на треть больше, и урожай чуть не вдвое вырастает. Конечно, при озвучивании "лайфхака" Камилле назвать меня "дебилом" помешала лишь природная вежливость... но сотню тонн карбида она все же в Чердынь послала.

А меня послал Генрих Осипович. После нашего разговора с Императором Николай все же решил заняться делом. Самым благородным: раздачей "пряников" заслуженным товарищам. И первым под раздачу попал как раз инженер Графтио: все же за год он выстроил и запустил "самую мощную в Европе" электростанцию. Я ему за это орден "Трудового Красного Знамени" вручил, так что с орденами самодержец опоздал. Но своеобразного чувства юмора не потерял, и Генрих Осипович получил титул барона. Очень смешно, да... просто Николай попросил меня вручить Графтио грамоту о присвоении титула, а с ней прислал еще одну, которую вручить предстояло после запуска первого агрегата уже на Нижней Свирской ГЭС. Гидростроитель наш первую станцию на Свири собрался пустить уже осенью — и вот репортеры изойдут на мыло, пытаясь передать в газеты новость об "очередной великом достижении графа Графтио"!

По мне — так заслужил, но уж не зазнался ли? Когда я попросил — всего лишь очень вежливо попросил — быстренько спроектировать еще три-четыре станции, Генрих Осипович меня послал в известном каждому соотечественнику направлении. И добро бы один послал! Африканыч, к нему примкнувший, не поленился в Москву приехать, чтобы не по телефону, а в лицо высказать то, что он подумал:

— Саш, вот смотрю я на тебя и думаю: на вид совершенно нормальный человек, умный даже, арифметику наверное в школе учил. За год железных дорог вон сколько проложил, заводов очень нужных понастроил. Урожаи, говорят, у тебя тоже в колхозах отменные... Так почему же, когда ты мне задания выдумываешь, у тебя голова отключается? Или головы у тебя только на дороги и новые заводы хватает, а про те, что уже работают, мозгов думать не остается? Я могу выстроить в год шесть больших генераторов для гидравлических станций. Шесть! К следующей весне я закончу делать четыре для Волхова и восемь для Свири, как ты и просил. Если очень рабочие постараются, они сделают еще один, ну два... А ты просишь еще сразу пятнадцать штук!

— Заметь, прошу, а не требую. Но прошу очень настойчиво...

— А если я на просьбу не отзовусь, то поеду рубать уголек куда-нибудь на Сахалин?

— Я же тебе уже говорил: Оля попросит — и подальше сошлю. Она, кстати, как?

— Как и Камилла... зачем тебе еще пятнадцать генераторов?

— Мне больше нужно, но эти пятнадцать исключительно важны для политики. Ну и для добычи электричества тоже, конечно. Тебе чего не хватает для выполнения такого заказа? Металл есть?

— Есть. И инженеры — тоже есть, а вот рабочих, сам знаешь, нет. И места для выделки машин нет.

— Понятно. В июне выпуск в училищах Векшина и первого городка, набери ребят сколько нужно. Там больше десяти тысяч выпускается, тебе хватит только лучших выбрать. Еще... знаешь, я бы отдельно фиников набирать начал...

— Кого? Каких фиников?

— Финнов, они народ в общем грамотный. А жизнь у них... как и везде в деревнях, так что молодых сотню-другую ты бы взял на обучение — много они, конечно, не наработают, но всяко помощь в таскании тяжелого металла, а у нас будет народ, кто потом на электростанциях работать сможет. Деньги на это я выделю... что еще? Ах да, цеха тебе новые нужны. Значит так... Я попрошу Федю Чернова тебе помочь, но требования к цехам ты сам подготовь. Исходя из того, что через пару лет в этих новых цехах будешь делать генераторы мегаватт на семьдесят — девяносто.

— На сколько?!

— Это пока, а лет через пять... нет, лет через десять в серию пойдут генераторы по сто двадцать мегаватт, а там, глядишь, и до двухсотпятидесятимегаваттных дойдем. Но, сам понимаешь, для них мы новые цеха выстроим. А сейчас вот так. И... как ты смотришь на то, чтобы постройку генераторов для угольных станций потихоньку на новый завод переводить?

— На какой такой завод? — с подозрением в голосе поинтересовался Африканыч.

— На который ты построишь для этого. Ты-то сейчас любой генератор построишь, я и не сомневаюсь, но опять же и места нет, и рабочих дергать приходится.

— И где строить предлагаешь? У тебя, я знаю, идефикс заводы ставить в каких-нибудь заштатных городишках, что и на карте не найти...

— Ну раз тебе заштатный городок по нраву, предлагаю... Котельнич предлагаю.

— Это где еще?

— Не доплывая до Вятки. Там хорошо, дорога железная уже есть, депо паровозное строится...

— Издеваешься?

— Нил, нам нужен еще один завод, как минимум еще один. Не сию секунду, но ты уже не справляешься, а дальше только хуже будет. Так что пока ищи людей, кто начнет дома для рабочих строить, водопровод, канализацию, сам знаешь — а осенью ты подготовь требования к проекту нового завода. За зиму проект составят, ты уточнишь что потребуется — и вперед. Не спеша, но без перерывов.

— Понятно... Симбирский завод увеличивать уже не нужно?

— Как это не нужно? Я от пятнадцати новых генераторов не отказывался! А заодно и институт там построй, проектный, чтобы любые генераторы побыстрее придумывать. Ты у меня все равно самым главным по генераторам останешься, так что без института будет просто несолидно.

— Тьфу на тебя! Ладно, уговорил — попробую сделать. Но не обещаю, учти!

— А ты и не обещай, ты сделай. Оле привет передавай, скажи — пусть пироги печет, я к вам в гости в первых числах июня нагряну. Нет, просто в гости, к тебе и Оле...

Да уж, сколько сил и нервов приходится тратить на постройку электростанций на Вуоксе! А строить их надо — да и не только их...