| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Утром позволил себе потянуться и понежиться немного в постели. Также чуть больше, чем обычно уделил времени на утренние процедуры. Ополоснулся после зарядки в летнем душе рядом с баней. Его схему, бочка с водой над закрытой душевой кабиной, в дно емкости ввернута металлическая труба с краном и душевой сеткой, опробовали ещё семь лет назад, налаживая быт для цесаревича в диких и жарких летом условиях Дальнего Востока. Теперь многие жители Владивостока, Хабаровска, Благовещенска, да и в станицах пользовались таким гигиеническим оборудованием в летнее время.
Вода в бочке за теплую ночь и утро нагрелась, но все равно было хорошо. Потом наслаждался, как отточенное лезвие бритвы снимает с моих щёк и шеи щетину. Брил Севастьяныч, как профессиональный брадобрей, заодно успев доложить, что масло и мёд он для госпожи Бутягиной доставил. Молва о том, как она спасла от взрыва больницу, в которой кроме нижних чинов лежали два офицера, включая подполковника, уже гуляет по городу, обрастая фантастическими подробностями.
"Надо будет Константину Николаевичу данное событие как-то так преподать, чтобы он Марфу властью военного губернатора какой-нибудь медалью наградил. Если бы та бомба взорвалась в палате, реально могло много человек погибнуть. Пускай Кольшмидт и Басов находились в другом помещении, но кто его знает, как бы рвануло, и какие последствия были бы, — от этих мыслей у меня мурашки пошли по всему телу, особенно, когда представил изорванные взрывом тела двух Марий. — Не приведи, господи, такого. Что-то дурные мысли в голову полезли".
Одевшись в чистый и отглаженный мундир со всеми регалиями, отправился в резиденцию, где в очередной раз убедился, что жизнь — череда белых и черных полос. Моё, как я уже считал, место в полку Печёнкина час назад занял Генерального штаба подполковник Ладыженский, прибывший рано утром в Благовещенск. Сопливых вовремя целуют, однако. Эта новость абсолютно не прибавило мне настроения, как и последующие похороны погибших казаков и сотника Резунова.
В резиденцию после печальных событий и поминального обеда вернулся вместе с остальными офицерами генштабистами около пяти вечера. Из-за сильнейшей жары, военный совет Грибский устроил на балконе своего дома. На нем присутствовали три генерала: Грибский, Суботич и Александров, нас пятеро генштабистов-разработчиков боевого приказа и плана, к которым добавился подполковник Ладыженский, начальник всей артиллерии полковник Севастьянов, отрядный инженер-полковник Шефер, полковник Печёнкин, председатель Войскового правления полковник Волковинский и исполняющий обязанности коменданта отряда войсковой старшина Сотников.
Капитан Самойлов зачитал боевой приказ, на карте объяснил порядок действий частей и подразделений. Уточнение деталей заняло ещё около часа, после чего участники совещания разошлись по своим местам, готовиться к переправе и бою, а кто-то прикрывать эти действия.
В городе уже знали, что готовится нападение на Сахалян и Айгунь, но точных сроков и порядка боевых действий не было известно никому, кроме участников военного совета. Тем не менее, большая группа жителей города решила направиться в станицу Верхняя-Благовещенская, правильно предположив, что из-за имеющихся там двух островов на середине реки — это самое удобное место для переправы. Задействовав силы полиции и солдат запасного полка, пришлось данную экскурсию прекратить, а потом и перекрыть все дороги из города, что вызвало недовольство горожан.
Почти три недели под обстрелом и бомбами довели нервы обывателей до последней степени психологической напряжённости. Достаточно было какого-то пустяка, чтобы то здесь, то там в городе вспыхивали ссоры, драки. А здесь "родные защитники" не пускают посмотреть, как "ворога громить будут". Утихомирить горожан удалось только, благодаря тому уважению, которым пользовался у населения полицмейстер Батаревич. Леонид Феофилактович нашёл нужные слова, чтобы успокоить горожан, заставить их разойтись и не мешать передвижениям войск.
Тем не менее, в эту ночь мало кто спал в городе. Хотя ещё восемнадцатого числа ополчение и дружины были распущены, а выданное им оружие вернулось на войсковые склады, поздно вечером на берегу в окопах и ложементах собралось множество народу. Кто-то пришёл со своим личным оружием, но большинство для того, чтобы наглядно убедиться в том, что сегодня ночью Сахалян падёт, и осада с города будет окончательно снята.
Кто распустил такой слух, выяснить, впоследствии, так не удалось. Но из-за него вместо того, чтобы выспаться, раз уж в боевую и резервную части войск попасть не удалось, мне пришлось всю ночь провести на берегу, составив компанию полковнику Волковинскому и полицмейстеру Батаревичу. Тем также пришлось выгнать своих подчиненных в окопы для поддержания порядка на берегу.
Едва забрезжил рассвет, на китайском берегу на возвышенности Маньчжурской пади в нескольких верстах от Верхнего Сахаляна раздалась частая ружейная стрельба, заставившая проснуться всех, находящихся в окопах и ложементах и присоединиться к тем, кто не спал и наблюдал за вражеским берегом. Многие горожане начали вылезать из окопов, чтобы постараться рассмотреть, что же там такое происходит.
Буквально, в это же время раздался пароходный гудок, и народ перевёл своё внимание вниз по реке. Из устья Зеи в Амур входил "Сунгари", за ним следовали "Селенга", "Михаил" и "Гражданин". Едва пароходы вошли в Амур, как с того берега был открыт бешеный оружейный огонь, к которому скоро присоединилась и вражеская артиллерия. Народ, повылазивший из окопов, быстро попрыгал назад. Вскоре ответила наша артиллерия, а запасники и жители с остервенением стреляли по противоположному берегу из всего, что имели в своих руках, как оружие.
Казалось, что оба берега вспухли облаками сгоревшего пороха, а между ними по водной глади в фонтанах разрывов шли четыре парохода, при этом блиндированные "Селенга" и Сунгари" прикрывали своими корпусами два других парохода. При этом все четыре судна вели огонь из тех небольших орудий, который удалось на них установить. Картина была фееричной и страшной.
По энергии и силе огня из китайских ложементов и окопов напротив Благовещенска, можно было судить, что, не смотря на раннее утро, силы там сконцентрированы значительные.
— Господа, могу сказать, что задумка Константина Николаевича удалась. Судя по тому, как ведут себя китайцы, они даже не предполагают, что наши основные силы уже заходят к ним в тыл и во фланг, — произнёс полковник Волковинский, опуская на грудь бинокль. — Лишь бы Деан Иванович теперь не подвёл. А речники молодцы! Под каким огнём идут и не сворачивают! Герои!
"Да уж, не хотелось бы мне быть на их месте, — подумал я, глядя, через какой ливень ружейного свинца продвигаются пароходы. — Хорошо, хоть из бомб и гранат им, вроде бы, ничего до сих пор не прилетело".
Между тем пароходы пусть медленно, но верно прошли мимо городской набережной, и двинулись дальше вверх по реке. Огонь с обеих сторон постепенно затухал.
Я достал часы, открыв крышку, посмотрел на стрелки: "Однако! Больше двух часов пролетело, пока пароходы вышли из устья и скрылись за изгибом реки. Десяти вёрст не будет, а как, оказывается, они долго шли. Хотя, показалось, что и получаса не прошло. В бою всегда так, либо время тянется невыразимо долго, либо пролетает так быстро, что не понимаешь, что же ты делал все эти минуты или часы".
— Господа, что происходит?! — отвлёк меня от мыслей Батаревич.
Я посмотрел в ту сторону, куда был направлен взгляд полицмейстера, и увидел, как у складских магазинов на Артиллерийской улице выстраиваются в одну линию восемь четырёхфунтовок, и с той же стороны к окопам в рассыпном строю устремилось не меньше роты стрелков. А между домами Поповской улицы показалась ещё одна ротная колонна бойцов, выдвигающаяся к набережной. Несколько минут и все восемь орудий одновременно рявкнули, а через несколько мгновений над китайским берегом в воздухе хлопнули разрывы шрапнели. Небольшая пауза и снова дружный залп орудий, и новые разрывы шрапнели.
— Что происходит?! — ещё раз спросил глава городской полиции.
— Думаю, Его превосходительство, генерал-майор Александров, решил имитировать подготовку к переправе на противоположный берег от Благовещенска, чтобы отвлечь внимание от действий боевой части нашего отряда, — ответил полковник Волковинский. — Или случилось, что-то такое, о чём мы не знаем.
Подтверждая слова полковника, сверху реки раздался гудок парохода, и вскоре из-за изгиба реки появилась "Селенга", шедшая теперь вниз по фарватеру сквозь свинцовый дождь и фонтаны воды от разрывов бомб и гранат. Канонада и ружейный обстрел с обеих сторон вновь усилился. Вскоре наши артиллеристы из-за плотного обстрела китайцев, были вынуждены отвезти свои орудия на тюремную гору, откуда был лучше вид на вражеский берег, а также было сложено для просушки большое количество брёвен, из которых быстро возвели укрытия для пушечных расчётов. Буквально, через полчаса наши пушки вновь открыли огонь, чередуя шрапнель и гранаты. Стрелки, заполнившие окопы, также вели интенсивный огонь по противоположному берегу.
Пароход между тем прошел мимо набережной и скрылся в устье Зеи. Стрельба вновь стихла. Лишь периодически раздавались залпы батарей с тюремной горы. Остальные орудия и с той, и с нашей стороны молчали. Ружейная стрельба также смолкла.
— Господин полковник, разрешите, я схожу до резиденции губернатора и узнаю последние новости? — обратился я к Волковинскому, рассматривавшего китайский берег через бинокль.
— Ох, Тимофей Васильевич, сходите, друг мой. Непременно сходите. А то скоро полдень, а мы даже не знаем, что там с переправой?! Как дела у Деана Ивановича обстоят?! — быстро проговорил Батаревич.
— Вы правы, Леонид Феофилактович, по разработанному плану подразделения боевой части под командованием генерала Суботича уже должны были занимать Сахалян, а как мы видим, никакого движения нет. Это начинает меня беспокоить, — полковник развернулся ко мне. — Поэтому сходите, Тимофей Васильевич. А то неизвестность, как говорил Дюма-отец устами своего героя графа Монте-Кристо "хуже всех казней в мире". И не задерживайтесь с новостями.
Признаться мне повезло, так как первым кого я встретил в доме губернатора, оказался капитан Самойлов, который заведя меня в свой кабинет в присутствии капитана Богданова, сообщил мне текущую обстановку и то, что уже произошло.
Как и предполагалось, план был хорош на бумаге, хотя и про болота, да овраги мы также не забыли, и прогноз погоды местной метеостанции был благоприятным, но, именно, что прогноз. Неожиданно сильный южный ветер погнал после полуночи по Амуру большую волну. В результате, сто охотников-добровольцев из стрелков Второго Восточно-Сибирского линейного батальона под командованием капитана Запольского переправились вовремя и "оседлали" высотку в начале Маньчжурской пади. А вот, три сотни казаков под командованием полковника Печёнкина смогли начать переправу на два часа позже, только после того, как ветер стих и опала волна. Соответственно, на эти два часа сдвинулся весь график переправы. Из-за этого запланированное демонстративное прохождение пароходов мимо Благовещенска, закончилось тем, что кроме парохода "Аргунь" и самоходной баржи "Калифорния" в переброске войск пришлось срочно задействовать подошедшие пароходы "Сунгари", "Михаил" и "Гражданин". Так что переправа по срокам полностью провалилась.
Кроме погодных условий, как всегда негативно сработал и человеческий фактор. Один из самодельных паромов слепили тяп-ляп, и он развалился посередине реки. Как результат, утонули поручик Равич-Пиглевский и двое стрелков. Плюс к этому суматоха по спасению, оказавшихся в воде людей, утопленное оружие, боеприпасы и снаряжение.
Тем не менее, по словам Михаила Константиновича, на настоящий момент, пусть и со значительным опозданием план захвата вражеских поселков напротив Благовещенска начал претворяться в жизнь. Все намеченные подразделения переправлены на правый берег, вышли к намеченным позициям и приступили к планомерному наступлению на Верхний и Большой Сахалян.
По данным с наблюдательного поста из дома Шадрина было установлено, что час назад китайцы стали формировать большой отряд пехоты с артиллерией, чтобы ударить навстречу нашим войскам, двигающимся по Маньчжурской пади.
Пришлось срочно задействовать батареи из резерва генерал-майора Александрова для нанесения артиллерийского удара по противнику. Это было то, что мы наблюдали.
— Ваше высокоблагородие, разрешите войти, — прервал рассказ Самойлова младший унтер, вошедший в кабинет и протягивающий капитану сложенный лист бумаги. — Вам срочное сообщение.
Взяв листок в руки, Самойлов развернул его и быстро пробежал глазами написанное.
— Ура, господа, с наблюдательного пункта сообщают, что противник бежит в сопки из Верхнего Сахаляна, а также начал отводить войска из самого Сахаляна и пригорода в сторону Айгуня. Настало время действовать подразделениям резерва генерал-майора Александрова, — Михаил Константинович довольно, как кот объевшийся сметаной, улыбнулся. — Я к Его превосходительству с докладом.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
