Плен случайный, желанный и добровольный

— А что это? — я с интересом взял в руки конструкцию что сильно походила на трусики. Из металла. Если спереди была изящная в своей строгости пластина, хорошо закрывающая собой лобок, то сзади это были две цепочки, расходящиеся перевернутым треугольником вверх, тем самым, судя по всему, оставляя попку полностью открытой. Также к "трусикам" был прикреплен над ними с помощью шести цепочек в пятнадцати сантиметрах такой металлический пояс, только раза в полтора, а то и два меньше в диаметре от самих "трусиков". Хотя нельзя не отдать им должного — они казались довольно-таки изящным украшением благодаря искусной растительной гравировке.

— Это очень особенный пояс верности, — хмыкнул Алекс раскрывая это удивительное "украшение" и подмигивая. — Не хочешь примерить?

— М-м-м?

— Этот пояс верности изготовили в Венеции в семнадцатом веке для одного мальчика, что был рабом знатного дожа. Что иронично, так это то, что вся Италия знала этого мальчика как одну из самых красивых и эффектных женщин своего времени, верную своему господину и мужу. Не находишь иронии? — и окидывает меня веселым взглядом.

— Ну... Я не знаю...

— Ну как хочешь, — пожимает он плечами и хмыкает. — Хотя фотки в стиле Мерлин Монро могли бы получится занятные и с подвохом.

— Ам... А черт! Уговорил! — решаюсь на очередную авантюру, а после смущенно прошу. — Только тебе придется помочь мне. Потому что я вообще не представляю как его надевать.

— Ну это просто, — щелчок, еще один. и "трусики" раскрываются как и пояс, а Алекс с ними в руках заходит мне за спину. — Обопрись на стол и слегка разведи ножки, а я всё сделаю. Если ты конечно не против?

— А? Л-ладно... — делаю как он просит. Миг и юбка платья с подъюбниками задираются и я ощущаю как с меня аккуратно спускают трусики, что легко скользят по гладкому капрону и падают к моим ногам.

А еще чуть погодя я ощутил как стоящий колом член аккуратно помещается в металлическую трубку, что принудительно загибает его вниз. Еще пара непонятных действий и слышен тихий щелчок запоров пояса верности, что сильно вжимался в мой лобок и слегка давил на таз. А после раскрытый пояс, что крепился к трусикам цепочками, с силой сжал меня в талии, еще сильней уменьшая ту, несмотря на и так туго затянутый корсет.

— Как я и думал, — задумчиво тянет Алекс. — Пояс верности тебе почти впору. Лишь слегка маловат, из-за чего сидит достаточно туго. Или так и должно быть, чтобы раб не мог себя ласкать?

Под звук его голоса я подхожу к стоящему тут же, в углу, зеркалу и с легким смущением задрав юбку, разглядываю собственный лобок, что находится в жестком плену пояса верности. Жесткий он во всех смыслах — я ощущаю легкую боль от согнутого члена. Также пытаюсь надавить на пластину напротив лобка, но этим вызываю у себя очередную волну возбуждения приправленную в этот раз легкой болью.

Чуть качаю тазом из стороны в сторону наслаждаясь новыми для меня ощущениями. Кажется что паховая область стала сплошной эрогенной зоной. Так еще и верх "трусиков" пояса верности надет поверх корсета и кажется будто это теперь единый монолит. А металлический "ремень" на талии при малейшем движении таза слегка покачивается из-за напряжения проходящего через цепочки.

— Красиво... — вырывается у меня под вспышку фотоаппарата. Я нахожу в себе силы слегка смутиться и слегка отвести взгляд в сторону. Окончательно оторваться не дает румянец у собственного отражения. Девушка в зеркале слишком сексуальна и желанна.

— Должен признать, что тебе идет. Прямо-таки вижу перед собой милого раба вынужденного носить женскую одежду, а под ней различные "украшения", что надел на него хозяин.

— Ироничная ситуация, как ты уже заметил, — улыбаюсь в ответ. — В чем-то схожая. Даже любопытно было бы знать, что он ощущал ходя в таком целый день. И что еще можно надеть такого по приказу своего хозяина? — задумчиво тяну слегка сдавливая талию руками. Все-таки пояс на ней был излишне жесткий, хоть и идеально дополнял ощущения от плена.

— Ну, в те времена платья были "слегка" другие. А потому под длинными юбками спрятать можно было очень многое.

— Например?

— Ну например вот, — мне демонстрируют пару серебристых, в тон поясу верности, высоких браслетов кандалов с коротенькой, сантиметров в двадцать пять длиной, цепочкой.

— Это... что?

— Кандалы, — следует логичный ответ. — Ножные кандалы. Причем с небольшой хитростью — видишь с одной стороны они имеют треугольные выступы, что кажутся, будто сделаны как украшение? Так вот на самом деле это сделано для того, чтобы раб не мог ходить без каблуков. В то время вся знать и так конечно ходила на каблуках. Что мужчины, что женщины. Но тут принуждение к ношению более высокого каблука, вроде твоих туфелек, либо наоборот — заставить раба ходить в таких кандалах вообще без туфель. В последнем случае это настоящая пытка до кровавых ран. Хм... Как на счет того, чтобы усилить эффект присутствия?

— А... давай! — машу рукой и слегка покачиваюсь. Кажется я все-таки слишком много выпил.

После чего послушно подставляю собственные ножки под хищно раскрытые браслеты кандалов вставшему передо мной на колено Алексу.

— Чувствую себя Золушкой. Только вместо туфельки почему-то кандалы, — бормочу, обмахивая себя ладонями. Смущение пополам с возбуждением и так не оставляет меня ни на миг. Тело просто пышет жаром.

Холодный металл кандалов вызывает целую волну мурашек по ногам, которая натыкается на тугой комок возбуждения в паху да там и замирает.

Щелкают замочки и я, под звонкий цокот каблучков о паркет пола и перезвон цепочки, соединяющей теперь лодыжки, переступаю с ноги на ногу ощущая странную и волнительную беспомощность собственных ножек.

— Попробуй пройдись, — советует Алекс и почти сразу вынужден подхватить меня под локоть и талию. Шаг в кандалах оказался излишне короток. Особенно в сочетании с высотой каблуков туфелек. — Аккуратней, Эри, — журит он меня. А я спешу отвернуться от него — придуманное им же имя почему-то дико заводит.

— Кхм... — кое-как подаю голос после пары кругов по комнате под ручку с Алексом. — А еще что-то есть? — задаю вопрос который сам от себя не ожидал.

— Пара "украшений" еще есть, — кивает Алекс, усаживая меня на высокий барный стул, на котором так удобно болтать ножками, даже когда ножки закованы в кандалы, разгоняя кровь в них и не ощущая собственного веса сконцентрированного в носках.

— Давай! Я согласна их примерить. Пока что. Пока еще храбрая. Ик!

— Ну хорошо, — чему-то хмыкает он. — Тогда, пожалуй, начнем с главного украшения "миледи". В записях это называется "треугольник изящной осанки". Так, приподними, пожалуйста волосы. Ага!

Щелк, и шею туго охватывает металлическое кольцо высокого ошейника. А сзади ощущается как по хребту легонько бьет цепь с парой браслетов.

— По большому счету это ошейник скрытого ношения в паре с двумя браслетами, что соединены так, что образуют с собой в вершинах равнобедренный треугольник. Ошейник не видно из-за жабо, а браслеты скрываются в кружевах и прочих рюшках. И кстати они не для запястий, а предплечий. Вот смотри, — он поочередно защелкивает их на моих руках чуть выше локтей, из-за чего мне приходится плотно прижать руки к туловищу и выпрямить и без того ровную из-за тугого корсета, спину. — Также это не дает махать руками и вытягивать их слишком далеко. Да и движения вынуждает делать более плавными, а потому кажущимися более изящными. К этому набору есть еще одна плоская цепочка, что на специальные защелки закреплялась к браслетам спереди через грудь и тем самым не давая вообще двигать руками выше локтей. Но она еще не восстановлена. Хм... Давай-ка заменим ее пока на современный аналог, — откуда-то из ящиков извлекается хромированная даже на вид довольно-таки прочная, но тонкая цепочка. А пара навесных замочков довершают дело.

Минут пять с тихим пыхтением под звон цепей и цокот каблучков, я соскочив со стула, пытаюсь бороться с таким пленом. Безрезультатно.

— Да... — тяну тяжело дыша. — Такое действительно легко может сломить. Особенно если носить круглосуточно.

— Ну такое не особо, — несогласно отвечает Алекс. — Тут скорей указание места рабу и просто ряд фетишей. А вот что действительно может сломить, если заковать раба на несколько дней, так это колодки.

— Колодки? Это что? У меня ассоциации только с автомобильными тормозами.

— Ну... Вот, — он подхватывает со стола странную конструкцию с двумя кольцами на краях и большим в диаметре кольцом по центру. Причем кольца не находятся на одной прямой — маленькие слегка смещены вперед. Ну или назад, смотря как их разглядывать.

— Вот это колодки, — пояснил Алекс. — И как раз они предназначены для ломки пленника.

— Это как? — удивился я.

— Смотри, — он что-то нажав, раскрыл большое кольцо на две части, после чего так же быстро надел и закрыл его уже у меня на шее поверх ошейника, на котором оказалась небольшая выемка или даже паз, как раз под большое кольцо колодок. Я с интересом следил за его действиями не сопротивляясь. Лишь время от времени переступая с ноги на ногу в ожидании завершения моего "наряжания".

Спустя две минуты мои запястья оказались в плотном плену предназначенных для них меньших кольцах на уровне шеи, но слегка отведенными назад. К тому же колодки оказались очень узкими, из-за чего руки были прижаты к предплечьям. Очень беспомощная поза делающая меня полностью открытым.

На миг мне представилось как меня бросают на кровать на спину в моем нынешнем состоянии. Как наваливаются сверху, вдавливая в ее мягкую поверхность... И в этот момент я очень порадовался столь жесткому поясу верности на мне — потому что стояк было бы видно даже под пятью слоями подъюбников.

Алекс как-то неожиданно оказался излишне близко к моему лицу и заглядывал в мои глаза. От этого я слегка дернулся в сторону... И звеня короткой цепью, делаю слишком длинный шаг, после чего чувствую что падаю. Все-таки туфли на пятнадцатисантиметровых каблуках были для меня непривычной обувью.

И вдруг падение резко прекратилось. А я обнаружил себя на руках у Алекса как какая-то принцесса. Или пленница? Все-таки быть закованным в кандалы... или закованной? Все-таки во мне от мальчика сейчас только запертый в пояс верности членик. Да и тот не особо большой.

— Ну и что ты глупышка делаешь? — поинтересовался он у меня не спеша ставить на ноги. — Аккуратней надо быть.

— Э... С-спасибо...

— Как ощущения?

— Ну... я... Я беспомощна? Абсолютно беспомощна...

Ничего не говоря он поставил меня на ноги и отступил в сторону. От его руки к моей шеи тянулась тонкая цепочка поводка. И когда он только успел пристегнуть его?

— А ты пройдись немного, — посоветовал он.

Я пожав... точнее попытавшись пожать плечами, выполнил его просьбу.

Сначала ничего не происходило, и я просто прислушивался к своим ощущениям. Ходить на каблуках, да еще и с кандалами на лодыжках без поддержки, да еще и когда тебя слегка подергивают за ошейник вынуждая идти чуть быстрей приемлемой скорости в таком состоянии, оказалось довольно-таки тяжело — при любой моей попытке сделать чуть больший шажок, чем позволяла длина цепи — мою ножку резко дергало назад и вниз.

Вдруг я ощутил, что мне тяжело дышать. Даже появилось ощущения что задыхаюсь. Не понимая, что происходит, закрутил головой. Точнее попытался, так как ошейник с колодками давали мало возможностей для вращения головой. Но тут я понял, что имел в виду Алекс. Сами колодки меня и душили. Точней, они под своим весом, а вместе с ним и весом моих собственных рук, давили мне на плечи, причиняя сильный дискомфорт.

Только тут я краем глаза заметил, что Александр продолжает меня фотографировать. Я резко повернулся в его сторону. Зря я это сделал — нога все-таки подвернулась, и я, по-девичьи вскрикнув, начал падать. Вновь.

И вновь же Алекс успел меня поймать, подхватив за талию. Только вместо того чтобы помочь встать на ноги, он осторожно опустил меня вниз, пока я не встал на колени.

— Как ты себя чувствуешь, малышка? — участливо поинтересовался он, склоняясь надо мной.

— Тяжело... Дышать...

Он понимающе улыбнулся.

— А представь, каково это было тому мальчику рабу, которого, чтобы сломить сопротивление, заковывали в эти колодки на несколько суток? — мужчина зашел мне за спину и слегка надавил на планку колодок. От этого я окончательно сел на пятках, чувствуя, как и без того непривычно выгнутые стопы болезненно вжимает в пол под моим собственным весом, а каблучки прижимаются к ягодицам. — Представь, каково ему было стоять вот так, как сейчас ты, на коленях несколько дней подряд, прикованным за кольца на колодках, поясе на талии и кандалах на лодыжках к стене... Обнаженным и полностью неподвижным. Абсолютно беспомощным. Или запертым в поясе верности и затянутым в тугой корсет, что даже не чета твоему.

И тут на мои глаза упала шелковая повязка, узел которой Алекс туго затянул у меня на затылке. Я задрожал все телом, а он между тем продолжал:

— Он боится закричать, или даже громко заплакать, ведь за это его могут выпороть так, что даже несколько суток не сможет сидеть. Или подвесят за вывернутые и связанные за спиной локти, — говоря это его руки, сначала скользнули по моим бокам, где слегка задержавшись, сдавили талию.

— А потом, его, истощенного, дрожащего как осиновый лист от страха и боли, полностью беспомощного, с завязанными глазами и огромным кляпом во рту, — он прижался к моей спине и слегка навалился. Его левая рука накрыла мои губы, а правая задержавшись между моих грудей, медленно заскользила вниз. — Проведя через несколько этажей, босым по холодному полу, с кандалами на лодыжках, в которых можно ходить только на носочках, отведут в спальню хозяина. Толкнут на пол к его ногам. И пока он не пришел в себя, схватят за волосы и подтащив за них ближе, поставят на колени... А потом все произойдет очень неожиданно и ожидаемо одновременно — резко вынут кляп и вместо него вставят большое кольцо на ремешке, что туго затянут сзади, и от которого кажется что челюсть вот-вот вывихивает. Миг, и в его рот, а после и горло войдет горячая плоть его хозяина, раз за разом насилуя его ротик, — и он тремя пальцами слегка надавил на мой лобок прямо нам моим гудящим в плену пояса верности члеником.

Мгновение ничего не происходило, а потом меня выгнуло дугой в жестких объятиях Алекса. Мой крик, полный желания, был заглушен его рукой, что с силой зажала мой рот. Его правая рука, обхватив меня за талию, превратилась в настоящий камень...

А я все кричал от набрасывающихся на меня жестких, безумных оргазмов, пока, наконец, не обмяк в руках своего пленителя. Мое сознание медленно погрузилось во тьму.

* * *

Проснулся я довольно поздно. Понежившись немного в постели, я наконец сообразил, что что-то не так. Открыв глаза, уставился на незнакомый потолок. Попытался сообразить, куда же это меня занесло. Вместе с этим рефлекторно попытался почесать бок. И с удивлением обнаружил, что на нем есть что-то непривычное. Приподняв голову, я увидел два телесных полушария в окружении белоснежного кружева.