Уроки ирокезского 44

Вообще-то подобных магазинчиков и без этого мужичка было множество, на них мои сети внимания не обращали — и вполне заслуженно. Вот только Кресге, открыв сразу сеть, получил возможность брать товары у поставщиков крупными партиями, с существенными скидками — и на него внимания не обращать стало уже невозможно.

Вдобавок и фермеры, поставляющие сетям продукты, составляли довольно незначительную часть американского крестьянства, и не сподобившиеся прильнуть к сетевым оптовикам начали — практически на одной интуиции — организовывать свои собственные "оптово-сбытовые" компании. Пока процессом руководила только интуиция, особых успехов они не достигли, но стоило этим заинтересоваться серьезным бизнесменам...

Понятно, что "серьезные" пошли по пути примитивного демпинга, и оплачивать демпинговые скидки пришлось как раз "неосчастливленным фермерам" — но "процесс пошел". Пока — потихоньку: "мои" оптовики в очередном квартальном отчете показали снижение объемов продаж где-то на полпроцента всего. Но я, опыт в подобных делах уже получивший и чего-то подобного постоянно ожидавший, в этих цифрах смог заметить весьма специфическую тенденцию: "независимые" розничные торговцы снизили закупки у "моих" оптовиков уже почти на четыре процента. Тоже вроде немного — но ведь они-то эти четыре процента товаров стали брать в каком-то другом месте, а пошли они на такую подлость (по отношению к моему карману) потому, что в этом "другом" месте они то же самое получали дешевле. И это при том, что у "моих" оптовиков прибыль составляла всего три с половиной процента, цены снижать уже просто некуда...

Вообще-то подобный торговый бизнес хорошо работает лишь до тех пор, пока никто толком не понимает как именно он работает. А когда ширнармассы проникаются сутью процесса, на рынок выходит его невидимая рука, причем держащая грязную метлу — и выметает с него тех, кто не желает пачкаться. Конечно, мои сети могли додавить поставщиков и заставить их снизить цены. Часть поставщиков при этом разорилась бы, часть — придавила бы тех, кто на них работает. Но при этом во-первых возникают существенные репутационные издержки... и хрен бы с ней, репутацией — но это приводит к снижению количества поставщиков, падению ассортимента, сокращению продаж — в общем, выжить сети в таких условиях можно, но прибылей несколько лет не будет точно. А вот убытки — просто на поддержание сети в рабочем состоянии — будут неизбежными, так что при подобных наездах лучше — по крайней мере для меня — с бизнеса быстренько соскакивать.

Жалко... однако планы "соскока" были давно уже подготовлены. "Почти миллиардер" Гейтс провел молниеносную операцию, продав все шесть с лишним тысяч магазинчиков сети (и выручив за это почти пятнадцать миллионов долларов). Магазины были куплены управляющими этих заведений, причем от покупки не отказался ни один из них. Оно и понятно: один магазинчик сети "Пятицентового дерева" в день продавал всякой мелочи долларов на полтораста, и каких-нибудь полторы тысячи, которые приходилось платить за "точку", могли окупиться даже при доходности около трех процентов меньше чем за год. Конечно, в разных местах продажи сильно отличались — но и цены магазинчиков соответствовали продажам. "Десятицентовая роскошь" держала средние обороты уже под три сотни — а при продаже магазины отдавались "с контрактом от оптовика", так что прибыли казались гарантированными. А если еще и ассортимент расширить...

Пятнадцать миллионов — немного, однако новые владельцы — по тому же "контракту от оптовика" — обязывались товаров продать уже тысяч на тридцать-пятьдесят за год, да и просто уже имеющиеся товары оплатить в размере тысяч по десять каждый, так что реально к следующему лету я со сделки должен был получить чистой прибыли больше ста двадцати миллионов — поскольку торговались в основном все же российские изделия. Жалко было лишь то, что прибыль эту я и так бы получил — если бы не "невидимая рука с метлой"...

Истману было соскакивать труднее, но процедура тоже была отработана — теоретически, конечно же. "Севен-Иллевен" была преобразована в акционерное общество — "для привлечения нового капитала под расширение деятельности". И теперь Истомин потихоньку сливал свою долю акций через биржи — благо, Нью-Йоркская фондовая биржа уже три года как работать начала.

Оптовые компании были быстренько разделены на много мелких, каждая из которых занималась теперь лишь одной группой товаров одном-двух штатах, и они-то уже продавались целиком — как правило, местным "финансовым воротилам". Но этот процесс шел потихоньку, я — посоветовавшись с номинальными владельцами — пришел к выводу, что хорошо если лет за пять получится все распродать. Но в любом случае до конца года ожидалось с Америки вытащить где-то под миллиард долларов, причем вытащить было удобнее всего в виде разных станков, так что в конечном итоге это было российской индустриализации в плюс.

В минус было другое: сколько денег в станки не вкладывай, сами они работать не будут. А людей, которые на них могли бы работать, просто уже не было. Коля Скоробогатов, например, уже выстроил в Коврове новенький экскаваторный завод — но пока смог найти для него десятка два рабочих, способных хотя бы тот же болт на станке выточить, да и то в основном из числа выпускников моих школ. Так что пока он занимался вовсе не производством землекопалок, а обучением — прямо на заводе — новых рабочих из числа переманенных с соседней ткацкой фабрики Треумова. Хорошо еще, что "в этот раз" ковровские власти против меня переть побоялись: завод изначально ставился как "принадлежащий канцлеру". Тем не менее работать было там пока некому...

Вот железные дороги строить легко и удобно: нанял мужиков с лопатами, они земли нарыли, насыпи отсыпали. Потом другие мужики — с ломами и кайлами — накрошили щебня, подушку насыпали. Намесили бетона, шпалы отлили... нет, еще не отлили, хотя цемента вроде бы хватает. Но не хватает арматуры, тех же анкеров и клемм — их же рабочие на работе сделать должны... ладно, костылей накуем, шпалы деревянные пока поставим — и ура! Дорога готова!

Красивая такая дорога, рельсы блестят... некоторое время. А потом ржаветь начинают, ведь если по рельсам никто не ездит... Но — не ездит, потому что локомотивов нет, вагонов нет, машинистов — и тех нет. Локомотивы не сделали — некому и негде. Вагоны — по той же причине. И машинистов не выучили, потому что нет людей достаточно грамотных, чтобы быстро выучиться. Нет!

В стране — больше тридцати миллионов детишек вполне себе школьного возраста, из которых в городах хорошо если миллион. А остальные — в деревнях, аулах, кишлаках и прочих вёсках. И даже если там школ понастроить, то учиться они не пойдут. То есть одну зиму-то поучатся, чтобы буквы разбирать и копейки до рубля верно складывать — а потом учиться не будут, так как крестьяне их к другим делам постараются пристроить. И добро бы навоз таскать — хоть урожаи бы поднимали, так нет. Будут лебеду молоть, "в кусочки" отправятся...

И это — если школы построить. А сколько же их строить-то нужно?

Ладно, в стране ежегодно рождается пять миллионов детишек. Опять ладно, вычтем пока тех, кто до школы не доживет — останется три миллиона. В класс — человек тридцать надо, то есть... сто тысяч первых классов. А это — сто тысяч учителей... если всего-то четыре класса держать, то уже четыреста тысяч только преподавательского состава. В деревнях школы большие строить не для кого, вот и выходит — сто тысяч школ. Ладно, сейчас двадцать шесть тысяч кое-как где-то по избам распиханы... семьдесят пять тысяч.

От мысли строить школы "в стиле баракко" я отказался сразу: выстроить их недорого, а вот потом содержать в рабочем состоянии — сплошное разорение выйдет. Тем более что Валентин Павлович предложил неплохой такой проект землебитного здания, по цене от барака почти не отличающегося. Зато — "с перспективой развития": позже можно будет довольно легко здание "поднять" до двух этажей, а при необходимости и лишь немного посложнее — то и до трех. Вдобавок школа получалась именно "типовой", стандартной — со стандартными же дверями, окнами, отопительными системами — и только за счет изготовления всего нужного в заводских условиях стоимость всей столярки снижалась раза в три. Но опять же: для постройки всего этого нужно было где-то изыскать на разовые работы миллиона два человек...

Эти проблемы настолько плотно сидели в голове, что я не удержался и пожаловался Димке. То есть Дмитрию Васильевичу, приехавшему в супругой в Москву, и не то чтобы именно пожаловался... То есть в столицу как раз супруга и пожаловала, а Димка ее сопровождал.

Мне кажется, что Димка положил глаз на Павлу еще до моего появления: в этот раз он ее сам "выкупил" у отца-алкоголика сразу после того, как получил должность председателя колхоза. Ну а то, что Павла буквально "с рождения тянулась к тракторам"... Девочка была не забитая, как большинство нынешних деревенских баб, потому что отец ее не "забивал" — ему просто некогда было. И она очень быстро сообразила, что богатенький господин к ее супругу испытывает особую благодарность. В городках и так каждый ребенок знал, что к господину Волкову можно обращаться с любым вопросом — но все же "блюли дистанцию" и обращались по самым важным делам. Ну а Павла, вероятно, просто все дела считала "самыми важными".

В "колхозе номер один", где Димка председательствовал, она работать не стала — сразу пошла трактористкой на МТС. А там же "соцсоревнование", с "ценными призами"... Так что именно Павла первой получала новейшие трактора, на заводах именно ее трактора использовались для проверки всяческих улучшений — вот и сейчас она приехала "к Александру Владимирычу" чтобы в посевную заполучить новенький Павлодарский трактор, но не простой, а с восьмицилиндровым мотором на восемьдесят сил. То есть трактор у нее уже был — обычный, шестидесятисильный, но на моторном уже сделали целых два мотора на восемьдесят — и Павла отправилась в Москву чтобы я приказал ей один из них поставить.

Ну, для Димки у меня время всегда есть, так что посидели, пирогов Дарьиных умяли немало. Заодно Павле объяснили, что новый мотор просто в старый трактор не влезет, путь ждет пока и сам трактор новый сделают — а сейчас "пусть соревнуется честно". Это была уже довольно старая шутка, так как ни я, ни Димка, ни даже сама Павла не сомневались в ее очередной уже победе. Настолько, что в личный зачет ее результаты даже не вносились, а в бригадном соревновании результат бригады Павлы подсчитывался за вычетом ее личных достижений. Так что ей хоть "Кировец" давай — на соревнование это не влияло...

— Ну что, Павла, снова готовить мопеды на всю бригаду?

— Готовьте, в этот год снова мы выиграем.

— Мне не жалко, но зачем твоим трактористам столько мопедов? Третий год, небось, с призами?

— Год-то третий, а люди в бригаде опять все новые. Вы же их все время забираете...

— И где же ты каждый год опять таких учеников находишь? Я не знаю, как детишек просто в школы ходить заставить...

— А чё так? В школе-то, поди, хорошо...

— Детишкам, может, и хорошо, а вот родители им иные занятия находят. Не хотят, чтобы их дети в школе время теряли...

— Ну дык это, в Лапте-то все знают, что Павла в бригаду лучших школьников забирает. Там Мишка как раз учительствует, говорит, что мужики-то сынов своих, да и дочек тоже, за плохую учебу вожжами так охаживают, что те порой днями в школе стоя учатся, поскольку сесть не могут — поделился ценной информацией Димка. — Все же знают, сколько механизатор получает.

— Мишка? Ему же лет-то всего четырнадцать, какой из него учитель?

— Это он про брата моего — как-то неуверенно уточнила Павла.

— Я понял, старший... Или это Васе четырнадцать, а Мишке уже сколько тогда?

— Мишке четырнадцать... просто в Лапте учитель один на школу, а школьников много стало, вот он и попросил парней из вашей седьмой школы помочь. Они раз в неделю туда ездят, в первых и вторых классах учат. А Васька тоже хотел, но мал еще... да и отец его не пускает.

— А что, кстати, Глеб Петрович сейчас делает? Пить-то бросил?

— А он нынче в шестом колхозе, коневодческом. И не пьет боле, помогло ваше леченье, спасибо... Александр Владимирыч, а вы в самом деле про всех в городках всё знаете и помните?

Эту легенду я уже слышал, мне Машка рассказала. А всё — качественная работа секретариата: перед каждой "встречей с народом" они собирали всю информацию о посетителе и мне вкратце излагали. Вот детишки легенду и придумали — а что до Павлы, то всю семейку "выкупленной сестры" я еще в первый раз очень хорошо запомнил. Особенно Мишку, за героизм: когда пьяный шорник принимался отпрысков колотить, он — а тогда ему лет семь было — всегда собой младшего брата закрывал.

Что же до "моего лечения" — мне лет еще пять назад Африканыч пожаловался, что как рабочий мастерства поднакопит, денег станет "много" получать — так сразу пьянствовать начинает. Ну а я вдруг вспомнил про полезный гриб-навозник, поделился воспоминанием с Ястребцевым — и тот, проведя опрос бабок-травниц и учинив "клинические исследования", проблему враз решил. На заводах-то рабочие у меня в столовых кормились, и в обед им немного навозников и подкладывали — как раз пару дней перед зарплатой. В общем, пить народ резко переставал, ну а когда Димка на тестя пожаловался — отправил его как раз к Александру Александровичу... В целом, способ оказался настолько могучим, что у моей "медицины" теперь был отдельный "навозниковый колхоз": небольшая ферма где-то в Нижегородской губернии, занимающаяся исключительно выращиванием этих ценных грибочков.

Ну что же, за семью Павлы остается лишь порадоваться... А вообще-то мысль насчет просвещения крестьян о личной пользе от учебы интересная:

— Дим, а вот как всем крестьянам о такой пользе учения рассказать? Всех-то крестьян много, а у нас вот даже в Лапте учителей не хватает. Кто рассказывать будет?

— Тык, по радио и рассказать. Анна Петровна пусть расскажет, ну и сами трактористы. По радио люди поверят, все знают что Анна Петровна врать не станет.

— Ну в городках-то знают, а в других местах?

— И в других местах тоже. Радио — штука дорогая, кто же на враки-то тратить будет такие деньжищи?

Интересное логическое заключение... Впрочем, насчет радио Димка прав, собственно для этого я всю радиокухню и организовывал. Вот только к школам пока не идея не применилась — ну не было этих школ. И учителей не было... а вот старшеклассники — они были. Первый-второй класс эти мои школьники вести потянут — по знаниям потянут. И если в школах как раз к концу учебного года ввести курс что-то вроде "основы педагогики в младших классах деревенских школ", то...

Да, за пару недель курс педучилища детишкам не впихнуть, но базовые навыки — почему бы и нет? Ведь все эти детишки сами деревенские, нормам общения их учить не нужно, а как подавать материал — у меня специалисты имелись. Прежде всего — Ольга Михайловна Мельникова — дочка Царицынского Предводителя. Дама молодая, амбициозная. Вот не пожелала выходить замуж за избранника папаши — и свалила ко мне в городок. Сначала — учителем словесности, через полгода стала — хотя и вынужденно, из-за "декрета" предшественницы — завучем третьей школы. И вот уже три года — директор Векшинского департамента школ: талант педагога у нее прорезался сам, а талант руководителя от отца, видать, унаследовался. А всего-то: пожелала девушка найти приличного супруга в городке с избытком образованных мужчин...