Некондиционный

Апартаменты были очень просторные и уютные — не то, что моя грязная берлога. Чёрт возьми, тут даже цветы в горшках стояли на окнах! Уму непостижимо, как они только выжили. Следующие два часа я провел, сидя на диване, уставившись в стену-экран, треская шоколадные батончики и слушая, как за стеной трахают Кайру.

— У-ух… — наконец-то дверь за последним на сегодня клиентом закрылась и голая хозяйка дома заглянула ко мне. — Как ты тут? Не скучал?

— Нет, всё нормально.

— Тогда я в душ. Тащи пиво сюда. Чёрт… — она посмотрела на чулок. — Опять «поехал». Козлы.

Спустя десять минут мы уже торчали перед экраном, смотрели какую-то чушь и пили пиво. Кайра в коротком мягком розовом халате выглядела очень уютной и домашней даже несмотря на татуировки и серебряного скорпиона на голове.

— Можно я всё-таки зайду в Brains? — спросила она, в сотый раз переключая канал.

— Нет.

— Да ладно тебе. По телевизору одно дерьмо! — она обиженно надула губки, но со мной этот фокус не прокатывал: я прекрасно знал, что она этими губками вытворяла.

— А в сети, значит, не дерьмо?

— В сети я хотя бы выбираю его сама.

Я рассмеялся:

— Выбранное тобой дерьмо не перестаёт быть дерьмом. К тому же я не хочу, чтобы о моём присутствии тут кто-то узнал. Не думаю, что ты настолько хорошо контролируешь свои мысли.

— Ах да. Ты же с кем-то подрался. Никого не убил, надеюсь?..

Я серьёзно взглянул на неё:

— Не смешно. Сама же знаешь, что когда включается боевая программа…

— … ты перестаёшь себя контролировать, я помню. Ты мне все уши этим прожужжал.

— Именно. Поэтому вопрос неверно поставлен. Надо было спрашивать, скольких я убил.

— И?.. — Кайра не отрывалась от телевизора и переключала каналы в поисках чего-нибудь стоящего. Ей было глубоко плевать на то, что кто-то умер в мучениях. Точно так же, как и остальному Нейро-Сити.

— Шестерых, — я не стал уточнять, что голыми руками разорвал на тряпки сынка Коромальди и что его папочка наверняка уже назначил цену за мою голову.

— Хреново, — она равнодушно пожала плечами и уставилась в экран, где показывали, как по сцене прыгает какой-то парень в цветастых обтягивающих шмотках. — Если что, я ничего не знала.

— Конечно. Уложи меня спать.

— Ага, располагайся как обычно. Я тоже пойду. Устала.

— Затрахалась? — не удержался я от колкости.

— Ага, — хохотнула Кайра в ответ, — а что, ты тоже хочешь?

— Прости, у меня голова болит, — я честно пытался шутить, но остроумие, как и всегда в обществе симпатичных женщин, меня покинуло.

— Конечно, болит, — кивнула Мисс Нейро-Сити. — У тебя же в ней огромная вмятина.

— Забыл про неё, — смутился я. — Спокойной ночи.

— Сладких, — Кайра, виляя бедрами, ушла к себе на рабочее место — огромную постель-траходром, пропитанную потом и любовными соками, а я, не раздеваясь, устроился на диване — и через несколько минут уже отрубился.

А сплю я очень чутко и быстро реагирую на любой шорох. Ночью ко мне просто невозможно подобраться незамеченным — тут же просыпаюсь, готовый к бою. Именно так я и думал до этой ночи.

Вломились под утро — часов в пять. Секунду назад царила мёртвая тишина и спокойствие, а потом р-раз… — и квартира до отказа забита угрюмыми мужиками самого что ни на есть бандитского вида. Меня стащили с дивана и в два счета заломили руки за спину. Сверху уселся какой-то амбал, вонявший потом и пивом. Из соседней комнаты зачем-то приволокли голую Кайру, которую тут же перегнули через подлокотник дивана и собрались изнасиловать.

— Спокойно, мальчики, спокойно! — кричала она. — Давайте хотя бы не все сразу, я и так согласна, только без грубостей!

Я ни хрена не соображал. Может быть оттого, что заполировал дешёвый виски ещё более дешёвым пивом, может от недосыпа, а может и ещё от чего-нибудь. Мозги отказывались работать. Компания в квартире подобралась чрезвычайно разношёрстная — нескольких байкеров с нашивками клуба ветеранов войн, куча итальяшек в их неизменных костюмах в тонкую белую полоску и пара полусумасшедших латиносов, увешанных ножами так, будто они подрабатывали ходячими стендами в магазине холодного оружия. Видимо, дон Коромальди не стал размениваться на мелочи и собрал под свои знамёна всё местное отребье.

Мою многострадальную голову приподняли за волосы. Один из макаронников, с мерзкими длинными усиками и зачёсанными назад волосами, на которые, должно быть, был вылит литр геля, взглянул на меня в упор и заключил:

— Да, это тот самый ублюдок!

— Парни! Стойте. Давайте разберёмся…

— Нечего тут разбираться. Дону Коромальди хватит твоей башки. Он её над камином повесит.

— Ребята, не надо, — да, я чёртов идеалист и всегда пытаюсь урегулировать подобные ситуации без крови. — Просто отпустите меня, и разойдёмся миром. Тот парень сам нарвался. Вы просто не знаете, с кем…

— Мы знаем, с кем связались! — самодовольно произнёс напыщенный итальяшка и достал из кармана небольшую чёрную коробочку. Я мгновенно покрылся холодным потом. Вот же дерьмо. «Глушилка» для полицейских, чрезвычайно редкая и дорогая вещь. Штучный товар, за сборку и распространение которого полагалась мгновенная смерть без суда и следствия. «Нейрокорп» очень не любила посягательств на свою власть и псов своих оберегала с особым тщанием. До тех пор, пока они не вцепились ей в глотку.

— О-о, да я вижу, ты знаешь, что это! — макаронник явно хотел покрасоваться. Где-то за его спиной байкеры деловито насиловали Кайру, время от времени отвешивая ей оплеухи, чтобы не дергалась. — Одно нажатие этой кнопки, и…

Придурок чертов. Злодей киношный.

Он договаривал «тебе крышка», а его рука уже была в моей. Это прозвучало бы чертовски романтично, если б итальяшка не находился в одном конце комнаты, а я с его предплечьем — в другой. «Глушилка» хрустнула в моих пальцах и как в замедленной съёмке начала осыпаться на пол, а я уже развернулся и отправился на второй заход. Байкеры среагировали первыми, но они были слишком заняты Кайрой для того, чтобы оказать адекватное сопротивление. Я прошёл сквозь них с необычайной лёгкостью и двинулся дальше — на оставшихся итальяшек, попутно расплескав по стенам мозги латиносов. Комната наполнилась криками, выстрелами и летевшими в разные стороны внутренностями.

Дьявол! Снова…

В который уже раз я стоял по колено в чужом мясе и испытывал жгучее желание сдохнуть самому. В меня попали — минимум две пули застряли в груди, не считая тех, что я получил в баре. Слава богам, что банды на окраинах используют только архаичное оружие. Был бы здесь хоть один Glock-50 — и валяться мне с дырявой шкурой. Опять я всё испортил. Не то чтобы я верил, будто эти громилы выслушали бы меня и отпустили восвояси, просто… Просто я очень не любил убивать, вот и все.

Кайра так и лежала голышом на подлокотнике дивана, кверху задницей. Один из байкеров стал доставать из-за пазухи обрез, но не успел. Нажал на курок раньше и превратил голову несчастной шлюхи в кровавую кашу. Нет больше её классной причёски и серебряного скорпиона. Мне было ужасно горько от того, что я не сумел её спасти. Я пришёл к Кайре в дом, зная, что меня будут искать, и вина за её смерть лежит полностью на мне.

Снова, как когда-то, люди вокруг меня начали умирать, и в этом не было ни черта хорошего.

3.

Чувства обострились до предела, и я понял, что снаружи меня ждет тёплый прием. Об этом недвусмысленно сообщал топот ног по лестнице и звук поднимающегося лифта. Я находился на шестом этаже, а значит, у меня был некоторый запас времени. В квартиру ворвалась троица итальяшек, до этого торчавших на лестничной площадке. Они размахивали пушками, корчили рожи и матерились, но ни первое, ни второе, ни даже третье их не спасло: они остались в квартире Кайры в виде тёмно-красного налета на обоях. Я накинул куртку, подхватил рюкзак, сорвал с дробовика простыню, в которую он был замотан, и выскочил в подъезд

Для начала пришлось раздвинуть руками двери шахты и взглянуть вниз, в темноту, откуда со скрипом и стонами поднимался набитый людьми лифт. Он уже почти прибыл на место назначения — двигался где-то между четвёртым и пятым этажами.

Я прыгнул в шахту и, зацепившись за тяговые тросы одной рукой, второй оборвал их, как нитки. Лифт рухнул вниз, но аварийные тормоза сработали с похвальной поспешностью. Металлическая коробка провалилась вниз всего лишь на метр, вызвав у ехавших внутри людей приступ паники. Надо сказать, весьма своевременный, потому что я не собирался давать охотникам за моей головой ни единой секунды форы.

Спрыгнув на крышу лифта, я сорвал вентиляционный люк, просунул в дыру ствол дробовика и выпустил в доли секунды один за другим все семь патронов, устроив внутри что-то похожее на лавку мясника. Дробовик сломался пополам в моих руках. Древний Remington 770 не выдержал нагрузки. «Упс», переусердствовал с перезарядкой, забыл, что двигаюсь в несколько раз быстрее обычного человека. Впрочем, больше патронов у меня всё равно не было, так что старичок свою задачу выполнил на сто процентов. Я сбросил останки дробовика внутрь и, сорвав аварийные тормоза, с матом и искрами полетел вниз.

Можно было бы выскочить обратно на лестницу и перебить тех, кто поднимался пешком, но силы были на исходе. Надолго меня не хватит, поэтому я предпочёл выбрать самый быстрый путь вниз, даже несмотря на то, что он обещал стать весьма болезненным.

Шахта лифта была узкой. Это многократно усиливало звуки, поэтому гул и скрип падающего лифта полностью меня оглушили. От направляющих летели искры и микроскопические осколки металла, но причинить мне какой-либо вред они не могли.

Не в пример падению с четвертого этажа.

Я рухнул вниз вместе с лифтом и полностью потерялся в его обломках. Не было времени для того, чтобы обращать внимание на боль, но где-то на задворках мозга билось осознание того, что очень скоро этот отчаянный полет аукнется мне долгими часами страданий. Стряхнув с себя обломки, я поднялся, подпрыгнул и на лету вышиб одну из створок дверей, ведущих на первый этаж. Отдача от собственного удара бросила меня обратно: пришлось во второй раз почувствовать, каково это — падать на мешанину из дерева и металла. Позвоночник, и без того выдержавший за сегодняшний день немало испытаний, едва не сломался.

Спешить, спешить, спешить. С каждой секундой выполнения боевой программы силы утекают из моего многострадального тела. Впрочем, убегать осталось совсем недолго.

Из подъезда я не выскочил, а вышел осторожно, опасаясь нарваться на пулю.

За ночь намело кучу снега, но теперь, под утро, он превратился в вязкую жижу, напоминавшую цветом и консистенцией горячий шоколад. Других сравнений я старался не подбирать.

Возле подъезда стояли штук пять авто на любой вкус и четвёрка мотоциклов. Я выбрал себе чёрный «чоппер» с огромным хромированным черепом на вынесенной далеко вперёд «вилке», завёлся, развернулся и помчался куда глаза глядят — лишь бы подальше отсюда.

Холодный сырой ветер хлестал меня по лицу, будто влажной тряпкой. Мощный мотоцикл тихо урчал новеньким двигателем и бодро катил по пустому ранним утром городу. Хорошо, что мне не попался любитель старинных двигателей внутреннего сгорания и спортивных глушителей, иначе найти меня было бы проще простого — достаточно следовать за звуком. Первым делом нужно было немного попетлять по улицам, запутать следы и сбить с толку погоню. Это я проделал настолько блестяще, что едва не потерялся сам.

Всё-таки сбежал.

Да, я вырвался, но заплаченная за это цена заставляла задуматься о суициде.

У меня не осталось сил, в груди застряли еще пара пуль, всё тело ободрано после поездки верхом на лифте, а спина грозит отказать в любую минуту. Ситуация совсем безрадостная. Нужно было срочно найти какую-нибудь еду и место для того, чтобы зализать раны. Замороженный бургер, который я забрал из дома, нисколько не помог — я еле сумел запихнуть его в себя во время короткой остановки на перекрёстке. Жрать хотелось так, что даже мысль о каннибализме уже не казалась такой отвратительной.

Впрочем, во всём нужно искать и позитивные стороны. Например, у меня есть транспорт и оружие (я умудрился не потерять кольт), и это чертовски грело душу.

Через двадцать минут я понял, что больше не в силах выносить голод. Я остановился, решив ограбить придорожный магазин, так как не питал иллюзий по поводу того, что меня кто-то покормит бесплатно. Да уж, офицер Морт. Если скатываться — то на самое дно. Последние несколько лет моей жизни были не самыми лучшими, но и они казались безоблачно счастливыми в сравнении с тем, что я пережил за последние несколько часов.

Мотоцикл был припаркован на улице, возле ржавого пожарного гидранта, а сам я, вновь замотав лицо шарфом и вытащив пистолет, направился к ярко светившимся дверям круглосуточного магазинчика, приютившегося рядом с автобусной остановкой.

Эйдер Морт, в своё время один из лучших копов отдела внутренних расследований, распахнул двери пинком, взял на прицел жирного охранника и крикнул стоявшей за кассой некрасивой женщине в желтой рубашке-поло:

— Пакет! Достань пакет, сука!

Та коротко взвизгнула, но повиновалась. Сорвала с крючка белый пластиковый пакет, открыла кассу и собралась выгребать оттуда наличные, но я её остановил и указал стволом на полку с энергетическими батончиками:

— Не двигаться! Шоколад!

Продавщица не понимала, чего от неё хотят, пока я не рявкнул:

— Вытащи жопу из-за кассы и сложи в пакет эти долбаные шоколадки!

Я был очень странным грабителем. Деньги меня действительно не интересовали — по крайней мере, те, которые были напечатаны на бумаге и не имели практически никакой цены из-за инфляции. Вот от сотни-другой новых кредитов я бы не отказался, но украсть их вот так — с пистолетом наголо — было просто невозможно.

— Теперь к холодильнику! — когда кассирша очистила почти всю прикассовую зону от шоколадных батончиков, я указал стволом в другую сторону. — Десять банок NRG! Больших! Живо, тварь!

Охранник всё это время сидел и с ужасом таращился на меня. Его синяя рубашка с коротким рукавом мгновенно намокла подмышками, и это было просто омерзительно.

Пакет получился увесистым.

— Никто. За мной. Не идёт. Буду стрелять! — отчеканил я и выскочил на улицу, где уже почти рассвело.

Мельком взглянув на своё отражение в стеклянной двери, я понял, что представлял собой ужасное зрелище. Грязный, ободранный, окровавленный, с огромной вмятиной во лбу и блестящими глазами сумасшедшего, под которыми залегли чёрные тени.

Забросив пакет в кофр и вынув оттуда пару батончиков, я вскочил в седло и помчался прочь, пытаясь одновременно вести мотоцикл и есть. Получалось хреново, но голод немного отпустил. Интересно, на сколько кило я похудел за сегодняшнюю ночь? Какая-нибудь фотомодель-анорексичка все локти бы сгрызла от зависти.