Спустя какое-то время стало полегче. Юноша, напряжённо охая, попытался вспомнить, как обращаться с сознанием и конечностями, и достиг определённых успехов. Вскоре он почти сумел сфокусировать зрение и сделал вывод, что находится где-то под землёй, поскольку было темно и пахло погребом.
На поверхности спорило очень много разгневанных людей, и среди целого сонма голосов особняком стоял рёв рыжего мужика, убеждавшего односельчан, что надо продолжать поиски. Именно поэтому первым, что сделал мошенник, несмотря на очевидные попытки организма лишиться чувств, поднялся на четвереньки и пополз в темноту. Даже в таком положении его качало и ужасно тошнило. Радовало лишь то, что желудок, не привыкший к такой роскоши, как трёх-, двух— или хотя бы одноразовое питание, вцепился в еду, не желая выпускать ни крошки.
Юноша ничего не видел, лишь осязал, как пружинит под ладонями сырая рыхлая земля, перемежаемая иногда холодными осклизлыми камнями. Он успел несколько раз завалиться набок, запутаться в какой-то верёвке и ободрать локти о груду острых камней, пока, наконец, не отполз достаточно далеко от колодца, в который свалился. Молодой человек изо всех сил старался остаться в сознании, но, оказавшись в безопасности, всё-таки уронил голову на что-то стальное, холодное и угловатое и провалился в забытье…
— Эй! Эй! Эй, ты!
Приглушённый голос звучал совсем рядом. Причём звучал довольно назойливо.
— Эй, ты! Как тебя там?.. Ты живой? Ответь! Послали же боги… Эй!
Фальшивый принц открыл глаза, но светлее от этого не стало.
— Эй! Э-эй!
Мошенник никогда не подозревал, что обладает такими внутренними резервами. Его скачок из положения лёжа смотрелся бы очень впечатляюще, будь в подземелье хотя бы один источник света. «Принц» весь пропитался подземной сыростью, царапины саднили, а ноющие конечности давали понять, что скоро покроются гроздьями синяков, но это ничего не значило в сравнении с испугом, который взял его за грудки и отшвырнул подальше.
— Это ты шевелишься или крысы за падалью пришли? Эй!
Юноша вспомнил о своей находке перед потерей сознания, в то время как сама находка громко разорялась, требуя ответа.
— Эй! Ответь! Эй! Я здесь!..
Неизвестный голос не унимался достаточно долго: настолько, что молодой человек, ещё не сумевший толком прийти в себя, успел перевести дух, успокоиться и даже испытать любопытство. «В конце концов, раз уж из темноты никто не набрасывается и не пытается убить, то, может быть, всё не так уж и плохо? Возможно, кто-нибудь провалился сюда до меня?» — подумал «принц» и, бесшумно подкравшись к источнику вопросительно-негодующих звуков, осторожно протянул руку. Ладонь коснулась холодного угловатого предмета. Сундук. Да, это совершенно точно был сундук.
— Я слышу! Я тебя слышу! — раздался радостный голос. — Выпусти меня отсюда!
В голове юноши окончательно прояснилось. Он вспомнил древние курганы на берегу реки, затем вспомнил, для чего они создавались, и принял единственно верное решение: взвыл, опрокинулся на спину и засучил по сырой земле ногами, стараясь оказаться от призрака как можно дальше.
— Так, — снова донеслись слова. — Понимаю, как это выглядит, но… успокойся. Тебе сейчас ничего не угрожает. Я в заточении, тут, рядом. Но я ни в чём не виновен! Я король, чёрт побери! Помоги мне!
«Принц» молчал, тишину подземелья нарушал лишь стук его зубов.
Мошенник прекрасно понимал, что Регентство называлось Регентством не просто так, а потому, что королей в нём не водилось уже давным-давно.
— Помоги мне выбраться! — некто в сундуке лихорадочно искал возможность оказаться на свободе, но его слова возымели строго противоположный эффект. «Выбраться!» — мелькнула спасительная мысль, и фальшивый принц, вскочив, устремился к едва заметному кругу серого света. Тоненько повизгивая от ужаса, юноша достиг его в два прыжка, но вместо спасения натолкнулся на ещё один неприятный сюрприз: выход представлял собой вертикальную шахту в потолке. Ни допрыгнуть, ни уцепиться.
— Может, теперь всё-таки дослушаешь? — прозвучал голос за спиной.
Пораскинув мозгами, «принц» согласился, что от слушания вреда точно не будет, и вернулся, пытаясь ступать бесшумно.
— Ты подошёл? Да? Да, я слышу. Отлично. Так вот, я предлагаю помочь друг другу. Ты мне — я тебе, ну ты понял, — с подобными интонациями — сальными, округлыми и липкими — обычно предлагали взятку, и это юноше сразу не понравилось. — Тебя звать-то как?
— Орди, — то ли из-за страха, то ли из-за холода голос юноши сел, и ему пришлось откашляться.
— А меня… — глубокий вздох. — Ладно, буду честен. Я Тиссур, сын Вирда. Да, тот самый. Понимаю, что поверить трудно…
Тут он не угадал, поскольку Орди было вполне легко поверить, что ему встретился некто с именем Тиссур. На всякий случай юноша перебрал в памяти всех известных иллюзионистов, умеющих прятаться в предметах малого объёма.
— Рад знакомству, — прервал неловкую паузу сундук. — Так вот, если ты ещё не догадался, мы сейчас в кургане. И чтобы выйти отсюда, тебе понадобится моя помощь. А для того, чтобы получить мою помощь, ты должен открыть замок. Понимаешь?
Как уж тут было не понять…
Несколько секунд на размышления.
— А как ты докажешь, что не заколдуешь меня или ещё чего? — приступ ужаса проходил, уступая место прагматизму.
— Заколдую? Зачем? — искренне удивился сундук. — Чтобы навредить тебе, мне достаточно просто замолчать и ничего не делать. И вообще, с чего ты взял, что у тебя есть выбор? Нет, ты, конечно, можешь поискать выход самостоятельно. Но сперва спроси у меня, каковы шансы найти его.
Орди не умел предсказывать будущее, но почему-то знал ответ заранее:
— И какие же у меня шансы найти его? — спросил он, приподнимая бровь.
— Никаких, — радостно ответил сундук. — Совершенно. Даже если ты найдёшь выход из этого зала, то точно попадёшь в одну из ловушек. Похороненный тут вождь был большой затейник.
Юноша нахмурился и в который раз прокрутил в голове ситуацию. Ему не хотелось погибать среди сырости, плесени и мха, но верить кому-то или, что более вероятно, чему-то хотелось ещё меньше.
— А если я всё-таки попробую?.. — решил он поинтересоваться.
— Тогда мне придётся ждать ещё пятьсот лет, пока сюда не занесёт очередного болвана. Ну так что?..
Под едкие комментарии, доносившиеся из сундука, Орди принялся медленно обходить зал. Со стен опадали, рассыпаясь в пыль, занавеси из дорогих тканей, сорвался и покатился, оглушительно лязгая, громадный щит. От мечей при малейшем прикосновении оставались одни костяные рукояти: дрянное местное железо давно истлело. Под ногами хрустели глиняные черепки. Ладони Орди собрали со стен много грязи, сырости, мха и паутины, но — вот досада! — не нащупали ни единого намёка на выход.
Похоже, как бы ни было сильно желание оставить сундук запертым, иного выхода не существовало. Юноша придумал множество доводов против, но все они разбивались об одно «за»: самостоятельно ему не выбраться. Наконец, Орди обречённо вздохнул и, понимая, что совершает большую ошибку, нашарил в темноте изъеденную временем и сыростью железку — замок.
— Ключа тут, насколько я понял, нет, — проворчал фальшивый принц.
— Да просто сорви его! — раздражённо бросил сундук. — Это же старьё!
Однако не в пример мечам, замок был выполнен из куда более прочного металла. Это было весьма неожиданно и позволяло сделать интересные выводы о приоритетах древнего вождя. Металл поддался только с третьего раза: первые два Орди примерялся, кряхтел и ругался, но затем, хорошенько поднатужившись, дёрнул дужку действительно изо всех сил. Раздался треск, смешанный с лязгом, — и юноша кубарем покатился по земле, а из сундука, распахнув крышку, вылетел человеческий череп. Выглядел он жутко — старый, жёлтый, потрескавшийся, лишённый половины зубов. Внутри его правой глазницы тускло светился маленький фиолетовый огонёк: пробиваясь наружу тонкими лучиками через множество природных и не совсем отверстий, дырок и трещин, он придавал очертания всей «мёртвой голове».
Первым делом Тиссур рассмеялся, громко клацая челюстью, в которой было слишком много свободных мест для зубов, а затем воскликнул:
— Прощай, гробокопатель! — и, сделав прощальный круг над опешившим юношей, понёсся к шахте, выкрикивая ругательства и радостно гогоча.
— Стой! — Орди опомнился и побежал следом, однако череп двигался слишком быстро.
Демонически хохочущий Тиссур резко взмыл вверх.
— Теперь твоя очередь сидеть тут пятьсот лет! Аха-ха-ха!.. Э… Что?..
Стоявший на дне колодца Орди с удивлением наблюдал, как череп буквально за два мгновения успел замедлиться, остановиться, замереть в некоем шатком равновесии, а затем, отчаянно ругаясь, рухнуть обратно, едва не стукнув своего освободителя по макушке.
Воцарилась тишина. Тиссур лежал у ног фальшивого принца и косился на него фиолетовым огоньком. Орди нахмурился.
— Я всё могу объяснить.
«Принц» скрестил руки на груди:
— Попробуй.
— Свобода вскружила голову, — сказал череп тоном, который обычно приберегают для старых приятелей, готовых простить мелкий проступок. — Но я готов тебя вывести. Даю честное слово.
Орди смотрел на фиолетовый огонёк в глазнице. Тот слегка пульсировал и смотрел на него в ответ. «Да уж, — подумал Орди. — Прямо как в древних сказках».
— Ну хорошо, — юноша стащил жилет, снял рубаху и с некоторой опаской протянул руку к черепу.
— Ты понимаешь, что это выглядит странн… Эй! Эй, ты что делаешь? Да как ты смеешь?! — вскрикнул тот, но было уже поздно: в два счёта «принц» замотал короля в ткань так, что наружу выглядывал только глаз. Получившаяся конструкция была похожа на воздушный шар с рукавом вместо ниточки.
— А теперь указывай дорогу, — юноша привязал рукав к запястью. Череп болтался внизу, освещая путь. — И без шуток, а то торчать тебе рядом с моим телом, пока ткань не сгниёт.
— Кстати, о ткани. Её надо хоть иногда стирать. И мыться самому, — проворчал Тиссур.
— Простите, ваше величество, — Орди подавил две вещи: желание сделать шутливый книксен и мысль: «Как он может чувствовать запах?» — Веди!
— Ладно. Сейчас, не пугайся только, я попробую встать ещё раз… — череп снова попытался взлететь. Медленно, мотаясь из стороны в сторону и кряхтя от чрезмерных усилий, он взмыл примерно до уровня шеи Орди, но через пару мгновений снова упал.
— Что случилось? — заинтересовался «принц», поднеся к глазам раскачивающегося короля.
— Ничего, — буркнул череп. — Иди сейчас вперёд, там должен быть проход. Ищи камень с гравировкой и нажимай.
Орди поднял череп, чтобы подсветить. Тиссур возмутился:
— Это просто унизительно!.. — но юноша обратил на него внимания не больше, чем на мох под ногами. После нажатия на искомый камень часть стены с оглушительным скрежетом отъехала в сторону, открывая тёмный коридор, заплетённый паутиной. Сквозняк пахнул в лицо ароматами сырости, плесени и застоявшегося воздуха.
— Ну, — подбодрил Орди сам себя, — вперёд!
И шагнул во тьму.
Склон оврага, поросший густой крапивой. Сквозь переплетённые кроны деревьев пробивается свет полной луны: он выглядит так, словно на землю кто-то набросил серебристую сеть. Где-то тревожно вскрикивает ночная птица. Внизу, на самом дне оврага, журчит ручей. Стоит подуть ветру, даже самому слабому — сладкому, летнему, — как деревья оживают и начинают перешептываться между собой, раскачиваясь и шурша листвой.
Но сейчас ветра нет, и кажется, что весь мир замер, чтобы понять, откуда исходят странные звуки.
Стук.
Ещё. И ещё.
Кусок склона проваливается, в нём появляется бездонно-чёрная дыра, из которой слышны приглушённые ругательства. Мир всё ещё тих — он наблюдает.
Ладонь. Вторая. Возле неё падает какой-то предмет. Звук от падения странно похож на клацанье челюсти.
— Ай! Осторожнее!..
Ещё полминуты — и на склоне, тяжело дыша, сидит перемазанный землёй молодой человек в жилете на голое тело. Рядом с ним тускло светится шарообразный предмет, напоминающий лампу.
— Размотай меня! — потребовал Тиссур.
Орди огляделся, пытаясь высмотреть возможную опасность, и задумался, может ли эта костяшка быть полезной. На первый взгляд нет. Но если добраться до города и отыскать какого-нибудь торговца диковинами…
— Ты заснул там, что ли?..
— Нет, — покачал Орди. — Ты что вообще такое?
Тиссур поперхнулся. Это выглядело бы забавно будь у него горло.
— Как это «что»? Во-первых, не «что», а «кто»! А во-вторых, встань, когда говоришь с королём! — голос черепа звучал так уверенно и твёрдо, что юноша едва не подчинился. — Пятьсот лет назад тебя бы казнили за такое!
— Пятьсот лет назад, сдаётся мне, ты не лежал в сундуке в виде одноглазого черепа.
— В смысле? — искренне удивился Тиссур. — Что значит одноглазого черепа?..
Орди вздохнул: странности начали ему надоедать. Он устал и больше всего на свете мечтал сейчас отмыться от глины, плесени и паутины и переодеться в чистое. Юноша подтянул рубаху к себе, размотал ткань и выпустил череп из рук. Вообще-то он не собирался его отпускать — просто предположил, что в таком состоянии его находка не сможет далеко убежать. А если и сможет — что ж, так тому и быть. «Горевать точно не стану».
Король, гневно вскрикивая, скатился немного вниз по склону и застрял в крапиве, а молодой человек забросил рубашку с жилетом на плечо и принялся, шипя от крапивных укусов, спускаться на звук ручья, чтобы выстирать одежду и смыть грязь и глину, покрывавшие всё тело.
— Стой! — неожиданно позвал Тиссур.
Юноша остановился, почёсывая зудящие бока и плечи.
— Что ещё?
— У меня есть задание для тебя.
— Надо же, — усмехнулся Орди. — И какое?
— Я ослаб за время заточения и не могу ходить. А оставаться тут в одиночестве особе, вроде меня… — он сделал красноречивую паузу. — Сам понимаешь. Если меня найдут люди Вильфранда или какие-нибудь разбойники, может случиться непоправимое. Королевство нуждается во мне, особенно сейчас, в эпоху смуты после моего исчезновения. Доставь меня в замок и получишь щедрое вознаграждение.
— Да неужели? И чем же ты меня щедро вознаградишь? — юноша прихлопнул комара, тонко жужжавшего прямо над ухом. Проклятые кровопийцы почуяли человеческое тепло и торопились на пиршество. — Листьями? Камнями и глиной? Тебе не кажется, что за пятьсот лет твой замок мог пятьсот раз развалиться? А этот Вильфранд, которого ты так боишься, скорее всего, уже давно мёртв.
Тиссур закатил глаз.
— Только не он. Я скорей поверю в то, что я мёртв.
Орди поднял указательный палец и открыл рот.
Орди опустил указательный палец и закрыл рот.
— Даже если мой замок и разрушен, что, безусловно, полная чушь, то остались тайники на случай непредвиденных обстоятельств. Понимаешь, о чём я? — снова этот округлый тон взяточника.
