Уроки ирокезского 60

Австрияки слегка охренели от наглости французов, а немцы мягко напомнили Франции, что в обсуждение вопроса о судьбе германского и австрийского маршала ей лезть не следует. Потому что "решительные меры" и у них в изобилии имеются...

О том, что европейская заварушка должна начаться со дня на день, я узнал недели за две до мероприятия. Во-первых, у Вогака оказалось несколько человек в австрийском и германском штабах. А во-вторых, Людвиг Бах не забыл предупредить, что счета большинства воинских частей Германии были переведены в пограничные филиалы банка. И что деньги с этих счетов стали вдруг быстро тратиться за закупку продовольствия — что было куда как важнее. Ведь просто "военные планы" — это слова и картинки на бумажках. А вот держать армию на пике финансирования долго невозможно...

Собственно, поэтому-то болгарским генералам потребовалось меньше часа, чтобы "нейтрализовать спятившего монарха": заранее поднятые части почти двое суток пребывали в полной готовности к случившейся неожиданности. Ну да, не учли, что Фердинанд решит "Манифест" напечатать в дворцовой типографии, а не разошлет текст в газеты — но ведь справились же. Все же дальнейшее — от них вообще не зависело: "Великие Державы" решили повоевать и ничто их в этом не остановит.

Не все "Великие", Россия тут никаким боком... вообще никаким: я даже выпустил специальный указ о том, что в России запрещается собирать деньги на помощь братьям-болгарам (ну или братьям-сербам, без разницы) и уж тем более запрещается ехать к этим братьям добровольцем. Зачем? Денег в Пловдиве достаточно, а добровольцев, причем из этнических болгар, за два года туда тысяч сорок уже переехало — если с семьями считать, конечно. Из которых тысяч десять — артиллеристы, пулеметчики, механики-водители всякого разного или просто люди, с винтовкой знакомые не понаслышке, а тысяч чуть менее четырех — вообще офицеры, от прапорщиков до генералов. Ну захотели люди на родину предков — так пусть едут!

Причем все эти люди были на самом деле добровольцами, их туда поехать сагитировал Георги Димитров. Ну а то, что агитацию свою он вел как раз в Красной Армии в основном — так это тоже его, причем сугубо личное, дело. Потому что агитировал-то он болгар перед демобилизацией, и агитировал поехать туда на работу: ну очень требовались у Ванкова всякие специалисты, в разной технике разбирающиеся. Зарплаты Симеон Николович предлагал высокие, жильем семьи обеспечивал — вот и потянулся народ.

Главное — официально Россия вообще в эту заварушку не вмешивалась. Но кому-то очень повоевать хотелось — и французы решились первыми: выставили ультиматум уже Германии — с тем, чтобы та австровенгров осадила и сама на рожон не лезла. Конечно, это было еще не объявление войны, но что-то очень уж к войне близкое. Ну да, Эльзас и Лотарингия, "застарелая рана". Даже ведь Жюль Верн в своем романе про полмиллиарда бегумы описал тамошнюю войну между Францией и Германией: хотя дело там происходит вроде как в США, пейзажи-то описаны лотарингские и "воюют" как раз французы с немцами... А немцы — они, понятное дело, вообще исчадия ада — и сорокалетнее промывание мозгов превратили французов в фанатиков. Ну, война их довольно быстро излечит — но лично мне французы ответят. Потому что я их объявлять войну не просил.

Честно говоря, мне давно уже показалось, что главы европейских (да и не только) государств в начале XX века были... альтернативно-мыслящими, так скажем. Вот взять к примеру Францию. С Россией отношения у Франции были обычными — торговля велась, через Великий Сибирский путь французы возили свои колониальные товары с Дальнего Востока. Правда, и в торговле были трения (того же Дрейфуса вспомнить), и в тарифах на перевозку по Транссибу согласия особого не наблюдалось, так как я отменил "льготный тариф", установленный Витте, после чего перевозки вздорожали более чем вдвое. Но — как-то общались, морды друг другу не били. И из этого немцы сделали вывод, что Россия — союзник Франции. Хотя, возможно, их смутил "секретный договор" о создании "оборонительного союза" еще от девяноста третьего года...

России такие союзники и даром не нужны — но Германия в ответ почему-то выставила ультиматум уже России: уберите, мол, свои войска из Царства Польского. А там и войск-то было в районе ста тысяч, меньше даже! Конечно, неделю как началась плановая замена состава, по Уставу: сначала новые части заходят, а потом уж старые выходят. И немцы должны были это знать, ведь не первый раз уже такое происходит — но они сделали вид что не знают. Ну тут немцев-то понять можно: черноземы им покоя не дают, а отобрать их — хоть какой-то предлог все же нужен. Однако "понять" — вовсе не значит "простить", да и вообще ультиматумы — это штука неприятная, поэтому вечером состоялось заседание Совмина.

— Ну, Александр Владимирович, что делать будем? — поинтересовался Николай Иудович. — Тут уже и войной попахивает...

— А что предложит Борис Владимирович?

Штюрмер, занявший пост министра иностранных дел после скоропостижной кончины Ламздорфа, пожал плечами:

— А что бы мы не делали, воевать придется. И Германия, и Австро-Венгрия к войне тщательно подготовились, военные министры обеих держав убеждены, что армии победу легко обеспечат. Думаю, пора мобилизацию объявлять.

— Какую мобилизацию? — удивился Иванов. — В армии сейчас числится семь с половиной миллионов человек!

— Вам виднее, но, насколько я знаю, на эти семь миллионов даже винтовок только три миллиона имеется. Впрочем, возможно я и ошибаюсь...

— Вот видите, — вступил в беседу уже я, — мобилизация тем более не нужна. Зачем народ от дела отрывать если мы не можем им даже ружья раздать?

Иванов засмеялся:

— Зато могут лопатами рубиться, лопат в армии в достатке.

— Так какое примем решение? — поинтересовался Борис Владимирович. — Ведь мы должны как-то на этот ультиматум ответить...

— Честно говоря, я не заметил, что мы кому-то задолжали. Раз уж при любых наших действиях война выглядит неизбежной, то проще всего вообще ничего не делать. Чем мы, собственно, и займемся. Впрочем, Борис Владимирович, вы-то займитесь эвакуацией наших посольств и консульств... думаю, по схеме два. А я, пожалуй, обращусь к народу...

— И с чем, позвольте спросить? — решил уточнить Николай Иудович.

— Расскажу людям о германском ультиматуме, сообщу, что нам на него плевать. Отдельно отмечу, что никакой мобилизации мы затевать не собираемся... всё, пожалуй.

— Очень все это не вовремя... — пробурчал Слава.

— А война — она всегда не вовремя — не вышло у меня удержаться от банальности. — Я-то надеялся, что германцы хотя бы до конца уборочной подождут, чтобы зерно прямо в элеваторах отнять — но они, видать, решили поспешить чтобы свободных мужиков мы в армию не забрали. Мы-то их и так не заберем, но им никто об этом не сказал, так что... Но в любом случае война — вовсе не повод ломать утвержденные планы, так что работаем по-прежнему. То есть все же не совсем: пора вводить в действие режим третьего уровня. И еще... Федор Андреевич, вас я попрошу в кратчайшие сроки, лучше до завтрашнего утра, подготовить — хотя бы тезисно — агитационные мероприятия. Пусть комсомольцы этим поплотнее займутся.

— Третий уровень? — Николай Иудович явно хотел получить официальный приказ о приведении армии в полную боевую готовность.

— Пока третьего уровня хватит. Даже второй уровень — это больше трех миллионов дополнительных расходов в сутки, а лишних денег у нас нет. И я все же надеюсь, до начала войны еще пара дней как минимум у нас есть, плюс пограничники дня три в случае германского нападения их легко удержат... успеем.

— Ну что, всё на сегодня, ничего не забыли? — Слава встал и направился было к двери.

— Пожалуй... хотя может быть и Морфлоту стоит озаботиться выводом всех наших судов из ненадежных портов? На срывы любых контрактов — плевать, суда важнее. Насчет пары дней на раздумья — это все же лишь надежда, всякое случиться может, так что пожалуй стоит еще и каждому из министров стоит определить, кто из заместителей будет на службе пока они спят. Если возникнут любые — я повторяю, любые вопросы, требующие моего вмешательства — я доступен круглосуточно. А если не доступен лично я, то замещать меня будет начальник моего секретариата — и опять повторю, по любым вопросам. На сегодня, пожалуй, всё, завтра с восьми утра все должны быть на работе и готовы к любым неожиданностям.

Когда мы вернулись в канцелярию, начальник секретариата поинтересовался:

— Вы сказали, что ожидали германского ультиматума после жатвы... но смену учеников послали на Западную дорогу еще две недели назад, за месяц до планового срока. Что-то от Вогака пришло, что я пропустил?

— Нет. От Баха: у германцев начались траты, соответствующие нашему минимум второму уровню, а значительной частью и первому. Больше месяца проводить подобные траты бессмысленно, так что мы на самом деле имеем в запасе максимум неделю. Кстати, Иосиф Виссарионович, свяжитесь по телефону со всеми начальниками городков на Западной Окружной дороге, объявите приказ о переходе на первый уровень. Свяжитесь лично с каждым, никаких заместителей...

— Только на Западной?

— Да. Восточнее Вислы германцам нападать пока особо нечем, там пограничники одни справятся пока, а против австрияков у Иванова все давно уже готово. Так что — только на Западной.

Западная дорога, то есть "рабочая узкоколейка", шла от городка Рыпин на триста километров "вниз" до Ченстохова, большей частью километрах в десяти — пятнадцати от границы с Германией. Единственным исключением был участок у города Калиш, который и сам лежал в пяти верстах от немцев. И по всему маршруту через каждые километров восемь-десять стояли рабочие городки, на заводах в которых делались разные полезные ништяки и заодно обучались рабочим профессиям молодые крестьянские парни. Только вот на обучение эти парни лет шестнадцати-семнадцати отправлялись после окончания семилетки и — в обязательном порядке — годичных курсов "допризывников Красной Армии". Заодно на самой железной дороге готовились и будущие железнодорожники: ремонтники, машинисты, станционные рабочие — и они так же набирались на учебу по той же программе.

Поскольку дорога проходила через угольные карьеры, она и развозила топливо по всем этим заводам, забирая произведенное — а заодно уж и обеспечивала окрестных крестьян удобным транспортом к "рынкам сбыта". Для чего (ну и для обучения молодежи, конечно) через каждые три-четыре километра на дороге ставились пассажирские платформы. С кассами, понятное дело: без билетов нам пассажир не нужен.

Платформы были "высокие", под пол вагона выстроенные — чтобы было удобнее и быстрее тем же крестьянам свое добро в поезда грузить. И — бетонные: дерева и так не хватает даже дюжине находящихся у дороги мебельных фабрик. А цемента много, у дороги три цементных завода стоят. И семь кирпичных, так что даже на сельской платформе касса ставилась кирпичная...

На следующее утро Штюрмер сообщил, что посольства и консульства в Германии и Австрии эвакуированы — как раз "по схеме два". Времена-то нынче патриархальные, а частная собственность — неприкосновенна, так что купить домик в сотне-другой метров от учреждения на соседней улочке — не проблема. Да и прокопать туннель от посольства к такому домику — тоже работа не фантастическая, так что утром в посольствах осталась лишь вооруженная охрана да пара дипломатов. А к вечеру уже почти все "лишние люди" из Германии переехали германско-датскую границу. А чё? С Данией Германия не воюет, а что датчане из Германии домой решили срочно вернуться — тоже понятно: страшно им в почти уже воюющей стране стало. Из Австро-Венгрии народ отбыл в сторону границы швейцарской и кое-кто ее уже тоже пересек. Ну а остальные... через пару дней выедут: время у них еще есть.

То есть я думал что есть — только вот никак не мог ожидать, что его будет более чем достаточно. А вот у меня времени уже не стало: в воскресенье четырнадцатого июня Великобритания объявила войну Соединенным штатам Америки...