Такая высота появления над поверхностью объяснялась безопасностью — несмотря на то, что телепортационные технологии вроде как были достаточно понятны ученым, что-то там они все равно не могли учесть. Как ни извращались они с уточнениями и перерасчетами, но ИРОКОМы со своими навороченными искинами никак не могли сразу дать точные координаты конкретной местности в той системе, куда их забрасывал телепорт. Это нужно было, чтобы можно было переместиться в более удобное место и, соответственно, потом прыгать уже в него — не всегда первичная точка заброски была удобной. Разброс у них получался от десятка до сотни километров. И это в лучшем случае. Бывало, что прыгуны по таким координатам впечатывались внутрь поверхности планеты, порой вызывая мощнейшие взрывы, сравнимые с ядерными или же оказывались далеко в космосе, откуда до планеты пилить и пилить.
А вот при прыжках по координатам, выданным телепортами, вернее их специальным поисковым модулем, такого не происходило. Впрочем, выход потом все-таки нашли. ИРОКОМ, заброшенный в окрестности найденной планеты, добирался до ее поверхности своим ходом, а потом производились сотни, а то и тысячи микропроколов с Земли по координатам, вычисленным искином, результат анализировался, уточнялся, передавался на родную планету, там снова происходил прокол, и так до тех пор, пока результат не станет приемлемым.
Система передачи информации осуществлялась незамысловатым образом. В месте первоначального прокола оставался висеть ретранслятор, а обычно точка выхода располагалась на удалении около тысячи километров от планеты, плюс-минус. Этот ретранслятор получал и сохранял информацию от ИРОКОМов и исследователей, то есть играл еще роль своеобразного удаленного накопителя информации, чтобы в любом случае, что бы ни произошло с исследователем, передать всю информацию на Землю. В определенные моменты времени срабатывал служебный телепорт, через который высовывался приемо-передающий модуль. Производился обмен информацией с ретранслятором и прокол пространства закрывался. Так же при необходимости можно было организовать и прямую связь с исследователем. Дубово, но на каком-то этапе телепортационных исследований процесс их адаптации и использования не то, чтобы затормозился, но значительно замедлился. Впрочем, способ оказался достаточно надежным.
В результате трения об атмосферу внешняя поверхность трака раскалилась. Можно было бы обойтись и без этого, но программа исследований требовала придерживаться строгих правил. Если внутри, в связи с огромным опытом борьбы землян с вирусами и бактериями, можно было гарантировать их практическое отсутствие, то внешнюю многослойную пористую поверхность сложнее было обработать. Можно, но зачем, если спокойно можно прогнать через раскаленную плазму в месте прибытия и без всяких усилий выполнить нужную задачу?
* * *
Вообще-то это было красиво. Сергей наблюдал буйство рукотворной стихии, находясь как бы внутри нее — внешние камеры, не боящиеся буквально ничего — ни больших температур, ни огромных давлений, даже если придется опускаться в местные Марианские впадины, спокойно передавали картинку, которую уже УНИК в голове Сергея собирал и улучшал.
Красно-белые всполохи облизывали корпус, пытаясь прогрызть себе дорогу вовнутрь, но не могли справиться с современными материалами. Вообще-то, можно было бы сделать так, чтобы внешняя броня, несмотря на огромное трение, не разогревалась до таких температур, но опять же — правила. Поэтому микропоры внешней оболочки трака заполнила специальная многофункциональная смазка, которая и достигала нужных температур, причем не сгорая. Потом она спокойно впитается обратно во внутренние емкости и при необходимости будет повторно использована. Потери будут, конечно, но совершенно минимальные.
К сожалению, вживую посмотреть на планету из космоса не получилось, высота не та, но и так неплохо. Сергей скосил глаза на показания виртуальных приборов — в горизонтальном полете они прошли уже достаточно, чтобы очистить корпус от всего наносного земного, и он снизил скорость своего болида до скорости планирования. Уже включились планетарные двигатели, магнитное поле планеты было мощным, чтобы их питать, и можно было спокойно маневрировать в атмосфере.
— Облака как на Земле, — пробормотал исследователь, с удовольствием оглядывая белые ватные комочки, развешанные в атмосфере.
* * *
По определенным соображениям, Сергей не стал перебирать возможные варианты планет для исследования, а остановился сразу же на первой попавшейся, которую ему нашел расчетный модуль телепорта по предоставленным им параметрам. Была у него причина для этого, и он хотел проверить, правильно ли он понял Катю во время одной из их последних встреч. Сидя на скале посреди алтайских гор, куда они иногда прилетали побыть вместе, и глядя куда-то за горизонт поверх золота середины осени, сверкающего в долине внизу, она тогда сказала:
— Иногда знать последствия своих поступков — зло. Можно убить такое хорошее чувство как "надежда". А еще "вера". Веру в свои силы и в то, что именно от тебя зависит твое будущее. Или упустить все хорошее, что могло бы случиться, если бы ты не знал...
Она помолчала, а потом улыбнулась и боднула головой плечо недоумевающего Сергея.
— Я знаю, что у тебя все будет хорошо. Ты только не отчаивайся, и когда настанет момент выбора, вспомни мои слова.
— Какие именно?
— Что все зависит только от твоего желания. Только надо очень-очень хорошо пожелать, и мир выполнит твою просьбу. Больше ничего не скажу — я знаю, что ты вспомнишь мои слова в нужное время и...
— Сделаю правильный выбор? — усмехнулся Сергей.
— А вот дальше промолчим... Надо же оставить малую долю неопределенности, — улыбнулась она, — Должен же и ты поработать над своим будущем...
Тогда ему показалось все это чепухой, но прошло время, и когда ему пришлось делать выбор, он вспомнил ее слова.
* * *
Время перехода было подобрано таким образом, чтобы на той половине планеты, где Сергей запланировал припланетиться и откуда он собирался начать комплекс исследований, было ранее утро. На планете было два больших материка очень интересной формы. Северный почти на три четверти оборачивался вокруг планеты, верхней границей располагаясь от полюса на расстоянии примерно как на Земле Евразия от Северного Полюса. Правда на Земле почти не осталось льда в этих широтах даже зимой, но тут побережье предположительно почти полностью находилось во льду в зимнее время и неплохо таяло в летний период. Сейчас в северном полушарии как раз было лето. Сама форма континента с одним хоть и широким, на тысячи километров, но горлышком, формировала довольно интересную розу океанских течений, умудряясь поддерживать на первый взгляд стабильную циркуляцию воды между Северным Ледовитым океаном, которому Сергей сразу же дал такое название по аналогии с Землей, и Южным океаном, омывающим южные берега этого континента и берега второго континента, значительно меньше северного, но тоже огромного.
Этот континент не имел какой либо узнаваемой формы, хотя, если напрячься, то форма вытянутой кляксы была бы примерно такой — с изрезанными краями и неожиданными косами и полуостровами. И на нем, похоже, была более теплая погода, так как сейчас — зимой — в южном полушарии царила довольно приятная температура около двадцати градусов ближе к экватору и всего плюс десять в южной части. По непонятной причине, на южном полюсе отсутствовал лед.
Оба континента покрывала зеленая растительность с иногда голубоватыми оттенками, а также оранжевыми, бледно желтыми до прозрачности, или даже ярко красными. В общем, наблюдалось буйство красок во всей красе. Разумных жителей тут не должно было быть, именно такое условие поиска, одно из нескольких, было заложено в поисковый телепортационный модуль. А времени у Сергея было много — месяцы, а может и годы. Он не ограничивал себя, поэтому особой разницы откуда начинать исследования, не было. Но душа пока лежала к северу. Тем более, пока океан свободен от ледяной корки, надо воспользоваться моментом, чтобы исследовать северный континентальный шельф.
Разумеется, еще были небольшие архипелаги и даже один большой, который можно было бы представить когда-то третьим континентом, опустившимся под воду, но это, конечно, с ходу не скажешь и надо исследовать — вполне возможно, что все не так, как кажется. Существовали и просто острова в океане вулканического происхождения. В общем, все как на Земле в пору ее расцвета.
* * *
Остановиться Сергей решил примерно по центру полукольца, если смотреть по долготе, откуда у него потом будет несколько вариантов передвижения (это он решит попозже) — или по побережью на восток, или на запад к оконечностям материка — его своеобразным рогам. Или же на юг, а потом... Вариантов много.
Место уже было частично обследовано самым первым ИРОКОМом, по крайней мере, объемные фотографии, пусть и в мелком масштабе, были в наличии, так что ожидающюю его картину исследователь примерно представлял. Это был останец диаметром примерно с десять километров — тут и там в небо торчали каменные пальцы различной формы — ветер и непогода хорошо постарались, создавая непередаваемый антураж. Между камней робко проглядывала северная травка, пытаясь выжать из короткого лета максимум соков.
Трак медленно левитировал на небольшой высоте — всего с пяток метров над поверхностью земли, неспешно огибая каменные структуры. Дул легкий северный ветер с редкими порывами.
"Интересно", — подумал Сергей, вглядываясь в траву, — "Судя по ее постоянному наклону, ветра со стороны океана довольно частые".
На глаза попалась более-менее свободная от каменных глыб поляна с полкилометра в диаметре, окруженная камнями, как частоколом.
— И недалеко от берега, — пробормотал Сергей, вглядываясь в пейзаж, — надеюсь затоплений берега тут не бывает. Эй, бездельник! — вдруг крикнул он, сажая трак на относительно ровное место.
— Почему сразу бездельник? — раздался недовольный голос и, добавив чуток бурчащих интонаций, спросил, — чего изволит барин?
Сергей чуть качнулся, когда трак приземлился. Немного оглядевшись и всмотревшись в построенную виртуальную модель полянки как бы сверху, мысленной командой сдвинул трак чуть в сторону, чтобы слева от океана его закрывала большая глыба, хотя бы частично, а справа оставалось свободное пространство.
Сбоку мелькнула тень — это Джин стек с крыши трака и собрался в форму высокого, метров двух с половиной, кентавра.
— Задача — расчистить площадку, — ремни гибкой лентой стекли по плечам и будто впитались в кресло, — но сначала пробегись по округе, пошукай там своим орлиным глазом и понюхай собачьим носом, куда и откуда дует ветер опасности, и есть ли он вообще. В общем, действуй по стандартному протоколу, а я пока уточню, что под нами находится.
— Я и так тебе скажу — метров семьсот под нами все плотно, никаких пустот! — Джин, тем не менее, порысил сначала в сторону океана, обогнув камень, за которым спрятался трак.
Удивительно, но искин с именем Джин прошел вместе с Сергеем его путь, начиная его еще в спасслужбе, да и на военной службе был с ним, хоть и в другом "теле". И воспринимался он спасателем скорее как электронный друг, при этом своим присутствием не лишая Сергея чувства одиночества, так ему сейчас необходимого. Да и приобрело это интеллектронное устройство нужную толику деликатности, и когда не надо не лезло к своему хозяину. Тем и дорог Джин был Сергею, что был частью его жизни, ничуть не мешая, и на которого можно было полностью положиться. На Земле уже некоторое время как наметилась тенденция по повсеместному использованию виртуальных искинов-помощников, часто и в андроидной форме, но объединенное планетарное правительство, заметив нездоровую тенденцию, или может предвидя ее, делало все возможное, и небезуспешно кстати, чтобы взаимодействие с ними не подменило обычное общение между людьми.
Вот и сейчас, он не стал брать с собой предлагаемый Исследовательской Службой служебный искин, оставив свой. Такое допускалось. Разве что залил в него дополнительные программы, заточенные на исследовательскую деятельность, а физическое "тело" у того и так ничем не уступало настоящим ИРОКОМам, так как изначально он был БРОКОМом — боевым роботизированным комплексом — и легко интегрировал в свой "мозг" как дополнительные программные прошивки, так и аморфно-структуризированные инструментальные дополнения последней серии в свое "физическое тело". Эти инструменты значительно расширяли возможности теперь уже ИРОКОМа в плане исследований. Вон, в километре от трака, где-то в противоположной стороне от моря, он уже ввинтился в почву, трансформировавшись в подобие огромного червя, и быстро пропал из виду. Видимо, что-то заинтересовало его там, лежащее на небольшой глубине. Больше примерно ста метров такой твердой почвы он не потянет — все-таки не буровая установка.
Сергей же тем временем из крыши трака выстрелил в небо специальный сферический зонд, который повис над выбранной под стоянку площадкой на высоте сотни метров и стал сканировать землю на глубину до трех километров. Да, это будет весьма грубый скан, но иного исследователю пока и не нужно было. Достаточно удостовериться, что снизу никакой опасности нет. Метров пятьдесят шла плотно утрамбованная смесь камней разной формации с глиной. Дальше — почти сплошное скальное образование до километра вниз, затем что-то с чем-то вперемешку. Мелькнули кристаллические образования. Дальше было пока не интересно.
* * *
— Ну что, первый выход на поверхность? — спросил у себя Сергей, вставая с кресла.
— А кто-то пораньше некоторых лентяев вышел и уже работает!
Сергей улыбнулся на реакцию Джина, подошел к стене, в которой протаяла дверь, и из скрытых полостей наружу выдвинулся боевой обвес, пристегивающийся к его экзоскелету, которым по сути являлась его одежда-скафандр или скаф, если кратко. Вернее внутренний ее слой, облегающий тело как перчатка. Так-то он гибкий и совершенно не мешал, однако при необходимости легко распределял нагрузку на тело таким образом, что лишний вес практически не чувствовался. А мог еще и самостоятельно передвигаться с бессознательным пользователем на борту, если задать такой режим работы. Но это уж на крайний случай.
Тяжело вздохнув — как ни странно, но к высокотехнологичному оружию Сергей был скорее равнодушен, хоть и знал его "от" и "до", он повернулся спиной к небольшому ранцу с боезапасом, который тут же "прилип" к его спине и отстегнулся от креплений шкафчика. Сергей проверил интеграцию боевой части экзоскелета Воевода, который он также прихватил по давней памяти со службы, благо он ничем не уступал исследовательскому. Почему-то боевой ранец имел неудобное и непонятное название "Крылья Хищника" (конструкторы такие затейники!), хотя в армии все его называли более понятно "Стрелы Дьявола".
Для проверки Сергей дал мысленную команду, и из ранца мгновенно выпростались два автомата, стволы которых показались над плечами бывшего военного, и хищно повели своими носами по сторонам, будто принюхиваясь к опасности. Обычно это оружие полностью управлялось УНИКом или встроенным компом, а то и сразу обоими, что зависело от степени личной интеграции устройств (производительность и направленность работы УНИКов довольно сильно варьировались в зависимости от способностей и занятий человека). Высшим шиком считалось полностью самостоятельно управлять наведением на цель автоматов и стрельбой. Однако, течение современного ближнего боя настолько ускорилось, что человек редко успевал полностью контролировать окружающую обстановку и одновременно управлять оружием. Сергей мог. Он вообще принадлежал к той неофициальной военной элите полевого боя, кто был способен распараллеливать свое мышление и полностью осознанно управлять большинством устройств и оружием боевой системы Воевода, при этом реагировать на опасность, а порой и предугадывать ее. На самом деле, таких воинов на всей Земле вряд ли наберется с десяток. Надо ли говорить, что при таком количестве они не могли как-либо повлиять на реальную тактику боя, зато отлично подходили для различного рода спецопераций, а в военном сообществе имели наивысший неофициальный личный рейтинг.
