Ночь в тоскливом октябре

Да и цель была в любом случае всего лишь случайностью. У меня не было вообще никакой реальной потребности туда идти.

А как же пончики, обещанные Айлин?

Это не совсем обещание.

Но я сказал ей, что принесу, и собирался сдержать слово.

Более чем вероятно, я бы все равно пошел в закусочную Данди, даже не встретив ее. Так что это не проблема. Совсем не проблема. Только теперь на мне лежало обязательство дойти туда.

И вернуться с пончиками до десяти утра, когда у нее лекция.

Я не обязан это делать, сказал я себе. Я не обязан вообще возвращаться на кампус, или в свою квартиру, или куда бы то ни было. Если захочу, я могу просто идти куда глаза глядят.

И тут меня поразило осознание, что я иду на север. Если продолжить идти на север, то я рано или поздно окажусь в Сиэтле... в краях, где водятся Холли и Джей.

Желание, гнев и тоска нахлынули на меня одновременно.

Но я продолжал идти.

Я не буду идти до Сиэтла, сказал я себе.

На самом деле, я всерьез подумывал полететь туда после получения письма Холли в пятницу. Но передумал. Если она решила бросить меня ради какого-то мудака, встреченного в летнем лагере, то не мое дело вмешиваться... и уж тем более ползти выпрашивать ее любовь, подобно какому-то полному неудачнику. Пусть оставляет себе своего драгоценного Джея, а я оставлю себе мое самоуважение. Я предпочел напиться.

В Сиэтле меня не дождутся.

И если повезет, я больше никогда в жизни не увижу Холли Джонсон.

Я мечтал лишь о том, чтобы наконец перестать о ней думать. И это желание исполнилось несколько минут спустя, когда по тротуару мне навстречу попался человек с собакой. Мужчина, крепкий, чернявый и бородатый, носил темный тюрбан на голове. Собака на его поводке напоминала ротвейлера.

Ротвейлера на одном из тех бесконечно-длинных поводков, которые позволят псу пару минут грызть прохожего, прежде чем хозяин его оттащит.

Я едва не перебежал на другую сторону улицы, но это было бы слишком очевидно. Может этот мужик обидится, или сочтет меня трусом... или даже примет за какого-то анти-тюрбанного шовиниста. Поэтому я остался на своей стороне.

Когда они поравнялись со мной, я улыбнулся и кивнул, и вежливо сошел с тротуара, чтобы пропустить их.

Собака, сильно опережавшая хозяина, подбежала ко мне и начала обнюхивать ширинку моих джинсов.

Сейчас один раз хорошо куснёт...

Мужчина на другом конце поводка, похоже, не проявлял никакого интереса к тому, чем занимается его собака.

— Хороший пёсик, — тихо сказал я.

Его морда ткнулась в меня. Я сделал шаг назад, и он зарычал.

Хозяин наконец дошел до нас с собакой. Не повернув головы, он прошагал мимо. Когда он прошел, собака лизнула мою ширинку.

— Иди отсюда, — пробормотал я.

Несмотря на разделявшие нас добрых пять метров, мужчина оглянулся и недовольно поглазел на меня.

— Говорить с моей собакой не разрешено.

— Извините.

Он продолжил путь, дернув за поводок. Пес последний раз ткнул меня мордой, после чего развернулся и припустил за своим хозяином.

Я нахмурился в их сторону, но они не заметили.

Полагаю, этот мужик считал, что тротуар принадлежит ему, а мой пах принадлежит его собаке.

— Вот уроды, — буркнул я.

Этого они тоже не заметили. Может и к лучшему. Негодяй мог спустить на меня собаку... или погнаться за мной с ятаганом. (Был ли у него ятаган при себе, я не могу сказать... но кто знает, что может скрываться под таким просторным халатом.)

Как бы то ни было, я продолжил путь и бдительно поглядывал, опасаясь других собак. Хотя ни одной не было видно, несколько раз мое приближение провоцировало приступы дикого заливистого лая псов за заборами и воротами. Они не могли до меня добраться, но их безмозглое тявканье возвещало о моем присутствии всей округе. Все, чего я хотел — это пройти мимо, тихо и невидимо, чтоб никто даже не знал обо мне.

Вскоре, лай стал менее частым. Возможно, я стал идти тише, или может, просто вошел в район, где меньше держали собак. Какова бы ни была причина, я начал успокаиваться.

Ночь была очень тихой.

Я увидел, как белая кошка метнулась через дорогу и спряталась под припаркованной машиной. Услышал уханье совы. Иногда становилось настолько тихо, что можно было услышать тихое электрическое гудение фонарей.

Когда я сошел с тротуара на перекрестке, громкое блинг-блинг-блиннннг! заставило меня поперхнуться. Я отпрянул назад, как раз перед пронесшимся велосипедом.

— Мля! — выпалил я.

— Уииииии! — взвизгнула велосипедистка — костлявая пожилая женщина в черном спандексе, с надетым задом-наперед велосипедным шлемом.

Какая бодрая карга.

Оглянувшись через плечо, она улыбнулась мне. Я не мог особенно хорошо разглядеть ее лица, но оно было бледным и худым, и сложилось впечатление, что у нее отсутствовала большая часть передних зубов. По какой-то причине у меня забегали мурашки. И не прекращались, пока она не скрылась за поворотом впереди меня.

Я был рад, что она исчезла из виду, но тут же начал волноваться, что старуха может кататься кругами, и вскоре снова на меня выскочит.

Может, я ее обидел. Может, она жаждет мести. Может, она планирует при следующем заходе проехать мимо, и прикоснуться ко мне своим скрюченным пальцем и прошептать "худеющий!"(1) или "жаба" или "жопа", или еще чего...

Я не думал всерьез, что она это произнесет, но такие мысли определенно закрадывались.

Потому я все-таки пересек улицу Дивижн.

Какое-то время я шел медленно и оглядывался назад. В груди засело какое-то странно щекочущее чувство — не то хихиканье, не то вопль, готовый вырваться изо рта, когда карга вывернет из-за угла.

Наконец, чтобы не рисковать и дать себе шанс успокоиться, я свернул в переулок. Миновал два коротких квартала, затем вышел на улицу Франклина и продолжил свой путь на север.

"Тут она меня не найдет," — решил я.

Более получаса особо ничего не происходило. Я просто шел по улице Франклина. Дома здесь казались немного старее, чем те, что я проходил на Дивижн. Время от времени лаяли собаки. Очень мало домов стояли с горящими окнами. За полчаса проехали всего две машины. Я не заметил ни одного пешехода... или велосипедиста.

Но тут с востока появилась девушка.

Она приближалась справа, метрах в десяти передо мной. Так сложилось, что она смотрела вперед. И так сложилось, что я стоял в тени дерева.

Я замер и задержал дыхание.

На углу она повернулась ко мне спиной, сошла с тротуара и начала переходить дорогу.

Стоя неподвижно, я наблюдал за ней.

Я начал идти только когда она удалилась до середины следующего квартала. Затем я выбрался из тени древесной кроны, дошел до угла и перешел улицу.

Глава 3

Я не преследовал ее. Я просто продолжал свой путь к закусочной Данди за пончиками.

Не преследовал ее.

Если бы она свернула в другую сторону на углу, а я отказался от своего прежнего маршрута, чтобы последовать за ней — вот тогда это бы было преследование. Но ничего такого не произошло. Она просто сама заняла место впереди меня на тротуаре, по которому я уже шел.

Она имела полное право это делать, а я имел полное право продолжать свой путь, не меняя маршрута.

Это то, что я говорил себе, когда начал ее преследовать.

Я шел своим нормальным темпом какое-то время, сокращая дистанцию, разделявшую нас. Затем я замедлился. Не хотелось ее обгонять.

Обгонять женщину на тротуаре, особенно ночью, и когда рядом никого нет, всегда вызывает у меня неприятное чувство. Когда я приближаюсь сзади, каждая из них, очевидно, начинает волноваться, что ее сейчас ограбят, изнасилуют или убьют. Такие женщины почти всегда нервно оглядываются, почувствовав мое приближение. А потом заметно напрягаются, когда я прохожу мимо.

И не то чтобы я какой-то монстр. У меня довольно приятная внешность, я веселый и безобидный. Но я парень. Этого, видимо, достаточно для некоторых женщин, чтобы бояться моего приближения.

Чтобы не трепать им нервы, я приучился по возможности не обгонять их на тротуарах. Я либо перехожу на другую сторону улицы, либо сворачиваю за угол, чтобы слезть с хвоста, либо радикально замедляю темп на какое-то время.

Как это обычно бывает: я притормаживаю, начиная медленно плестись, или даже делаю пару коротких остановок, надеясь, что женщина повернет за угол, или достигнет места назначения, или еще как-то сама уберется с дороги. Если становится очевидно, что она еще долго будет идти впереди, я смиряюсь с необходимостью обогнать ее, или сам меняю курс.

Не торопясь достичь закусочной Данди... или чего бы то ни было еще... я не видел смысла переходить на другую сторону или сворачивать за угол на другую улицу.

"Только бы не спугнуть ее" — подумал я. Надо держать медленный неспешный темп и сохранять хорошую дистанцию между нами.

Она никогда даже не узнает, что я здесь.

Пока что, молодая женщина передо мной, похоже, совершенно не подозревала о моем присутствии. Она просто спокойно шла пружинистой беззаботной походкой, помахивая руками, поглядывая по сторонам (но никогда назад). Ее светлые волосы были завязаны в хвост, который качался и подпрыгивал при ходьбе. На ней была темная кофта, темные штаны и кроссовки. В руках она не несла ничего, даже маленькой сумочки. Мне это показалось странным. Очень мало я знал женщин, которые выходят на улицу вообще без какой-либо сумки.

"Куда она идет?" — заинтересовался я.

Может, в закусочную Данди?

Это было бы слишком хорошо, чтобы надеяться. Более вероятно, что она возвращается домой откуда-нибудь. Я задумался, знают ли ее родители, что она гуляет по улицам в такой час.

Кто сказал, что она живет с родителями?

Откуда мне знать, может ей лет двадцать пять, и она живет одна, а может и с мужем.

Но я в этом сомневался.

Хотя я увидел ее только издали и лишь в плохом освещении, у меня сложилось впечатление, что девушка была немного моложе меня — возможно, лет шестнадцать-восемнадцать. Если это так, то наиболее вероятно, что она живет дома с родителями.

У меня также сложилось впечатление, что она исключительно привлекательна.

В приглушенном свете фонарей ее лицо выглядело так, что она могла быть привлекательной. Но расстояние и плохой свет могут быть обманчивы. При ярком свете она может оказаться куда более несовершенной внешне. Или в два раза старше, чем я предположил.

Но света все же было более чем достаточно, чтобы оценить формы ее тела под кофтой и брюками.

Не то чтобы я чувствовал к ней какое-то желание. Благодаря Холли, женщины в данный момент меня мало привлекали.

Но я чувствовал все-таки определенную связь с ней. Мы с ней были незнакомцами, разделившими один маршрут. Это у нас точно было общим. Она проходила мимо тех же припаркованных машин, деревьев, газонов, домов, что и я... только на несколько секунд раньше. Мы с ней видели одни виды, слышали одни и те же звуки, вдыхали одни и те же запахи, дышали одним воздухом, ощущали один и тот же тротуар под ногами. Во всей бескрайней вселенной и вечности, мы существовали вместе в одном месте и одном времени... ну, почти.

Я не мог не ощущать связи с ней.

Связи и потребности защищать ее.

Она казалась мне слишком юной, чтобы блуждать по улицам одна в такой час ночи, поэтому я вознамерился убедиться, что она доберется до дома невредимой.

Теперь у меня были две миссии: принести пончики для Айлин и защитить мою новую попутчицу.

Я ведь был ее попутчиком, хоть она об этом и не знала.

"Я не позволю ничему с тобой случиться," — произнес я в уме.

Внезапно, она остановилась. Я замер и увидел, как ее голова начинает поворачиваться влево.

Сейчас оглянется!

Хотя я находился прямо в ярком пятне от света фонаря, но не совершал никаких попыток укрыться. Движение может привлечь ее взгляд. Полная неподвижность была моей лучшей защитой.

Глядя на нее, я не осмеливался дышать.

Спустя несколько мгновений, я осознал, что ее взгляд был направлен на гладкую белую кошку, важно шествовавшую к ней с другой стороны улицы Франклина.

Она повернулась к кошке, и я второй раз за ночь увидел ее в профиль. Ее силуэт... ее высоко завязанные в хвост волосы, наклон ее головы, форму ее лица, ее стройную шею, ее высокую грудь под кофтой и крутые бедра в облегающих штанах. Не хочу сказать, что она выглядела "спортивно" или "атлетично", потому что это предполагает некую силу и мощь. Такое впечатление было бы неправильным. Если подбирать слова, то в первую очередь, она выглядела уверенной, пружинистой и упругой.

Девушка опустилась на корточки. Не доставая пары сантиметров попой до земли, она опустила голову и заговорила с кошкой. "Кис-кис, иди сюда!" — донеслось до меня. Рука показалась из-за ее правого колена и поманила животное.

Кошка широко открыла пасть и издала громкое "Мррряу!", словно говоря: "Я тебя вижу. Не подгоняй. Уже иду". Всем своим видом животное излучало снисходительное презрение, пока не добралось до ее рук.

Несколько мгновений спустя, кошка словно обмякла и расплавилась от удовольствия. Девушка говорила что-то очень тихо, пока гладила ее, но я не мог разобрать слов. Когда она встала, собираясь идти дальше, кошка потерлась об ее ноги, проскользнула между них, словно желая обвиться вокруг девушки и не пускать ее никуда.

Едва не споткнувшись, она коротко рассмеялась и ловко перепрыгнула через животное. Как только она пошла вперед, я нырнул за ближайшее дерево. Выглянув из-за ствола, я понаблюдал, как кошка побежала за ней, подняв хвост трубой.

"Мррряу!"

Она оглянулась и сказала:

— Ну хорошо, но всего минутку.

Затем полностью развернулась, став лицом к кошке и ко мне.

Я скрылся за деревом. Уставившись на древесную кору в паре сантиметров перед носом, я ждал.

— Ага, — услышал я ее голос, — Тебе все мало, да? Ну конечно.

Я не мог видеть ее. Мог только слышать. У нее был чудесный и странный голос. В нем не было ничего девчачьего. Я мог бы почти сказать, что ее голос звучал по-мужски, если бы не был настолько мягким и певучим. В нем даже слышались какое-то мурлыкающие нотки, когда она говорила с кошкой.

— Ох, как тебе это нравится, а? Ммм, я вижу. Ну о-очень приятно.

Когда я рискнул выглянуть из-за дерева, то обнаружил, что она сидит на корточках над кошкой, поглаживая ее по спине обеими ладонями. Кошка лежала, вытянувшись на боку.

— Ну что, достаточно с тебя? — спросила она, — Ах, ну тебе же всегда мало, да? — напоследок похлопав кошку ладонью по шерсти, она начала подниматься, так что мне снова пришлось прекратить наблюдение.

Прошло несколько секунд. Девушка сказала "Пока, киса!" своим необычным, насыщенным голосом.

Я оставался в укрытии и слушал. Больше никаких звуков не доносилось с той стороны, ни от девушки, ни от кошки. Наконец, я осмелился вновь выглянуть. Кошка все еще лежала, развалившись на тротуаре, очевидно слишком довольная, чтобы двигаться. Девушка, тем временем, уже прошла следующий перекресток.