Караван

— Тихо, — глухим голосом осадил нас Робин, — идут.

Мы заняли огневые позиции, взяли на прицел нижнюю тропу. Там, абсолютно не торопясь, показались караванщики. Неспешно шагали тяжело нагруженные мулы, рядом шли погонщики с винтовками на плечах, одетые в просторную одежду из светло-серой ткани.

— За вторым мулом идёт, — прошептал Глобус в сторону Робина, — думаю, он. Слышишь?

— Сам знаю, — буркнул тот, не отрываясь от прицела. — Его валю первым, а вы начинайте концерт. Прижмите всех к земле, а я буду развлекаться.

Я успел заметить, что на обычной армейской винтовке стояла совсем необычная оптика, подозреваю, немецкая, прицел явно был куда мощнее обычного ПСО.

Выстрел плетью ударил по ушам, заставив перепонки сжаться. Как раз вовремя, поскольку сразу за ним разразились огнём четыре автомата, сметая с дороги басмачей свинцовым дождём.

Справедливости ради, несколько попаданий я отметил. Потом стало хуже, караванщики рассредоточились, попрятались за валунами, хотя некоторые части тела, не поместившиеся там, стали добычей Робина. А на нашу долю пришлись несчастные мулы, которых никто не научил, как правильно вести себя под обстрелом.

Каждый из нас высадил по магазину, потом перезарядились, а Кактус, имевший автомат с подствольником, даже пальнул гранатой. В моей голове, которая до сих пор пыталась вспомнить собственное имя, внезапно всплыли цифры, говорящие о том, что максимальная дальность стрельбы из ГП-25 — четыреста метров, а потому чёрта с два он куда-то попадёт, только зря переводит боеприпас.

Так и вышло, граната разорвалась с большим недолётом, разве что, несколько каменных осколков долетели до цели, да сам звук взрыва добавил паники.

— Уходит падла! — едва не зарычал Глобус, снова приложившись к биноклю. — Один или два, с мешками, успели прорваться.

— Глобус, Фома, — скомандовал Старик, — выдвигайтесь, тех беглецов вы уже не догоните, попробуйте этих добить, вам по дуге километра четыре, если захватите одного живым, узнаем, куда они шли и направимся туда.

И мы выдвинулись. Едва не высовывая язык, мы вдвоём побежали по тропе. Кто-то из недобитых караванщиков даже выстрелил в нас из винтовки, но с такого расстояния, да одиночным, да в движущуюся цель... Пули бессильно выбили крошку из каменной стены, а мы продолжали бежать. Отчего-то у меня не было чувства страха, хотя я понимал, что врагов даже сейчас ощутимо больше.

Указанные четыре километра (а на деле гораздо больше) мы преодолели минут за двадцать, в той стороне продолжали звучать выстрелы, но уже гораздо реже. Короткие очереди из автомата встречались с одиночными выстрелами винтовок. Изредка наверху щёлкала снайперка, видимо, каждый раз обрывая очередную жизнь.

Скоро мы приблизились к месту бойни. Результат нашей деятельности был весьма впечатляющим, кровь в буквальном смысле текла по тропе рекой. Чуть поодаль, за тушей убитого мула, спрятался очередной моджахед, выцеливая наших из винтовки, причём, не старинного "бура", а довольно современной по местным меркам СВТ-40, откуда, интересно, в этих краях? Рядом лежал его товарищ с простреленной головой, вокруг которой растеклась большая лужа крови.

Там и сям валялись разорванные мешки, из которых выпали непонятные овальные предметы, длиной в двадцать и диаметром в десять сантиметров. Оболочка их была прозрачной, внутри колыхалась непрозрачная жидкость бурого цвета. Некоторые пробило пулями, жидкость вытекла на землю, оставив внутри непонятные красноватые комки.

Вскинув автомат, Глобус прицелился. Щёлкнул одиночный выстрел, а враг дёрнулся на месте и замер, винтовка выпала из безвольно разжавшихся рук. Ещё одного я срезал очередью, оставшиеся двое или трое, сообразив, что беда пришла, откуда не ждали, быстро переключились на нас. Пришлось залечь, а скоро над головами прострекотала очередь, в звуке которой я ясно различил голос старого доброго ППШ.

Не сговариваясь, мы достали гранаты. Обычные Ф-1, придержав на две секунды, бросили. Расчёт оказался верен. Взрывы прогремели точно над головами басмачей. А мы, почти одновременно с прогремевшими взрывами, кинулись в атаку. Не по прямой, а петляя по широкой дуге. Но предосторожности оказались излишни. Из оставшихся пятерых врагов, двое были убиты, один при смерти, а ещё двое легко ранены, кроме того, похоже, у них самих банально кончились патроны, а взять оружие с убитого не успели.

Тот, что попался мне, попытался вытащить нож, но не успел, получил прикладом в грудь, отчего и отлетел на три метра, а встать уже не смог, поскольку сверху на нём сидел я, связывая ему руки размотанной чалмой. Глобус своего живым брать не стал. Серебристой молнией блеснуло лезвие ножа, а молодой душман, схватившись за горло, начал оседать, из под сжатых ладоней ручьём хлынула кровь. Силён лысый.

Связанный уже никакой угрозы не представлял, мелькнула даже мысль, что и фиг с ним, пусть лежит, как-нибудь развяжется. Нам ведь надо других догонять, тех, кто вперёд ушёл. Но Глобус меня переубедил, сказав, что непременно следует уничтожить весь груз. Собрав в кучу все прозрачные коконы, мы нашли эффективный способ уничтожения. Просто положили в центр кучи шашку тротила на четыреста грамм, коконы не выглядели особо прочными, взрыв неизбежно разнесёт их в пыль. Немного подумав, Глобус достал ещё одну, чтобы с гарантией.

Детонатор был самый простой, с фитилём, кажется, даже самодельным. Мы отошли за угол, и присели, отсчитывая секунды до взрыва.

— Вот, полюбуйся, — сказал Глобус, откидывая кусок материи с лица убитого нами караванщика. — Примерно так наши враги и выглядят, но не все, разновидностей много.

Я взглянул на безносое бледное лицо, с выпирающим лбом и чёрными верёвками сосудов, вспомнить точно ничего не смог, но эта образина определённо показалась мне знакомой. Даже какие-то ассоциации на ум пришли.

— Бордель, — проговорил я задумчиво.

— Вспомнил? — он радостно встрепенулся, но тут же замолчал, втянув голову в плечи, поскольку поблизости грянул взрыв, камень, на котором мы сидели, больно ударил в копчик, а сверху посыпались мелкие камешки.

— Нет, — ответил я, стряхивая мусор с головы, — просто так в голове промелькнуло. Эта рожа и бордель. Не знаю почему.

— Всё правильно, говорю же, память восстановится, вопрос времени.

— А всё-таки, почему?

— Потому что, когда мы встретили впервые вот этих, — он легонько пнул носком ботинка труп, — занимались мы зачисткой борделя. Я, ты, Старик и ещё один молодой, Кротом звали. Ты тогда даже потрахаться успел, с самой тамошней мамкой. Вспомни.

Увы, таких подробностей я не вспомнил, но тот факт, что память понемногу возвращается, не мог не радовать.

Скоро вернулись остальные, к тому моменту пленный уже пришёл в себя и готов был давать показания. Допросом занялся Старик, а мы ещё раз обследовали склон на предмет сохранившихся коконов. Взрывчатка сделала своё дело, от большой кучи осталось только пятно на земле. Ещё несколько отыскали за камнями, видимо, закатились во время боя. Их положили под камень и старательно расстреляли из пистолетов. Я с удивлением обнаружил, что в кобуре, вместо привычных Макарова или Стечкина, лежит американский Кольт сорок пятого калибра. Ну, да ладно, наверное, так надо.

Пленный тем временем давал показания. Старик почти не применял пытки, только говорил что-то негромко на незнакомом языке, а тот старательно кивал, изредка вставляя реплики тонким голосом. Я заметил, что это довольно молодой парень, ещё даже борода толком не растёт, лет шестнадцать, не больше.

Наконец, закончив дознание, Старик повернулся к нам и объявил:

— Двое слуг Шайтана и с ними Хайрулла, как я понял, это их караван-баши, схватили два мешка и побежали вперёд, приказав задерживать нас. До конечного пункта им осталось всего километров десять, по прямой, так что шанс у нас есть. Мешки тяжёлые, быстро бежать они не смогут. Только у Хайруллы того пулемёт, судя по описанию, что-то, вроде древнего английского Брена. Если они не идиоты, а они не идиоты, точно, то посадят его где-то в засаду. Человек с пулемётом вполне может занять позицию на тропе и держать всю группу. А то и вообще всех завалит. Короче, идём в погоню.

— А с ним что? — я кивнул в сторону пленного, который лежал, закатив глаза к небу, и что-то шептал. Видимо, просил Аллаха даровать ему скорую смерть.

Глобус вынул нож и кровожадно ощерился, но Старик покачал головой.

— Незачем. Ноги.

Согласно кивнув, глобус подошёл к парню и, присев рядом, вогнал клинок ножа ему в бедро, пошевелив нож в ране, он так же грубо выдернул его обратно. Парень завопил от боли, но тут удар в челюсть моментально выключил его. Надо полагать, надолго. Протерев клинок ножа полой халата, Глобус аккуратно перерезал путы на руках парня.

— Выживет, — резюмировал Старик, отворачиваясь, — если на то будет воля Аллаха.

Глянув в последний раз на парня, лежавшего без сознания, я подумал, что воля упомянутого Аллаха должна быть суровой и непреклонной, потому что без неё ему точно ничего не светит. Штанина полностью пропиталась кровью, да ещё осколочное ранение в спину, да ещё сотрясение мозга. Может, конечно, молодость своё возьмёт, и парень очнётся, но вряд ли сможет двигаться. А на запах крови придут волки и шакалы, которым недосуг ждать, пока жертва умрёт окончательно.

Пока эти мысли пробежали в моей голове, я был уже далеко от места боя. Мы бежали вперёд, стараясь держаться максимально рассредоточено. Тропа стала широкой, метров тридцать между двумя горными склонами. Местность радовала ещё и тем, что засаду устраивать было негде, то есть, можно было вскарабкаться на самый верх, там есть уступы, где мог бы поместиться пулемётчик, но вряд ли караванщик на такое способен.

Через час наши старания были вознаграждены, изгибы тропы позволили увидеть, как далеко впереди мелькнули и пропали фигуры в белом одеянии. Три фигуры, засады пока нет. Робин выругался, но визуальный контакт был слишком кратким, чтобы успеть прицелиться. Да и не попал бы никуда, тут даже не его дистанция, больше километра.

Мы припустили бегом, силы подходили к концу, а кроме прочего, начинало темнеть. В отличие от дальномера, ПНВ Глобус контрабандой не пронёс, а потому придётся ориентироваться на ощупь. А преследуемые, по крайней мере, один из них, хорошо знает местность.

Всё же мы их догнали, когда разделявшее нас расстояние составило не более полутора сотен метров, двое с мешками, высокого роста и замотанные в белое тряпьё, ринулись вперёд, хотя скорость их была далека от олимпийских рекордов, тяжёлая ноша давала о себе знать. Третий же, одетый, казалось, побогаче, скинул с плеча старинный пулемёт и плашмя упал на камни.

Спустя секунду мы уже распластались на камнях, стараясь не попасть под очередь. Патроны он расходовал скупо, давая редкие очереди по два-три выстрела, попадал только в камни поблизости, но пока у него получалось эффективно нас удерживать. Впрочем, это ему так казалось, а на деле мы постепенно приближались. Редкие наши очереди заставляли его пригнуть голову, а в это время кто-то из нас переползал на несколько метров вперёд. Но время шло, и они работало на врагов.

Кактус сполз в какую-то расщелину и вскинул автомат. Замысел был неплох, достать гранатой, да только с закрытой позиции это сложно. Очень сложно.

— Глобус, корректируй, — крикнул он, досылая гранату.

Глобус, высунув из-за камня голову с биноклем, крикнул в ответ:

— На одиннадцать часов, расстояние сто десять.

С глухим звуком подствольник выплюнул гранату. Где-то впереди раздался взрыв.

— Недолёт, — крикнул Глобус, но второго выстрела дожидаться не стал, просто вскочил на ноги и побежал вперёд.

Сообразив, что враг сейчас не может стрелять, кинулся бежать и я. Недолёт был небольшой, всего метров шесть, контузия, осколки, каменная крошка и дым. Но пулемётчик был ещё в сознании, я видел, как лицо его заливает кровь, но он снова прижал приклад к лицу и дал короткую очередь.

Поздно, я и Глобус уже сместились вправо и влево, так, что стрелять в нас он уже не мог, пришлось бы поворачивать пулемёт, удобно пристроенный между двух валунов. Вскинув автомат, и даже особо не целясь, я вдавил спуск до упора. То же самое сделал Глобус. Пули буквально разорвали пулемётчика в клочья, не дав тому сделать ни выстрела. Готов.

Когда подошли поближе, увидели, что стрелять ему было банально нечем, последний магазин был пуст, рядом валялся ещё один, тоже пустой. Можно было и не заморачиваться, просто пройти мимо, или дать в зубы прикладом, как его молодому коллеге по опасному ремеслу.

Скоро нас догнали остальные. Глобус попенял Робину:

— А ты чего? Была ведь возможность издалека вальнуть.

— Не успел, — тот развёл руками, — только ствол поднял, а он уже стрелять начал, высунуться не давал, как будто глаза на затылке у него.

— У него, может, и нет, — заметил Старик, — а у двух других вполне могут быть, и не только на затылке. Идём.

И снова марафонский забег. Двое беглецов, оторвавшись от нас на пару километров, скоро показались на горизонте. Тропа стала ещё шире, а впереди вырастала огромная гора, чья белоснежная вершина терялась в облаках. Именно туда они и направлялись. Финишная прямая, надо, чтобы не успели.

Робин остановился. Припал на колено и вскинул винтовку. Целился недолго, выстрел прокатился эхом по окружающим скалам, один из беглецов упал, но снова вскочил и продолжил путь. Стали стрелять и мы, но никакого действия это не оказывало, хотя попадания были видны даже с расстояния в полкилометра.

Оказалось, что цель их находится не в самой горе, рядом было то, что так и тянуло назвать пристройкой или флигелем, столовидный отрог, высотой метров пятьдесят, имел почти отвесные стены. Они бежали к нему, хотя точно не смогли бы подняться по стене. Сошли с ума? Вряд ли. Скорее, там есть потайной вход. Снова остановившись, мы обрушили на них ураган огня, уже почти в упор, но было поздно. Как я и предполагал, в одном месте каменная стена поползла вверх, открывая проход, оба беглеца с мешками ввалились внутрь и странная дверь начала закрываться. К несчастью для них, хотя мы туда не успели, но в дверь залетела граната из подствольника. Створка ворот, не успев опуститься, заклинила, а обоих беглецов разбросало в стороны.

Задыхаясь от бега, мы ворвались внутрь. Я ещё подумал, что сейчас механизм заработает и запрёт нас тут до самой индийской Пасхи. Но ничего такого не произошло, створка осталась неподвижной, а мы получили возможность лицезреть помещение, в котором оказались. Это был огромный зал, прозрачный хрустальный потолок поддерживался четырьмя каменными колоннами. Внутри тепло и влажно, сразу потом прошибло. А стены его были унизаны точно такими же коконами, какие мы нашли в мешках. Только разного размера, формы и, кажется, с разным содержимым, хотя мутная жидкость не позволяла разглядеть подробности. Создавалось впечатление, что эти коконы здесь растут, вот эти маленькие, а с другой стороны уже подросли.

— Эмбрионы, — сказал Старик, проверяя трупы беглецов, снова всё те же змеелюди, что характерно, все в дырках от пуль, живого места нет, кровь вонючая вытекает толчками. Как только так далеко добежали? Я ведь помню, что в прошлый раз вполне легко ножами убивались.