Эадор. Книга третья. Чужие воспоминания

— Тогда получается, что засуха уничтожает поля из-за излишней праведности крестьян, и им срочно требуется жутко нагрешить, дабы пошёл дождь, — улыбнулась принцесса.

Я пожал плечами.

— Гнев Светлого Владыки может проявляться по-разному.

Люция фыркнула.

— Ага, только направлен он, как правило, без причины!

Настала моя очередь фыркнуть.

— Не мне объяснять Вашему Высочеству, что ничего в мире не происходит без причины.

Люция насупилась. Действительно, ей, ученой волшебнице, гораздо лучше меня — твердолобого религиозного фанатика, известен Первый Закон Сохранения Астральной Энергии, выведенный на основе причинно-следственных постулатов метафизики. Ещё великие маги древних утвердили следующие истины: любое действие не начинается без причины, всё стремится к состоянию покоя, подобное притягивает подобное. Другими словами, любой объект во Вселенной не сдвинется с места, если нет раздражителя, и даже, когда движение начинается, оно при первой же возможности возвращается в состояние покоя. Магические кристаллы, через которые все чародеи, волшебные существа и даже священники творили заклинания, с метафизической точки зрения, представляли собой ни больше, ни меньше — застывшую в состоянии покоя астральную энергию, которую воля человека могла привести в движение.

— А что за еретическая версия? — поинтересовался я, прекрасно зная, что пожалею.

Люция улыбнулась.

— Еретическая, она же правильная, заключается в том, что солнечный свет обогревает осколки равномерно. Смену дня и ночи, а также различные погодные аномалии вызывают духи Астрала.

— То есть? — удивленно спросил я.

— Астрал, в отличие от Космоса, не представляет собою океан бескрайнего ничто, его населяют множество духов. Разумных и не разумных. Они и проявляют своё влияние на осколке, — неожиданно терпеливо принялась разъяснять Люция, — Например, дух, тесно связанный со стихией огня, может вызвать засуху, а если он достаточно силен, превратить землю в выжженную пустыню. Противостояние духов, мотивы поступков которых нам неведомы, и порождают, ну, или не порождают, в разных местах осколка смену времен года и другие явления.

— А что со сменой дня и ночи? — поинтересовался я.

Люция неопределенно покачала головой.

— По данному явлению ученые мужи не выработали стройной теории. Кто-то утверждает, что Солнце, или Светлый Владыка — просто-напросто необычайно сильный Астральный дух....

— Еретики! — воскликнул я.

Люция кивнула.

— Согласно данной теории Светлый Владыка с установленной периодичностью зажигает, а затем гасит свой свет, и день сменяется ночью. Впрочем, это не объясняет тот факт, что дни становятся то длиннее, то короче. Некоторые ученые, в угоду таким, как ты, бестолковым святошам, утверждают, что после Катаклизма солнечный свет обогревает Эадор постоянно и вечно, а смену дня и ночи обеспечивает Астрал. По неизвестным причинам астральная энергия периодически, то сгущается, пропуская минимум солнечных лучей, то разряжается, давая путь свету. Процесс этот постоянен, но из-за различных возмущений не совершенен. Более того, каждый осколок обладает неким собственным запасом энергии, которую он выбрасывает в Астрал, преломляя солнечные лучи. В результате происходит не только смена дня и ночи, но и их продолжительность изменяется.

— Ммммм, — умно промычал я, — и что из всего вышесказанного следует, Ваше Высочество?

Люция раздраженно закатила глаза.

— А то, что в нашем мире всё непостоянно, — произнесла девушка, — главный астролог королевского двора утверждает, что солнце восходит на востоке только в дни равноденствий!

— Когда продолжительность дня равна продолжительности ночи? — переспросил я.

Люция кивнула.

— Число дней равноденствия различается от года к году, — пояснила девушка, — более того, наблюдения, проводившиеся в столице, не совпадают с теми сведениями, что присылают другие обсерватории. Все данные говорят о том, что само понятие — год, ровно, как и термины: север, юг, запад, восток, не более чем условность.

Я напряг все скопившиеся в голове мозги. О чём-то подобном мне уже доводилось читать.

— Мы пользуемся календарем древних! — вспомнил я.

— Верно! — подтвердила Люция, — так вот, древние, в отличие от нас, имели четкое понятие года. Этим словом до Катаклизма обозначали время, за которое мир проходил полный оборот вокруг светила.

— Но поскольку время необходимо измерять, разумные расы переняли календарь древних. Только упростили его, став измерять год двенадцатью циклами по тридцать дней! — перебил я, — а за стороны света они приняли показания странного прибора древних, найденного при раскопках в Предгорье!

— Согласна, — подтвердила Люция, — в руинах древних ученые обнаружили странный прибор с вращающейся стрелкой. Загадка! Он не содержит ни капли магии, однако, куда бы ни разворачивали прибор, его стрелка всё время указывает в одну сторону.

— И именно это направление, после согласования с Отцами Церкви, приняли за Восток! — снова перебил я.

— Угу! — выразительно сказала Люция. — Хотя после расшифровки записей древних выяснилось, что прибор называется....

Принцесса наморщила лобик, вспоминая мудреное слово.

— То ли "кам-пус", то ли "ком-пас", — покачала головой девушка, — и стрелка "кам-пуса" должна указывать не на Восток, а на Север!

Я открыл рот от удивления.

— Должна?

Люция пожала плечами.

— Ты в курсе, что Королевская ученые снарядили экспедицию, целью которой было пройти по стрелке до конца?

— Нет, — ответил я, новые книги в Вороновский монастырь завозили редко, — и чего нашли ученые мужи?

Люция рассмеялась.

— Гору!

— Гору?! — недопонял я.

— Именно! Чудом перейдя населенные циклопами и гигантами земли, экспедиция вышла к неизвестной ранее горе, обильной железными рудами. В этом месте стрелка "кам-пуса" просто взбесилась, перестав указывать какое-либо направление.

— То есть, "кам-пус" всё время указывает путь к странной горе? — удивился я.

— Да, — подтвердила Люция, — столичные сплетники уверяют, что там должны храниться величайшие сокровища древних. Будто бы стрелка кампуса указывает к ним путь. С тех пор новая земля так и называется — "Пик кровавого золота!".

— Кровавого?

— Да, прознав о несметных сокровищах древних, к горе потянулись авантюристы всех мастей. Населяющие предгорья циклопы и гиганты с удовольствием пожирают любителей легкой наживы. Одно время в столице даже всерьез обсуждалась идея о рыцарском походе, — Люция рассмеялась, — на словах: "За честью и славой", а на деле: "За золотом и драгоценными камушками", но в итоге от похода отказались, после того как нашелся очередной заумник, выдвинувший предположение, что древние вообще не ценили золото и обходились без денег.

— А это так? — удивился я.

Люция пожала плечами.

— Понятия не имею, но перепроверять теорию благородным рыцарям пока не хочется. А честь и славу и на турнире найти можно.

Я покачал головой, припоминая, с чего, собственно, начался наш с Люцией разговор.

— Получается, что Солнце восходит не только на востоке, — заметил я.

Люция кивнула.

— Именно, ориентируясь по светилу, можно уйти куда угодно! — ответила девушка. — На нашем осколке за направление под гордым названием "восток" принят путь к горе. Вот и всё!

Я в задумчивости почесал подбородок.

— Но, а как же тогда все магические амулеты, указывающие стороны света?

Я припомнил волшебную рыбку, что держал при себе наш главный сельский торгаш. Волшебный предмет достался мужчине в наследство от деда. Небольшой амулет в виде рыбы, носимый на цепочке. Хвост фигурки всегда указывал на юг, то есть в сторону Алиссии. Собственного пива в Вороновье не варили, народ всё больше бражкой да настойками баловался, и однажды одному башковитому мужику пришло в голову самому возить горячительное из Алиссии, не дожидаясь тамошних жадных купцов. Заложив дом и взяв у главного замкового казначея ссуду под солидный рост, новоиспеченный купец приобрел телегу, лошадь и десяток крепких бочек. Волшебный предмет помогал мужику, когда тот, чересчур распробовав (а то разбавляют же городские сволочи!) очередную партию товара, перегонял телегу обратно в Вороновье. Отец-настоятель неоднократно пытался обратиться к совести мужика и убедить его избавиться от колдовской вещи, несомненно, разлагающей душу, но каждый раз дело заканчивалось жертвой в пользу монастыря очередной бочки пива, с последующим распитием во славу Господа. Торговец очень дорожил своей рыбкой, приписывал ей другие волшебные свойства, о которых, видимо, даже не догадывался заговоривший предмет колдун. Во всяком случае, мужчина был твердо убежден, что в амулете живет его личный ангел-хранитель. Не знаю, как остальные жители Вороновья, но я в байку "пивовоза" верил всей душой. По крайней мере, только помощью ангела-хранителя можно объяснить тот факт, что предприимчивому дельцу до сих пор не начистили рыло бандюги Алиссии, подмявшие под себя всю торговлю спиртным. А честно торговать, отдавая деньги как разбойникам "за защиту", так и сборщикам налогов пока никто не научился!

Люция призадумалась над моим вопросом.

— Если честно, то понятия не имею, — созналась девушка, — думаю, волшебники просто заговаривают амулеты по стрелке кампуса! Многие подобные вещи врут. Если заговаривал дуралей вроде тебя, то он вполне мог принять за восток место, откуда взошло Солнце в день, когда он колдовал.

Я даже не подумал обидеться на "дуралея". То, что принцесса говорила, порой не шло ни в какое сравнение с тем, что Её Высочество думала!

Пожав плечами, я продолжил путь по уже намеченному направлению.

— Но почему?! — с вызовом спросила принцесса.

Я снова пожал плечами.

— Познания Вашего Высочества, разумеется, крайне обширны, — заметил я, — но на один вопрос, увы, так и не получен ответ.

Люция вопросительно вскинула бровь.

— Чем уже избранное нами направление хуже любого другого, если мы всё равно не знаем, куда идти? — поинтересовался я. — Не стоять же теперь на месте?

Люция двинулась вслед за мной. Возразить ей было нечего. Впрочем, принцесса не забыла недовольно надуть щеки, а напоследок ещё и пнуть бедную жабу. Как будто несчастная Божья тварь повинна во всех наших бедах.

"Что, съела?!" — злорадно подумал я.

Люция аж задохнулась от возмущения. В голубых глазах девушки вспыхнуло пламя Хаоса. Я снова с запозданием вспомнил, что принцесса, словно с листа, может читать мои чувства и даже мысли.

— Будем идти вперед, Ваше Высочество, — поспешно произнес я, желая отвлечь принцессу, — через каждые сто шагов будем отклоняться немного вправо. Иначе точно заплутаем и останемся здесь навечно.

Огонь ярости в глазах девушки потух. Злость уступила место любопытству.

— Почему? — спросила Люция.

Я улыбнулся. Что мне нравилось в принцессе (помимо её внешности, разумеется), так это отходчивость. Люция напоминала смертоносный ураган. Сначала величественная тишина, а затем буря, с громом и молнией. Сильная, но недолгая. Затем снова затишье, к сожалению, тоже недолгое. По счастью, жажда знаний у Люции всё же преобладала над склонностью к разрушению. Это обнадеживало. Хотя.... Слишком много знаний, не касающихся того, как правильно подходить к печи и вышивать крестиком, для женщины тоже вред, но, да уж лучше так....

— Если время от времени не отклоняться вправо, то начнешь ходить кругами, — ответил я.

Люция недоуменно на меня посмотрела. Злость в её глазах окончательно испарилась.

— Дело в том, — продолжил объяснять я, — что правая сторона так называется потому, что она праведная....

Люция в раздражении закатила глаза, предчувствуя очередную тираду твердолобого фанатика.

— А значит, правый шаг у нас длиннее левого! — произнес я, — и мы движемся по окружности. Отсюда все пословицы и поговорки про замкнутый круг.

Принцесса рассмеялась.

— А я слышала, что это бесы да черти кругами по лесу народ гоняют, — сказала Люция, — а дело, оказывается, в Светлом Владыке и его истинно правом пути!

— Неправда! — горячо возразил я.

Люция подарила мне хищную ухмылку, показав широкий ряд сверкающих белых зубов.

— Нет-нет, — съехидничала она, — всё истина. Тебе урок!

— Почему? — удивился я.

— А потому, что те, кто следуют только правым путем, вечно ходят по кругу!

Я раздраженно фыркнул и прибавил шаг. Вот и объясняй после этого бабе... женщине, всё переврут под себя!

"Что, съел?!", — озорно подумала принцесса.

Я злобно поскрежетал зубами, но на Люцию моя злость не произвела никакого впечатления. У королевских детей с выражением гнева дела обстояли куда лучше, нежели у холопских отпрысков.

* * *

Без ложной скромности, моя тактика — "идти, куда глаза глядят, время от времени забирая вправо" сработала. Перепрыгивая, словно две лягушки, с кочки на кочку, я и Люция вскоре взобрались на участок сухой земли. В центре поляны обнаружилась рукотворная постройка. Нет, не Храм Света, а низенький шалаш, сложенный из просмоленных еловых веток. Ну, да хоть что-то!

Рядом стоял большой, невесть как и откуда приволоченный в эдакую глушь котел. Плескавшееся внутри варево отдавало приятным запахом трав (после Гадюшника любой запах казался приятным). Под днищем котла весело потрескивало пламя, раздуваемое шаманом.

Подкрасться незамеченными нам не удалось. Еретик завидел нас ещё на подходе.

— Эй! А вы ещё кто такие? — предсказуемо поинтересовался он.

— Путешественники, — коротко ответила Люция.

Уже не таясь, принцесса направилась к шалашу. Я, как подобает мужчине, двинулся на шаг впереди. Люция только усмехнулась; от шамана вряд ли стоило ждать удара меча, а сопротивление к магии принцесса за годы тренировок выработала посильнее моего. К моей радости, вслух возражать девушка не стала.

— Что вы здесь делаете? — последовал второй предсказуемый вопрос.

Люция подарила еретику ослепительную улыбку.

— Что же вы сразу начинаете с вопросов, — притворно надула губки принцесса, — для начала, здравствуйте!

Шаман, разумеется, не устоял перед настоящей красотой.

— Здравствуйте. Простите меня за невежливость! Подходите к котлу, — любезно сказал мужчина, отбросив подозрения, — у огня теплее.

Я всегда представлял шаманов сутулыми, злобными, ворчливыми старцами. Деревенские сказания глубоко врезаются в память. Встреченный нами шаман, судя по молодому лицу и гладкой коже, прожил на свете не более моего, но его длинным, простирающимся ниже пояса неопрятным волосам позавидовала бы любая дряхлая ведьма. В том, что перед нами именно шаман, я понял по неизменному атрибуту их племени, большому украшенному символами бубну.

Подобный инструмент всегда носила при себе травница Вороновья. Бабка являла собою образец нелюдимой ведьмы. Жила за пределами деревни, к людям выходила редко и только по большой надобности. Поговаривали, что она ворует и ест детей. Отец-настоятель Вороновского монастыря несколько раз собирался её сжечь, но в итоге смилостивился, решив, что травница приносит церкви немалую пользу. Старуху в округе боялись, и всякий раз, когда она приходила в деревню за покупками, встреченные ею по дороге крестьяне что есть духу бежали к настоятелю, прося снять наведенную порчу. Естественно, без щедрого пожертвования люди не уходили, и отец-настоятель после изучения книги прихода и расхода каждый раз убеждался, что сожжение травницы может обождать ещё пару лет.