Ходок 3

Хотя, с ихними темпами, далеко уйти уборщики не могли, Денис все же испытал некоторое облегчение, когда пристроился им в хвост. Слова Шэфа о прыжке с Моста на камни могли быть шуткой... а могли и не быть. Проверять желания не было.

— Ты где? — раздался в наушниках голос любимого руководителя.

— Иду за уборщиками.

— Ну-ну... иди. Смотри не потеряйся... — съехидничал верховный главнокомандующий и отключился.

"Покаркай... покаркай! — подумал Денис с внезапной злостью — если делать нехер!" — но вслух говорить ничего не стал. Пройдя с десяток шагов и пару раз увернувшись от встречных-поперечных, он быстро сообразил, что путешествие невидимки можно значительно упростить, для этого нужно только выйти на связь с главкомом и кое-что выяснить:

— Шэф! — негромко произнес он, надеясь что шкира сообразит включить связь, но добился только того, что проходящий мимо краснопоясник недоуменно покосился в его сторону, любимый же руководитель остался глух и нем, чем ухудшил и без того начавшее портиться настроение Дениса.

Плетясь за уборщиками, которые неторопливо двигались по направлению к Главным воротам Северной обители, Денис ежесекундно был занят тем, что уворачивался от многочисленных Пчел, норовивших пройти сквозь него. Приходилось непрерывно следить как за "поводырями", чтобы, не приведи Господи! — не отстать, — прыгать на камни вниз головой как-то не хотелось, так и за "айсбергами", норовившими врезаться в невидимый "Титаник", короче говоря, — удовольствие от "прогулки" было ниже среднего. Хотя навыки, приобретенные Денисом за время самостоятельной жизни в Ордене, пока любимый руководитель в одиночку развлекался в Хазрете и позволяли ему уходить от столкновений без особого труда, однако знание конечной цели путешествия могло бы в значительной мере облегчить Великий поход, но... связь с любимым руководителем, как выяснилось, была односторонней и не позволяла выведать где находится эта самая, чертова цель, пока мудрый руководитель сам не соизволит выйти на контакт, — а этого можно было дожидаться до морковкиного заговенья... Все это привело к тому, что в душе Дениса вместо то ли печальной радости, то ли радостной печали начало понемногу нарастать глухое раздражение.

Выходить за ворота уборщики не стали, они свернули на хоздвор и прошагав в его дальний конец, через маленькую дверку попали в помещение, которое Денис для себя охарактеризовал как "Ангар". В огромном, высотой с двухэтажный дом, пакгаузе находились многочисленные люди, лошади и повозки, самых разнообразных типов и назначений, начиная с грузовых телег и заканчивая элегантными двуколками и каретами.

Вся эта мешанина находилась в непрестанном, броуновском движении и увертываться от людей, лошадей и влекомых ими транспортных средств, сновавших во всех направлениях, стало гораздо труднее, чем до попадания внутрь. Денис еще раз, с нарастающим раздражением отметил, насколько было бы проще, знай он конечную цель путешествия, — не пришлось бы тащиться хвостом за уборщиками, которых меньше всего интересовало удобство перемещения человека-невидимки. Усиливающееся раздражение привело к тому, что дал о себе знать пузырь внизу живота, — капля за каплей, там стала понемногу накапливаться ярость.

Этот пузырь был обратной стороной медали, — ведь как известно, у медали есть две стороны, — так вот, если спокойствие и уверенность в своих силах были лицевой стороной, то пузырь как раз и был той самой, пресловутой, — обратной стороной. Раньше все что пугало и раздражало Дениса оседало в его душе тяжким грузом, тянущим вниз, к земле, теперь же весь негатив, без которого в реальной жизни не обойтись, тут же трансформировался в невесомую, прозрачную, сверкающую, брызжущую злой энергией, янтарную субстанцию, конденсирующуюся в этом самом мешке внизу живота. С одной стороны это было хорошо, а с другой, — не очень...

Неторопливое (мягко говоря) путешествие, отягощенное пусть небольшими, но постоянными нервными встрясками, привело к тому, что у Дениса сбилось внутреннее чувство времени и он перестал понимать долго ли, коротко ли сказка сказывается и стало ему казаться, будто лимит невидимости вот-вот закончится, а никаких инструкций насчет того, что делать, когда Пчелы внезапно обнаружат в своих рядах неизвестно откуда взявшуюся личность в черном, как сама изначальная Тьма, облачении, у него не было, что спокойствия также не добавляло, а вот раздражения, — наоборот.

"Блииин... я как Золушка за минуту до полуночи, — сейчас начну туфельки терять... хрустальные... к едрене фене!.." — промелькнула тревожная мысль.

"Ага... ага... — внес свою лепту внутренний голос, — кареты превратятся в тыквы... а Шэф... — в крысу!"

"А он и есть крыса! — в запале отозвался Денис, — нет чтобы прямо сказать куда идти! А то ползи за этими..." — тут он осекся, и обзывать белопоясников, тащивших его вещи, не стал, — они-то ни в чем виноваты не были, а Денис был справедливым человеком.

"Так спроси..." — невозмутимо посоветовал внутренний голос.

"Как!?.. Как спросить!?.. Я в этой блядской шкире первый раз в жизни и не знаю как связь включается! Натягивай и пиздуй! Полководец херов!.." — Денис мог бы продолжать еще долго, но был прерван внутренним голосом:

"Второй..."

"Чего второй?!" — не понял Денис.

"Ты в шкире второй раз в жизни. Первый, — когда примерял на базе..." — это неожиданное, хотя и справедливое замечание почему-то охладило агрессивный настрой Дениса, хотя никаких объективных предпосылок для этого в нем и не имелось, но как говорится, осадочек остался, — пузырь внизу живота продолжал потихоньку наполняться.

К счастью для Золушки-невидимки, бал закончился раньше, чем часы пробили полночь, и никакого сеанса разоблачения черной магии не последовало. Траекторию движения уборщиков перекрывала довольно внушительная баррикада, составленная из нескольких очень неудачно (для этой самой траектории) расположившихся экипажей. Чтобы преодолеть "завал", им пришлось бы сделать немаленький крюк, но имелась альтернатива, коею они и не замедлили воспользоваться. Белопоясники, ничтожно сумняшеся, проложили себе путь сквозь довольно большую, потрепанную карету, запряженную четверкой лошадей. Разглядеть что-либо внутри было невозможно, — все окна были наглухо зашторены какой-то темной, даже на вид тяжелой тканью. Не задерживаясь внутри ни на секунду, и оставив открытыми обе двери, как будто приглашая его следовать за собой, уборщики через мгновение выбрались с противоположной стороны и продолжили свое неторопливое движение. У Дениса сложилось полное впечатление, что таким маневром они попросту сократили себе путь, — видимо также должны были подумать и другие "заинтересованные лица", наблюдающие за передвижением старых уборщиков. В том, что такие "лица" должны были быть, Денис не сомневался, — иначе зачем было огород городить с двойниками, уборщиками и шкирой в режиме невидимости? Но, размышления — размышлениями, а надо было догонять поводырей, — иначе ведь можно и головой на камни. Денису ничего не оставалось делать, как последовать вслед за ними, через карету. Вот тут-то и выяснилось, что карета и была целью путешествия, — на одном из двух диванов расположился верховный главнокомандующий. Причем расположился так, что его невозможно было увидеть снаружи даже при открытых дверях.

Заодно стало понятно, почему главком не сообщил заранее, где находится финишная ленточка, — двери кареты должны были открыть уборщики, — ведь согласитесь, было бы странно, если бы они вдруг открылись и закрылись сами по себе. Конечно, не исключено, что "заинтересованные лица" могли бы и не отследить это феномен... а могли бы и отследить, — магия ничем не хуже понатыканных, где только можно и где нельзя, видеокамер. А так, уборщики забираются в карету, незаметно роняют принесенные мешки, тут же подхватывают идентичные и, не снижая темпа, выбираются наружу. Закрывать двери им недосуг, да и руки заняты, — все замотивировано. Правда, с другой стороны, если бы Денис знал конечную цель путешествия, он мог бы самостоятельно, не наступая на пятки уборщикам, добраться до кареты, спокойно их дождаться, и точно так же проследовать вслед за ними. Все указывало на то, что про интересы Дениса, чтобы ему было удобно и комфортно, Шэф задумывался не сильно... если вообще задумывался. Настроения последнему, это не добавило, а вот раздражения, — наоборот.

— Такси свободен — прошу садиться! — Главком сделал микроскопическую паузу и продолжил: — Шкиру пока не отключай. — В этом был резон, — диван, предназначавшийся Денису, в отличие от Шэфовского, снаружи просматривался.

Как только Денис оказался в салоне, мимо кареты протопали несколько белопоясников, тащивших на спинах какие-то тюки демонических размеров. Как все грузчики, во всех мирах и во все времена, они не страдали излишней толерантностью к препятствиям, мешающим осуществлению их профессиональной деятельности, — дверцы кареты с лязгом, способным довести до нервного срыва любого водителя маршрутки, захлопнулись, не выдержав комбинированного натиска тюков и ненормативной лексики.

Какое-то время "завал" сохранял неподвижность, а потом начал понемногу рассасываться, и вскоре тронулась и карета компаньонов. Она неприятно удивила Дениса тем, что была полной противоположностью немецким автомобилям. В том смысле, что те внутри гораздо больше, чем кажутся снаружи, а карета же, — наоборот, выглядевшая снаружи большой и громоздкой, внутри оказалась ужасно маленькой и тесной. Причина этого пространственного парадокса осталась для Дениса загадкой.

Как только двери кареты захлопнулись, Денис двумя щелчками отключил батарею, после чего принялся внимательно разглядывать главкома, который с удобством, полулежа в расслабленной позе, расположился на своем диване. Шэф уже успел избавиться от шкиры и переодеться в "гражданское". Гражданское не в том смысле, что невоенное, а в том, что не в орденскую униформу с черным плащом. Но не это, в данный момент, интересовало Дениса:

— Шэф, ты меня увидел? Или просто знал, что я должен быть поблизости?

— Нет, — отстраненно отозвался главком, думая о чем-то своем, — в кадате можно почувствовать... и то, если знать, что искать, и примерно где... а так нет. В шкире, в режиме невидимости тебя не обнаружить никому: ни людям, ни магам, — никому... — он задумался на секунду, — ... разве что на Тетрархе есть специальные сканеры... а больше никак.

— И я смогу в кадате?..

— Нет... ты не сможешь... пока... может быть потом...

— А?.. — хотел было Денис продолжить расспросы, но был остановлен командором:

— Потом! Переодевайся.

Облачение руководителя концессии сильно смахивало на парадный мундир королевского мушкетера, как представлял его себе Денис, по многочисленным фильмам. Видимо Шэф, если именно он был заказчиком костюма, черпал свою фантазию из тех же источников. На это прозрачно намекал короткий лазоревый плащ с серебряными галунами и нашитыми на него спереди, сзади и на боковых лопастях белыми крестами. Дополнительным штрихом являлась широкополая шляпа с ярким пером.

— Если не ошибаюсь, шевалье д'Артаньян? — поинтересовался Денис, стягивая шкиру с головы.

— Это ж с какого такого перепугу?

— Ну-у... д'Артаньян самый... крутой!

— Ты книгу-то читал, или только кино смотрел? — ехидно поинтересовался верховный главнокомандующий, что для такого крупного книгочея, как Денис, было по-настоящему обидно!

— Читал, естественно! — подавляя раздражение, отозвался он.

... тоже мне — книголюб-эксцентрик!..

... не мог по человечески объяснить куда идти...

... навигатор хренов!.. а туда же!..

... я бы мог спокойно дождаться уборщиков у кареты...

... а не тыкаться за ними, как слепой кутенок!..

... еще подкалывает... каз-з-зел!..

— Д'Артаньяну, если ты и вправду читал, всего восемнадцать лет. Он желторотый мальчишка, а действительно крутой, — Атос.

— Лады, — подавив раздражение, не стал упорствовать Денис, — ты — Атос, а я, так и быть...

— Арамис, — перебил его Шэф.

Прежний Денис, — тот который с тоской и страхом, словно щенок оставленный хозяином, глядел вслед уходящему любимому руководителю, воспринял бы его слова если не с пониманием, то хотя бы с полным равнодушием, — мол если мудрый руководитель сказал: "Арамис", — значит Арамис! Нынешний же Денис еще больше разозлился, — какого хрена! — он д'Артаньян! а не этот замаскировавшийся попик, но Шэф остановил его легким движением руки:

— На время операции, это наши имена. Я — Атос. Ты — Арамис.

— Какой еще операции!? — но Шэф, не отвечая на этот явно риторический вопрос, продолжил:

— Мы братья, причем младшие, — никакого наследства нам не светит. Мы мелкопоместные аристократы из Узлана, — самой захолустной провинции Великой Дарланской Империи... кстати, на ее территории мы сейчас находимся, — чтобы ты знал, и направляемся в ее столицу, — Дарлан. — Денис изумленно уставился на командира:

— Мы же собирались на Сету?

— На Сету потом. Сейчас есть дела поважнее.

Денис почувствовал, что скрывать нарастающее раздражение становится все труднее и труднее, — вся эта история сильно ему не нравилась: одно дело идти в другой мир, на Сету, а так, за каким хреном срывать его с занятий?! — чтобы прогуляться в столицу какой-то долбанной Империи?! Чего он там забыл!? Шэфу в боевых действиях он не помощник, — квалификация не та, — козе понятно. За каким дьяволом любимый руководитель, в рот ему пометом, срывает его с занятий!? Не дать недовольству прорваться наружу стоило значительных усилий. Несмотря на то, что Денис не забыл "демонический" облик любимого руководителя, так поразивший его (в старые — "довоенные времена" непременно напугавший бы, а сейчас именно что, — поразивший), ярость накопившаяся внизу живота рвалась наружу, а обычных коллекторов для нее, как в лице "мальчиков" Хадуда, так и разных прочих "тренировочных" краснопоясников, сегодня не было. Идеальной мишенью был бы сам любимый руководитель, заваривший всю эту кашу, но пока логика и здравый смысл перевешивали клокочущую, злую энергию, бившуюся в пузыре внизу живота, — Денис хорошо понимал насколько верховный главнокомандующий ему не по зубам, — а жаль... Поэтому, взяв волю в кулак, Денис справился с задачей обуздания своего характера, — как показали клинические исследования, — далеко не ангельского, и совсем уже было собрался стянуть шкиру, но был остановлен главкомом:

— Сначала одень, — и он протянул ему тонкую цепочку, по виду золотую, к которой был прикреплен какой-то странный кулон, вернее даже не кулон, а скорее, — прозрачный камень, каплевидной формы, размером с ноготь указательного пальца. Кристалл был заключен в изящную оправу, — никакие крепежные детали и отверстия не нарушали его хрупкое очарование.