Учитывая, что я была самой младшей и плюс девочкой, не говоря уже о том, что из главной ветви, то все четыре женщины сдували с меня пылинки, а пятеро мужчин умилялись. Один Рио вел себя более или менее адекватно, хотя его комплекс защитника тоже стоит отдельного упоминания. Реально, он был хуже, чем Неджи в отношении безопасности Хинаты после Нарутотерапии. Зато я оценила зацикленность моих новых родственников на мне. Удивительно, как они позволили подвергнуть это тело такому риску, запечатывая в него Библиотеку? Ведь риск, что Аи умрет, был равен девяноста процентам. Впрочем, так и произошло, и появилась я.
Весь месяц, который я восстанавливалась, ко мне постоянно приходили остальные соклановцы, особенно старались женщины. Благодаря этому я лично, а не только в воспоминаниях, увидела их всех. Думаю, стоит описать их более подробно.
Семью, в которой я живу, составляли родственники по маминой линии: Узумаки Мегуми — сестра моей матери, ирьенин и сенсор, как и все в ее семье; Узумаки Кейтаро — муж моей тети, оружейник и мастер печатей ранга 'B' Узушио; Узумаки Таро — мой дед, отец моей матери и тети (а не Узумаки Кейтаро, как я думала), сенсор, мастер тайдзюцу и боевого фуина ранга 'A'; Узумаки Рио — двоюродный брат, старше на два года. Пока он весьма слабый сенсор, и сказать, каким он станет, мне сложно — все-таки опыта в этом деле нет.
Две других семьи — это пары примерно одного возраста с тетей и дядей, то есть в пределах лет тридцати-сорока, и одна старушка. Старушку звали Узумаки Сузуме, она являлась еще при Узукаге одной из старейшин, как я поняла по обрывкам разговоров, а после и сама она это подтвердила. Я узнала, что ей почти стольник, а вернее, девяносто пять лет. Кстати, сама бабуся выглядела максимум на сорок, являлась ирьенином и мастером фуина класса 'S'.
Теперь о ранее упомянутых мною семьях соседей. Первая семья это Узумаки Даичи и Узумаки Каору, оба являлись мастерами Суйтона и Футона, а также слабенько владели фуином. Как они сами признались, максимум класс 'C'. Вторая пара — Узумаки Кен и Узумаки Хана, первый — мастер кендзюцу и тайдзюцу, вторая — неплохой ирьенин и сенсор, оба плохо владеют фуином, тоже примерно на уровне класса 'C'.
Честно говоря, мне было очень интересно, где собственная семья малышки Аи, и, покопавшись в памяти, я смогла вспомнить лишь то, что все время о ней заботилась семья тети Мегуми, причем на все вопросы о матери она не отвечала и мастерски переводила тему, один только дед хмурился и быстро уходил. На вопрос, заданный, правда, не Мегуми, а деду, как наиболее адекватному источнику информации, после долгих уговоров и нелепых угроз я получила краткий ответ, после которого тот быстро ушел и не появлялся почти две недели дома. Отец — Узумаки Куроко, умер, даже не зная, что мама — Узумаки Наоко — беременна. А мать скончалась вскоре после родов. Кратко, мрачно, но зато честно, ведь я уверена: если бы спросила кого-то другого, мне бы не ответили, переведя разговор точно так же, как и тетя Мегуми. Что подтвердил подслушанный мной разговор взрослых, где все женщины костерили старика за то, что он мне все рассказал, а мужчины старались не отсвечивать, хотя и были на стороне деда.
Однако, больше всего меня напрягало не это, а то, что я увидела в глазах деда. Я вскрыла еще не затянувшуюся рану. Я не знаток психологии, но почему-то мне кажется, что в смерти матери Аи он винит себя.
Где-то после полугода моего пребывания в тушке Аи меня было решено начать учить. Правда, свою учебу я начала раньше, еще во время вынужденного месячного восстановления, попросив тетушку Мегуми научить меня разбираться в травах. В этом не было ничего сложного, и она быстро сдалась под действием умоляющих глазок и неподдельного восхищения ее талантам врача, а так же весомым доводом, что лежать просто так мне скучно и я хочу заняться чем-то полезным. Она стала с огромной радостью делиться со мной знаниями, пообещав сделать меня первоклассным ирьенином. Правда, в необозримом будущем, а пока приходилось довольствоваться получением знаний о травах, и учиться делать простейшие сборы. Самое удивительное, что мне это понравилось, а монотонный перебор трав или толчение ингредиентов в ступке меня успокаивал, я погружалась в некоторое подобие транса.
Помимо Мегуми меня начали обучать и остальные женщины. Кто показывал рукоделие — оказалось, с его помощью можно так вшить и спрятать некоторые полезные печати, что я просто диву давалась! — кто к готовке приучал, ведь изготовление ядов и противоядий она и есть! Правда, и про обычную никто не забывал. А кто и поучительные сказки рассказывал.
Круто у них пропаганда шиноби поставлена, а в особенности, как они меня к мнению 'Узумаки круче всех' подталкивали — я прямо заслушивалась!
Меня даже каллиграфии обучать начали! Ведь она нужна для написания некоторых печатей, правда, самых сложных и архаичных, а так же на первых порах, пока не научусь выжигать печати чакрой. Благо, как оказалось, большинство иероглифов я знала, а сейчас просто училась их красиво и правильно писать. Так же я начала рисовать и, на мое удивление, выходило неплохо, хотя раньше обе части моей сущности подобным не увлекались: одна была слишком маленькой, а у второй вместо рисунков были чертежи (издержки технического образования, что поделать).
Единственное — это моя мечта научиться играть на гитаре оставалась нереализованной, но на эти мелочи все равно времени не было. Правда, когда о моём желании узнал дед, то смог не только непонятно где гитару достать, но и найти на целый месяц толкового учителя. Гением музыки я не стала, но играть научилась сносно. Продолжалось это примерно с полгода, когда, наконец, мое обучение было решено систематизировать, чтобы вырастить из меня достойную главу клана. Мое мнение по этому поводу волновало их мало, ведь, как они считали, я должна быть счастлива! Это же такая честь!
Сообщать им, что становиться главой я не собираюсь, я не стала. Зачем? В конце концов, вон, Риккудо говорил, что в Конохе еще одна женщина из главной ветви есть, и, скорее всего, это Кушина, вот пусть ее Наруто и отдувается. Я с радостью ему спихну эту почетную обязанность. А мне пока нужно набираться сил и попытаться сориентироваться во времени и пространстве. Ну, допустим, в пространстве я сориентировалась. Мы жили почти на границе Куса-но-Куни и Таки-но-Куни, и это все. Узнать, какой сейчас год, мне не особо удалось. Вернее, мне ничего не сказали фразы 'Семидесятый год от основания Пяти Гакурезато', а про цветастое название года в летописях вообще молчу.
Планы тренировок были весьма просты: рано утром меня поднимали и отправляли укреплять тело, бегая и прыгая примерно час, после — лечение и завтрак (полчаса, кто не успел, тот виноват сам), потом обучение базовым стойкам кланового тайдзюцу — три часа, медитация — час. После следовал обед: давался час на него и небольшой отдых. Потом обучение каллиграфии, а в последующем и фуин-печатям, и попутный рассказ о странах и народах, который длился три часа, опять пробежки и различные упражнения — два часа, лечение, если нужно, ужин за полчаса, занятие по курсу ирьенина, которое занимало три часа, и сон (как повезет). Нет, подобный распорядок установился не сразу, но к концу первого года тренировок он был таким. Чуть позже, примерно через полтора года после начала тренировок, когда я немного окрепла и научилась пользоваться ирьедзюцу, в том числе и для стимуляции организма, было уменьшено время сна на два часа для развития сенсорных способностей, которые мне достались как от матери, так и от отца.
За полтора года я достигла довольно многого для ребенка. Я могла чувствовать и разгонять чакру, хоть и не сильно, всего в два раза, но и это прогресс. Научилась упрочнять чакрой кожу и смягчать тем самым удары, на которые не скупился братец во время тренировочных спаррингов, правда, пока еще слабо. Тайдзюцу хоть и было пока слабым, но для моего возраста неплохо, все базовые стойки я знала, но применять их пока могла плохо, слишком мало опыта, да и физических сил маловато. Метать кунаи я могла так, что в цель попадало шесть из десяти, но сюрикены и сенбоны были моими врагами, особенно сенбоны.
Кендзюцу я вообще пока не бралась изучать, мне пообещали, что обучение начнется не раньше, чем мне стукнет десять лет. И, зная мой характер, за мной внимательно следили, чтобы я не стала изучать его сама и в последующем не подбила на обучение Рио. С ирьедзюцу шло легче, у меня оказался талант, да еще стихия воды, которая идеально подходила для медика, а так же стихия ветра, появлением которой я сильно удивила всех, ведь обычно вторая стихия проявляется гораздо позже. Я изучила Шосен и могла залечивать мелкие ранки и царапины сама, а также с помощью лечебной чакры снимать усталость с мышц. Но самое мое большое достижение — это то, что по прошествии полугода занятий, во время медитации я смогла войти в подсознание осознанно! А примерно через неделю вообще это стало делом техники, хотя и требовало сильной концентрации: я не могла одновременно и быть в подсознании, и воспринимать реальный мир.
Первым делом как я попала во внутренний мир, я решила изучить технику теневого клонирования. На мое удивление я нашла не только ее, но и вообще весь секретный свиток Хокаге. Да, не зря женами Шодай и Йондайме были Узумаки! Там даже описание Хирайшина затесалось, но мудреное, хотя, думаю, будет время — разберусь! Особенно меня порадовала последняя приписка на свитке 'от Кушины милому Куроко-ни-чану', ведь значит, я правильно поняла Риккудо про еще 'одну женщину из главной ветви клана', которая живёт в Конохе. Будет возможность, надо будет спросить их о Кушине, вдруг это мне поможет, ведь я не знаю, сколько времени осталось до событий описанных Кишимото.
Продолжение следует...
========== Глава 3. Прибавление ==========
За тренировками и изучением нового я чуть было не пропустила довольно важное событие: примерно через год после моего попадания у нас появилось пополнение. В семье Даичи и Каору родилась девочка по имени Карин. Кстати, когда я ее увидела, то тут же подумала про Карин из команды Така, и с каждым годом убеждалась, что, скорее всего, это именно она. Ну, сами посудите: красноволосая, с малиновыми глазами и, к тому же, сенсор! Кем она еще может быть? Кровь, конечно, я проверять не стала, кусать мелкую для того чтобы проверить свои догадки я посчитала негуманным, но, как говорится, все факты указывали на то, что это именно та Карин. Даже близость Кусагакуре в эту теорию вписывается.
Кен и Хана завели детей на три года позже, родилось двое: мальчики-близнецы Хироши и Кента. Мда... честно говоря, это было сложное испытание для меня! Я и клонов-то в основном делала потому, что мне скидывали малышей. Почему-то моя чакра и мое присутствие действовали на них успокаивающе. Странная реакция, но после мне в одно из посещений Библиотеки попался документ, где говорилось о подобной способности некоторых женщин Клана, и приводились простейшие упражнения для ее развития. Правда, проявлялась она обычно после родов, каких-нибудь стрессов или не раньше, чем в двадцать пять-тридцать лет. Но учитывая, что в общей сложности к моменту появления Карин мне было почти двадцать восемь лет, то ничего удивительного. Способность проста как три рубля — это невольная проекция положительных эмоций на окружающих и расположение к себе собеседника, а так же ощущение чужих эмоций находящихся поблизости людей (особенно негативных). Подобное могла делать Узумаки Мито, первая джинчурики Кьюби и по совместительству моя прабабка, правда, двоюродная. А так же, если я правильно помню канон, и Наруто тоже, была и обратная сторона, которая проявлялась в основном у мужчин. Ярким примером могла служить Узумаки Кушина — это умение подавлять своей волей и внушить страх, что-то на подобии узконаправленного КИ, но сильнее, именно поэтому за кланом Узумаки и прикрепилась прозвище Аловолосых Дьяволов, а за самой Кушиной прозвище 'Акай Шишио, но Хабанеро' или просто Кровавая Хабанеро. Если есть одна способность, развить вторую сложно, но возможно, поэтому я добавила еще и эти упражнения в распорядок дня, за три последующих года добившись неплохих результатов. До Кушины мне, конечно, еще далеко, но я уже могла заставить понервничать даже деда, а про неподготовленных к встрече со мной людей и говорить не приходилось.
Когда мне исполнилось шесть, вернее, моему телу, меня стали не только обучать, но и вводить в курс финансового состояния клана. Хотя, какого клана? Два старика, четыре джоунина и пятерка, как бы обидно не звучало, малолеток. Тем более, я и Рио не тянули на что-то серьезное, что говорить о младших? Но, даже учитывая это, оказалось, что отец и мать оставили мне накопления на счету. Правда, снять я их могла либо по достижению шестнадцати, либо став чунином, что не очень меня радовало. К тому же, общий счет нашей маленькой общины был внушителен, с великими деревнями не сравнится, но с бюджетами малых деревень посоперничать мог. Опять же, по снятию с него денег были те же ограничения.
Введение в курс дел включало в себя знакомство с теми, кто покупал сделанные нами печати. Правда, продавали их мало и только взрывные — боялись выдать себя. Ближе к восьми годам сбыт печатей был полностью скинут на меня и Рио: я их мастерила, а Рио сопровождал меня при вылазках. Впрочем, печати были не единственным доходом нашей общины: старшие часто отлучались тряхнуть стариной, чтобы не растерять навыков, беря заказы на отлов бандитов и нукенинов, но опять же, старались слишком не светиться, боясь нападения. Ведь Узумаки, а особенно их умения и знания — лакомый кусок, да и женщины нашего клана всегда ценились. Нас с Рио отказывались брать на подобные вылазки, говоря, что мы еще малы, хотя я, например, и не стремилась на них в отличие от брата. Но не всегда все проходит так, как мы хотим.
Когда Карин исполнилось три года, нас отпустили показать ей ярмарку, начавшуюся в Кусагакуре. Мне стоило уже тогда что-то заподозрить, но я списала это на волнение от того, что нас с Рио и Карин отпустили одних без сопровождения довольно далеко от защищенного барьерами дома. Все оказалось куда проще: нам с братом решили устроить проверку! Я узнала об этом потом, а тогда... знаете, когда по дороге домой я почувствовала преследование, а после и увидела тех, кто преследовал, я испугалась. Очень и очень испугалась, хотя не только за себя. Скорее, совсем не за себя, а за уснувшую у меня на спине Карин. За Рио я почти не волновалась, ведь прекрасно знала его уровень, а среди преследователей я не чувствовала сильных шиноби, хотя после деда все кажутся слабыми.
Знаете, я плохо помню бой, все запомнилось обрывками, отдельными кадрами. Помню, как осторожно сняла Карин и, создав клона, оставила ее под его присмотром под деревом, а после все слилось в размытое пятно. Нападавших было немного, всего пятеро, нукенины и вряд ли джоунины, скорее даже средненькие чунины, но и нас всего было двое, хоть и, как оказалось, лучше подготовленных. В чувство меня привела информация от развеявшегося теневого клона и мысль, что моя имото в опасности. Откинув от себя нападавшего, я обернулась в сторону, где оставила малышку и увидела, как к ней летит меч одного из нукенинов. Понимание, что не успеваю, и... Я не знаю как так получилось, но я призвала Цепи Чакры, которые не только успели, протыкая, отбросить от Карин нападавшего, но и нанизали на себя остальных, однако, при этом, не задев ни Карин, ни Рио, а после я потеряла сознание. Последнее, что запомнилось перед тем, как я полностью провалилась во тьму, это крепкие руки и голос деда:
