Миллстоун

— Доброе утро, — слегка кивнув, сказал Миллстоун.

— Доброе. Чем обязан?

— Я детектив Джон Миллстоун. Прибыл к вам по поручению центрального управления.

— Хорошо. Я Джек Шерман — местный городовой, — иронично ответил он, — кофе?

— Да. Не откажусь.

Как раз в этот момент чайник автоматически отключился, а Шерман достал из шкафа, стоявшего в упор к столику, ещё одну кружку и насыпал в неё две полных ложки кофейного порошка. Себе он положил столько же и взял чайник в руки, чтобы налить кипятка.

— Сахар? — наливая кипяток, спросил он таким тоном, как будто бы Миллстоун был здесь постоянным гостем по утрам.

— Да. Два, если можно.

Два кубика сахарного концентрата отправились в горячий кофе, после чего Шерман поставил на стол обе кружки и всё так же обыденно предложил Миллстоуну присаживаться. Джон положил шляпу на стол рядом с кружкой, после чего взял её и отхлебнул горячего напитка. Это было как раз то, что нужно после ночной дороги. Кофе был отменный — не совсем такой, какой можно было ожидать. Детектив даже забылся, делая несколько глотков подряд, хотя в пору было уже начинать разговор.

— Ну, так чем обязан? — первым спросил Шерман, — Вы по какому-то делу или с проверкой?

— Точно не с проверкой, — добродушно улыбнулся Миллстоун, — и не совсем по делу.

— Вот как? Тогда что же привело вас в наши края? Кстати, могу я увидеть ваш документ?

— Ой, простите, секунду, — легко улыбнувшись, извинился Джон.

Не ставя кружку на стол, Миллстоун залез второй рукой во внутренний карман пиджака, достал оттуда небольшое портмоне и протянул начальнику. Тот открыл его и немного подал голову назад, чтобы лучше разглядеть надписи. Он смотрел долго и вдумчиво, как будто бы там было написано всё, о чём детектив хотел с ним сейчас поговорить.

— Всё в порядке? — спросил Джон, когда ему начало казаться, что просмотр его удостоверения несколько затянулся.

— Да, — кивнул Шерман, аккуратно закрыл портмоне и отдал обратно, — теперь мне вдвойне интересно послушать ваш рассказ.

— Я направлен к вам для постоянной работы. Так получилось, что я прибыл раньше уведомления.

— Вот как, — ответил начальник с нескрываемым недоумением, — и почему же так вышло? Это было спонтанным решением вашего руководства?

— Правильнее будет сказать неожиданным.

— Хорошо. И почему же к нам? У нас тут самый спокойный район, слава Богу.

— На этой территории нет спокойных районов, мистер Шерман, и вам это известно. Близость к неосвоенной земле даёт о себе знать. А я помогу улучшить работу вашего участка.

— Вот как? Но почему не Джейквиль? Там и зона ответственности больше, и проблем хватает. И кстати, к диким территориям он тоже близко.

— Я думаю, что эхо того же Джейквиля можно услышать и здесь. Вы сами знаете, что это за местность, и что здесь происходит.

— Если у нас появляется кто-то чужой, я узнаю об этом тут же, и если он что-то натворил, то он немедленно отправляется в Арперскую тюрьму.

— Я не сомневаюсь в этом, — Миллстоун добродушно улыбнулся и глотнул кофе, — ну а что, если кому-то удаётся совершать тёмные дела, не попадая в ваше поле зрения?

— Скажите прямо. У вас там считают, что мы укрываем бандитов? Или что у нас есть их база, о которой мы не сообщаем?

— Нет, у вас спокойно. Насколько это вообще может быть при вашем-то расположении.

— Тогда я не понимаю, почему вы здесь, а не Джейквилле или вообще в Сеймоне?

— Ну Сеймон это уже чересчур, — в голос усмехнулся Миллстоун, — по правде, я сам вас выбрал.

— У вас ещё и был выбор? — немного удивился Шерман, — я думал, вы в чём-то провинились, а это такая ссылка.

— Не совсем. Но вам об этом лучше расскажут без меня. А пока я хотел бы работать.

— Вот когда расскажут, тогда и посмотрим, а пока что я не уполномочен. У меня спокойный район, и помощники из центра мне не требуются, — немного ужесточив тон, ответил начальник участка.

— Хотите пари? — как бы отвечая на возросшую серьёзность разговора, погасив улыбку, ответил Миллстоун.

— Пари? — немного ошарашенно переспросил Шерман.

— Да. Пари. Я к заходу солнца докажу вам, что вы живёте не в таком спокойном месте, как думаете. Если докажу, остаюсь у вас. Если нет — меняю свой выбор.

Шерман немного задумался. В его выражении лица Миллстоун прочитал некоторую заинтересованность. Чутьё подсказывало, что он согласится, потому что уверен в том месте, где работает, но перед этим, он всё же немного поторгуется, потому что уверенность молодого детектива слегка заводит его в тупик.

— У вас в центре всё строится на таких соглашениях?

— Нет, — улыбнувшись, покачал головой Миллстоун, — просто хочу проверить пару теорий.

— Хорошо. Перед тем, как вы измените свой выбор и уедете, я хотел бы знать, чем именно вы собирались улучшить работу моего участка?

— Ваши люди не то чтобы плохие специалисты, но они многого не знают.

— Например?

— Например, технические средства. Если преступник применит что-то похитрее самодельного лазера, то вы сразу запрашиваете центр. А вы сами знаете, чем богаты неосвоенные нами территории.

— И вы во всём этом техническом беспорядке разбираетесь?

— Разбираюсь. Как и во много другом. Но этот рассказ будет после того, как вы усомнитесь, что живёте под защитным куполом мегаполисов прошлого. Идёт?

Сейчас он засомневался, будто ему указали на шкаф, содержимое которого он знает и это максимум пара пыльных паутин. Сознание твёрдо говорит ему об этом, но человек, прибывший издалека, утверждает, что в старом пыльном шкафу его ждёт скелет, причём утверждает так, что кажется, как будто от его слов череп и кости за скрипучими дверьми становятся материальными.

— Идёт, — уверенно согласился он, — по рукам?

— Вот это уже дело. По рукам, мистер Шерман.

Миллстоун с готовностью пожал сухую крепкую ладонь. После этого сомнений в том, что перед ним именно владелец того пикапа не осталось. Даже было как-то жалко развенчивать его представления о том месте, где он живёт, но иначе заполучить уважение местного контингента за один день вряд ли получится. Так что здесь не могло быть третьих вариантов — либо победить, либо уехать и больше не попадаться на глаза.

— С чего планируете начать? — даже с некоторым оттенком участия спросил начальник.

— Ознакомлюсь с окрестностями. У меня ведь есть время до захода Солнца, хотя я уверен, что хватит и половины этого.

— Это уж как вам ваши теории подсказывают.

— Да. Я, пожалуй, буду выдвигаться. Спасибо за кофе.

С этими словами Миллстоун одним глотком допил ароматный напиток и вышел. Начальник повернулся к окну и посмотрел, как гость подошёл к машине и закурил. Он некоторое время осматривался, после чего сел и уехал. До этого не было слышно звука мотора, не было его и сейчас — старый полицейский не мог этого не подметить — как не было у этой машины выхлопной трубы. Ох, если этот человек так же непрост, как его транспорт, то пора готовить для него кабинет.

Почему-то сейчас Шерману начинало казаться, что он зря затеял это пари: этот детектив прав и о диких территориях — где неизвестно, чего больше нужно бояться — бандитов или каких-нибудь неизвестных мутировавших насекомых — и о собственных преступниках, которые промышляют на уже освоенной земле и объектах прошлого. Но всё же ему было интересно, как он собирается это доказать.

В первой половине дня о Миллстоуне больше не было слышно — чёрная машина испарилась так же незаметно, как и появилась. Однако сразу после полудня в участок влетел мистер Джарвис — местный священник. Вид у него был взъерошенный, глаза напуганные, а все движения какие-то нервные — в целом он походил на кота, которого ошпарили кипятком. Он молнией вбежал по лестнице на второй этаж и без стука вломился в кабинет Шермана. Тот оторвал взгляд от газеты — у него ещё не закончился обеденный перерыв — и вопросительно посмотрел на небритого худощавого гостя.

— На нашем кладбище средь бела дня оскверняют могилу! — выпалил он, даже не поздоровавшись.

— Что?

— Какой-то сумасшедший! Я раньше его не видел! Вы должны вмешаться!

— Постойте, постойте, что именно он делает?

— Копает!

— И чью же могилу?

— Я не знаю точно, но разве это допустимо?!

— Вы с ним говорили? — даже с некоторым недоверием спросил Шерман, откладывая в сторону газету.

— Да! Человек-то вроде приличный, но когда я представился, он спросил, какую именно религию я представляю. Говорит, здесь, на пограничных территориях много всяких суеверий, и он не может доверять мне только потому, что я священник. Я сказал ему, что вне зависимости от верования осквернять могилы нельзя, на что он ответил, что это допустимо в целях установления истины. На мои дальнейшие призывы остановиться он не отвечал. Но я видел у него блестящий пистолет за поясом.

— Он вам угрожал им? — спросил Шерман, открывая свой сейф.

— Нет, — нервно покачал головой священник, — он вообще выглядел спокойно, но я, признаюсь, немного испугался при виде этой штуки.

— Конечно. Сейчас идём.

Шерман взял из сейфа пистолет с кобурой и закрепил её на поясе. Несмотря на то, что в здешних местах временами бывало неспокойно, последний раз стрелять ему довелось почти полгода назад, да и то не в человека. Какой-то старый койот забрёл в их края и начал терроризировать жителей. Стрелок, специально вызванный из Джейквиля, задерживался, а начальнику полиции не повезло случайно встретиться со зверем самому. Две девятимиллиметровых пули попали как надо — твёрдая рука это навсегда.

Надо ли говорить, что тем самым осквернителем был Миллстоун? Шерман и сам успел прийти к этому выводу уже после нескольких фраз Джарвиса. Он, конечно, ожидал, что гость из города устроит здесь представление, но не думал, что такое. Последние сомнения исчезли, когда он увидел на холме, где располагалось кладбище, чёрную машину, аккуратно припаркованную около входа за ветхий деревянный забор. Самого детектива он застал на другом конце холма, стоящим по пояс в яме и интенсивно работающим лопатой. Уже не было того лощёного городского франта — сейчас на нём была пыльная майка и старые затёртые коричневые брюки. Даже шляпа была другой — такой же заношенной как и штаны, и с более широкими полями. Если бы не его широкие плечи, хоть и не покрытые горой мышц, но тем не менее выглядящие крепкими, он бы сошёл за подёнщика, которому сегодня удалось подработать могильщиком за несколько монет и бутылку мутного самогона. Но его осанка и его манера движения выдавали его даже без стильного костюма.

Пистолет, о котором говорил Джарвис, начальник участка тоже подметил. Принцип действия сходу угадать не удалось, но он точно не был огнестрельным — отсутствовали курок и кожух затвора. Это всё, что можно было сказать, поскольку из специального тканевого чехла, торчащего у Миллстоуна за поясом, была видна только ручка. Скорее всего, на противоположной стороне притаилось жало излучателя, но и для лазеров в привычном для начальника виде эта игрушка была маловата.

— Что здесь происходит, Миллстоун? — спокойно спросил Шерман, подойдя к полураскопанной могиле.

— Ищу доказательства, которые вам обещал, — слегка прищуривая глаза от палящего солнца, поднял взгляд детектив.

— С чего вы решили, что можно это делать такими методами? Вы приходите и копаете чью-то могилу. Немедленно заройте её обратно, и мне удастся убедить родственников похороненного в ней человека не заявлять на вас.

— Ну, если вы найдёте этих родственников, то они могут нам пригодиться.

— Вы думаете, я их не найду?

— Почему же? Я на это очень надеюсь, — улыбнулся Миллстоун, — мне самому будет интересно с ними поговорить. Вы ведь не думаете, что они живут здесь у вас в Смоллкрике?

— А где же им ещё жить?

— Не знаю. Точно не здесь. Может быть, и узнаем потом, — ответил детектив и продолжил копать.

— С чего вы это решили, Миллстоун?

— Провёл работу с местными жителями.

— С кем же?

— Со стариком Ником.

Джон кивнул в сторону, и только сейчас Шерман заметил сгорбленную фигурку, притаившуюся за поваленной секцией забора. Ник ехидно улыбался и прищуренными глазами глядел на начальника полиции.

— Моё почтение, господин офицер, — он вышел из своего укрытия, уважительно кивнул и почесал свою седую бороду.

— Ник, ты знаешь, как мы относимся к тебе. Если бы ты дал доказательства хоть одной из своих баек, все бы тебе верили.

— Там доказательство, — ехидно и зловеще сказал старик, — в ящичке. И молнии на севере я тоже видел той ночью.

— Ник, хватит хотя бы сейчас, — раздражённо закрыв глаза, ответил Шерман, коротко взглянув на Джарвиса, который после этой фразы аж вздрогнул.

— Молниями мы тоже займёмся, — сказал Миллстоун, продолжая копать, — сначала решим эту проблему. Вернее, найдём.

— Что вы там хотите найти? — недовольно выдохнув, спросил Шерман.

— Я найду, будьте уверены. Это даже на табличке написано.

Миллстоун на секунду отвлёкся, подошёл к краю ямы и положил перед Шерманом две кривых доски, сколоченных в жалкое подобие могильного креста. К ним одним ржавым гвоздём был прибит неровный кусок фанеры, на котором было коряво написано "Санни Гуляка".

— Даже годов жизни нет, — сухо прокомментировал Миллстоун, — ну и стоит ли говорить, что все ваши жители, похороненные здесь, удостоились более приличного креста и таблички?

— Это ещё ничего не значит.

— Разве? Найдите здесь хотя бы одну табличку, на которой написано сокращённое, а не полное имя и кличка вместо фамилии. Вряд ли вам это удастся. Ну а то, что несколько опрошенных мною жителей не слышали о таком человеке, будем считать решающим аргументом, — последнюю фразу Миллстоун сказал, увидев, что Шерман уже хочет что-то ему возразить.

— Это мог быть не местный, а просто бродяга, ну или гуляка, — пожал плечами начальник полиции, — и среди местных никто не стал ухаживать я его могилой. Просто похоронили и всё.

— Никто в вашем городке даже не слышал об этих похоронах, — в этот момент лопата ударила во что-то деревянное, и раздался глухой звук, — и у вас местные всех хоронят в обычных ящиках из-под угля?

Он провёл ступнёй по ящику, убирая землю, которая обнажила грубые доски, явно не являвшиеся даже дешёвым подобием гроба. Миллстоун стал и дальше освобождать его от земли. Шерман стоял и молча смотрел на это. В любом случае это событие достигло своей кульминации, и теперь уже неважно, кто прав. Но насчёт ящика детектив-новичок, похоже, попал в точку. Незаметно появился запах, особенно сильный из-за тёплой погоды.

Миллстоун подковырнул лопатой ветхую крышку, и, слегка хрустнув, она подалась вверх. После он ловким движением выпрыгнул из ямы, чтобы не дышать большой волной смрада. Шерман поморщился от вида тела, представлявшего собой скелет с ошмётками плоти, поедаемой червями. Уже одной позы, в которой оно предстало перед ними, было бы достаточно для того, чтобы сказать, что смерть наступила не в силу естественных причин. Человек лежал на боку, как будто перед смертью хотел освободиться, но его руки надёжно были связаны за спиной.