Отель "Волчье Солнышко". Будьте нашим гостем!

Сорок четыре.

Сорок пять.

А за переработку мне, между прочим, никто не заплатит.

К черту. Все завтра.

И, разумеется, выходя из этой проклятой комнаты, я ударился ногой о тумбочку.

Ненавижу! Все здесь ненавижу! И этот отель! И эти комнаты! И все вещи здесь! Выберусь — оболью бензином и подпалю с четырех сторон!

Тихо выругавшись, я захлопнул дверь в номер — и понял, что придавил створкой полу пиджака.

Или мне придавили.

Дернулся пару раз и понял, что это бесполезно.

Они все меня точно когда-нибудь доведут до белого каления. По крайней мере, сдерживался я уже с трудом.

Осторожно оглянувшись по сторонам и убедившись, что сейчас за мной никто не наблюдает, положил ладонь на дверную ручку и мягко, задушевно сообщил:

-На щепки пущу. И буду камин в кабинете растапливать.

Дверь чуть сдвинулась, отошла от косяка и выплюнула изжеванную, висящую лохмотьями полу пиджака. Присмотревшись, на ней даже следы слюней можно было разглядеть. В кармане, разумеется, была дыра.

А ведь у меня там лежал неразменный рубль. На пятнадцатилетие его получил.

-Дверь открой, — хмуро потребовал я. Это перед постояльцами можно сверкать ключ-картами. На самом деле все намного проще.

Створка чуть приоткрылась. Я осторожно заглянул внутрь и убедился, что за прошедшие пять минут ничего не изменилось. Монета, правда, на полу тоже не обнаружилась.

Прекрасно, нечего сказать.

Это, получается, теперь только по бельепроводу искать.

И главное, при этом с ума не сойти. И никого при этом не убить.

Я на миг представил, что мне придется идти в подвал, копаться в грязном белье, выискивая одну — единственную несчастную монету — и почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

Завтра. Все завтра.

Даже если монету обнаружит кто-то из обслуживающего персонала, то сперва она пойдет в отдел утерянных вещей. Поэтому, учитывая, что сейчас одиннадцать часов ночи, время до полудня у меня есть.

Хочу в отпуск.

А еще лучше — чтоб меня отсюда уволили. Можно даже без выходного пособия.

Судя по сиреневому свечению вокруг кнопки лифта, кабинка находилась в подпространстве, — а это значит, что ждать ее пришлось бы, с учетом того, что первую все равно надо пропускать, не менее получаса. Тихо выругавшись, я пнул дверь лифта — на мягком металле осталась вмятина — и уныло поковылял к служебной лестнице.

Не дошел, остановился и задумался. А какого, собственно черта? Нет, понятно, что можно попросту завязать этот лифт узелком и выкинуть на свалку, но я пока еще стараюсь держаться в рамках "хорошего" поведения. Получается с трудом, но пока что — получается.

Но сделать все-таки что-то надо.

А то они меня же за человека не считают!

Считаю ли я себя таковым — вопрос отдельный, и к теме не относящийся.

Так, ладно. Заканчиваем с лирикой. Нужно что-то предпринять.

Голова правда, после целого рабочего дня, совершенно не варит и такие глупости в голову лезут...

Вернувшись к лифту, я обхлопал себя по груди, выискивая портальный ключ для шахты, и, открыв раздвижные двери, шагнул вперед: когда кабинка находится в подпространстве — она одновременно присутствует на всех этажах, так что можно было особо не напрягаться. Серебристое сияние, шедшее от дальней стены шахты, я легко стер ладонью, на миг задумался и, вытащив из внутреннего карман перманентный маркер, сдернул ртом колпачок и прицелился, подбирая подходящую стену...

Позже, выйдя в коридор на лестницу, я замер, разглядывая серые пролеты. По хорошему счету, стоило спуститься в служебную столовую, поужинать, но одно дело подниматься на десятый этаж с третьего, и совсем другое — с первого.

Ну его в болото, этот ужин. Не умру. Тем более, что в холодильнике, кажется, есть бутылка кефира. Я конечно, сегодня, как обычно, не завтракал и, за всей этой беготней, даже не обедал, но до утра как-нибудь дотяну.

Свет на лестнице угрожающе мигал, а лампы дневного света над головой противно шелестели, с треском выключаясь, для того, чтоб зажечься через несколько мгновений, выхватывая из полумрака отливающие чернотой тени. Тьма подползала все ближе и ближе, выбрасывая хищные щупальца, протягивая к горлу длинные лапы, заканчивающиеся острыми шипами на пальцах...

-Когти отполируй, — хмуро обронил я.

Призрак замер, озадаченно разглядывая свои руки.

-Вчера вроде...

-Вроде! — фыркнул я. — Вот именно, что "вроде"! Чтоб завтра блестели — лично проверю.

Вот за всеми глаз да глаз нужен. Сегодня они ногти в порядок не приведут, завтра — в постояльца не вселятся, а послезавтра — не смогут комнатную собачку в жертву Ктулху принести.

Первые два этажа я преодолел быстро. В районе восьмого уже начал задыхаться. Наверное, надо было все-таки подождать лифт.

Поднимаясь к очередному пролету, я внезапно заметил двигающуюся навстречу фигуру в форменном лиловом пиджаке — где-то я этот мерзкий оттенок ткани видел. Скользнув рассеянным взглядом, я отметил про себя светлые, коротко остриженные волосы, залегшие от усталости тени под серыми глазами, римский нос, ободранную, словно собаки пожевали, полу пиджака...

Меня терзают смутные сомнения... Хотя узнать, кто передо мной, сразу не получалось — вероятно, только недавно принят на работу.

Незнакомец окинул меня высокомерным взглядом и прошел мимо, с силой зацепив плечом. Я отлетел к самым перилам, больно врезался ребрами и, чудом не скатившись вниз по лестнице, замер, хватая ртом воздух:

— Какого черта?!

Что он себе позволяет?!

Незнакомец замер на миг — бросил презрительный взгляд через плечо и чуть дернул уголком рта, словно хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. А затем, засунув руки в карманы брюк, неспешно направился дальше по лестнице, насвистывая себе под нос смутно знакомую мелодию — мотивчик я где-то слышал, но слова не вопроизведу.

Дошел до лестничного пролета — и растаял в воздухе.

И лишь после этого до меня дошло.

Я его сегодня утром видел. В зеркале. Неужели я действительно так отвратительно выгляжу?

Вот только мне двойника не хватало. Тем более, настолько наглого. Я-то ведь не такой!

Я хуже.

До десятого этажа я дошел уже без происшествий. Доковылял до своей комнаты, открыл дверь и, не разуваясь, рухнул на постель.

Сейчас пять минут полежу, и займусь всем остальным. Переоденусь. Если что-нибудь найду в холодильнике, поужинаю. Приму душ. А потом лягу спать. Да, только потом.

Вот только на две секунды прикрою глаза...

Последнее, о чем я успел подумать, проваливаясь в сон, — как же я ненавижу этот отель. Судя по кошмарам, которые снились мне всю ночь, чувства были взаимными.

...В семь часов утра я снова был на ногах. Ну, точнее, пытался привести себя в вертикальное положение. И у меня это даже получилось.

Наспех умывшись, я задумчиво поскреб ногтями подбородок. Может, не бриться? Отращу модную трехдневную щетину...

Брошенные в комнате часы противно запищали — громко, надрывно: слышно было, наверное, не только у меня в ванной, но и в соседних номерах. Да понял я, понял. Никакой щетины. Управляющий должен быть выбрит, свеж и жизнерадостен, как мартышка. Если первое еще решаемо, то со всем остальным — явно проблемы.

Сами виноваты, незачем меня было сюда засовывать.

Нет, конечно, можно пару раз уронить себе на голову кирпич, благо, в "Волчьем солнышке" никогда с этим проблем не будет — но с другой стороны, вряд ли меня выпустят отсюда чуть быстрее, даже если я начну пускать слюни как идиот.

Эх, мечты — мечты...

Я вновь покосился в зеркало: понятно, почему себя вчера не узнал — с такими кругами под глазами мне только панду косплеить.

Может, ну это все к черту? Напиться, забыться и... Часы заорали так, что если кто на этаже и спал, то уже проснулся. Правильно, не одному же мне страдать.

Вернувшись в комнату, я переоделся, бросив истерзанный пиджак на пол — отель сам разберется, что с ним делать — и подхватил с тумбочки уродливые наручные часы: черные, туристические, с каучуковым ремешком, огромным циферблатом и множеством мелких окошек. В одном из них сейчас горела желтая семерка. Ну, правильно, всего неделя прошла с последней ошибки.

Ворвавшийся в открытое окно ветер шевельнул шторы, солнечный лучик скользнул по паркету, дотянулся до моей ноги, ласково лизнув туфлю...

Я замер, так и не застегнув ремешок часов. Солнце. В номере у Клыкова вчера светило солнце. И это учитывая то, что я зашел туда в самом конце рабочей смены — почти в одиннадцать ночи. Очень интересно.

Это кто же у нас так балуется?

Мало того, что вчерашний беспорядок сам по себе странен, так еще и с временем что-то не то.

Пора заняться делами.

Желтый цвет семерки на часах сменился зеленым.

Только сперва, наверное, все-таки надо позавтракать.

Наспех перекусив в служебной столовой, я направился в проклятый номер.

Дверь открылась раньше, чем я взялся за ручку. Переступив порог, я оглянулся по сторонам. Итак, что тут у нас.

Обстановка со вчерашнего вечера не изменилась. Солнечные зайчики, прыгающие по обоям, картины с ангелочками, держащими букеты полевых цветов и кувшины с водой, застеленная светлым покрывалом кровать... Только дорожка воды на зеркале чуть подсохла.

С картин, пожалуй, и начнем.

Остановившись напротив одной из них, я ковырнул пальцем раму. Первое время ничего не происходило: пупсики все так же безмятежно пялились на меня, растягивая губы в безмятежных улыбках. Я уже отчаялся, но в этот момент один из ангелочков, повернув голову, медленно моргнул. Зрачки вытянулись, заострились, а в огромной, от уха до уха, пасти показались острые клыки и мелькнул длинный раздвоенный язык.

-Наконец-то! — вздохнул я. — А дальше?

Державший кувшин ангелочек чуть наклонил сосуд: темная тягучая жидкость неторопливо потекла к краю картины, выплеснулась за раму и стекла по стене, неопрятными потеками застыв на обоях.

-Уже лучше, — хмыкнул я, разворачиваясь к кровати.

Точнее, хотел повернуться, не успел. За мгновение до того, как я пошевелился, часы на прикроватной тумбочке щелкнули и, чуть подергивая стрелками, пошли в обратную сторону. В углах комнаты закружилась могильная тьма. Черные, отливающие непроглядной синевой дымные щупальца зашевелились на потолке. Выкатившийся из-под кровати череп, покрытый лохмотьями засохшей кожи, клацнул зубами, норовя вцепиться в ногу.

Я брезгливо отпихнул его носком туфли и задумчиво поинтересовался в пустоту:

-Ну и в чем проблема? Нельзя было такой спектакль Клыкову показать?

Разумеется, никто мне не ответил.

Заглянув в ящик прикроватной тумбочки, я вытащил книгу в черной обложке без надписей. Провел по ней кончиками пальцев... Кожа. Гладкая, сухая кожа.

Перевернул несколько раз, не открывая глаз, перелистнул, вновь коснулся обложки. Теперь она была тканевая, чуть скользкая, словно подгнивавшая — пара мгновений, и расползется под пальцами. Снова перевернул и открыл глаза. С обложки на меня смотрело налившееся кровью глазное яблоко...

Я ткнул в него пальцем. Глаз ойкнул:

-Сволочь! — и пропал.

Книгу я спрятал обратно.

-Еще что-нибудь? Из классического набора?

-Не знаешь, как выбраться отсюда? Всегда есть выход, — в комнате шелестнул тихий едва различимый смешок, и с потолка, прямо перед моим носом, упала, закачавшись на люстре, веревочная петля.

-Это для проверяющих? — фыркнул я. — Не проще отравить?

На столике, рядом с часами, появился изящный черный пузырек, на котором красовалась криво наклеенная бумажка с надписью "Выпей меня".

Очень смешно.

Сдернув веревку с люстры, я смотал ее на локте и засунул под кровать. Для следующего постояльца пригодится.

Итак, номер пришел в порядок. Осталось только непонятно, с какого перепугу он решил поломаться.

Не придумав ничего умного, я плюхнулся на кровать и, заложив руки за голову, уставился на потолок, надеясь, что в голову придет хоть какая-то умная мысль. По гладким панелям скользили серые тени, сплетающиеся в непонятные, с первого раза и не прочтешь, знаки.

Я покосился на окно. Вчера вечером, когда в принципе уже стемнело, здесь светило солнце. Сейчас, в самую рань, уже начали спускаться сумерки. В принципе, последний вариант был, как раз-таки правильным, но мне по-прежнему не нравилось, что было вчера. Прежде всего потому, что я никак не мог понять, что же здесь произошло.

"Волчье солнышко" расположен на точке схождения линий силы, охватывающих весь земной шар. Сам отель, конечно, не живой и не разумный, но само влияние магических энергий столь странно искажает реальность, что крайне условно это место можно назвать квазиживым и квазиразумным. Хотя, если говорить откровенно, никто толком и не знает, что на самом деле представляет из себя отель, и термин "псевдожизнь" используется просто как наиболее подходящий.

И вот в этом почти-живом месте что-то внезапно ломается.

Может, одна из силовых линий лопнула?

Да нет, бред какой-то.

Тут даже смотреть в подпространство не надо, чтоб понять, что такого быть не может.

А если попробовать подумать об этом с другой стороны? Как известно, магия бывает трех видов. Врожденная или, так называемая, натуральная — это когда ты с младенчества умеешь искрить пальцами и глотать ложки. Ученая — хочешь уметь, иди в помощники какому-нибудь колдуну, и всего через каких-нибудь семьдесят лет сможешь взглядом двигать спички. И приобретенная — это когда человека кусает оборотень или какой-нибудь несчастный влюбленный, утонув, вновь возвращается к жизни. Может быть, само нахождение в квазиживом отеле приобретенных чар "оборотничества" исказило ткань реальности?

Нет, быть такого не может. Клыков же — не первый перевертыш в "Волчьем солнышке".

Короче, паззл так и не складывался. Все время возникало подозрение, что у меня не хватает каких-то кусочков.

Лежать было неудобно. Я покосился направо. Рядом со мною, под пыльным, посеревшим от времени покрывалом виднелись очертания неподвижно лежащего человеческого тела.

Вздохнув, я спихнул его на пол. Из-под плотной ткани показалась худая, обтянутая кожей рука с длинными костлявыми пальцами.

Я, лениво свесившись с кровати, молчаливо ждал. Поймал себя на том, что пытаюсь намотать на ноготь дымный след, вьющийся у самой стены и поспешно поднял руку от пола. Главное в нашем деле самоконтроль. Об управлении гневом я и вовсе молчу.

Скрытое под покрывалом тело дрогнуло, и кисть руки, по-собачьи отряхнувшись, окончательно выбралась наружу и, сверкая торчащими из-запястья обломками кости, скрылась под кроватью.

Так-то лучше.

Хотя умных мыслей по-прежнему не было.

Вздохнув, я сел на кровати. Ткнул кулаком в подушку — та выплюнула облачко черного дыма, осевшего на потолке грязным пятном, напоминающим по очертаниям человеческий череп.

Да вроде действительно все в порядке.

Если бы еще вырваться отсюда...

На этот раз прихватывать пиджак дверью "Волчье солнышко" не стало. Оно придумал издевательство поизощреннее. Когда я выходил из комнаты, низкий порожек внезапно приподнялся, я зацепился за него носком туфли и рухнул вперед. И только в самый последний момент успел выровняться, ухватиться рукой за дверной косяк... Который тут же лопнул под моими пальцами, осыпавшись старой трухой и оставив на ладони пыль гнилушек, светящихся в темноте коридора.