| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Когда он первый раз упал и не смог подняться, несмотря ни на какие действия и угрозы учителей (а это случилось уже где-то минут через 20 после начала тренировки), мастера скучковались и принялись что-то рьяно обсуждать. До затухающего огонька сознания Сирахамы доносились лишь отдельные ничего не значащие слова: "должен", "Миу", "сработает". Окончательно вырубиться ему не дал образ Косаки-сенсея, манящий его пальчиком и будто нашептывающий: "Вставай, Кеничи, еще немножко". И он вставал, но едва стоило сделать шаг в сторону девушки, как учителя его запрягали и снова погружали в атмосферу ужаса, боли и страданий. Так продолжалось на протяжении всего дня...
Перед заходом солнца было принято решение окончить тренировки пораньше, чтобы закрепить информацию о минувших двух неделях. Кеничи посадили на стул, по спинке которого он буквально растекся, и принялись вбивать в него забытые им сведения, не давая при этом заснуть. Роли инструкторов распределились следующим образом: Сакаки стоял сзади и проводил время от времени пробуждающие сеансы с помощью "легких" щелбанов, Ма и Коэтсуджи попеременно показывали подопыт... подопечному фотографии, заставляя повторять сказанные ими слова. Выглядело это примерно так:
— Это Редзанпаку, ты любишь это место, ты ходишь сюда все свободное время, ты любишь тренироваться. Повтори.
— Я люблю тренироваться. Я хожу в Редзанпаку.
— Это Апачай Хопачай, он любит детей, — твердил Акисамэ, показывая фотографию загорелого бугая в майке, шортах и с повязкой на лбу. — Повторяй за мной, Кеничи: Апачай Хопачай — мой любимый сенсей.
— Апачай Хопачай — мой любимый сенсей, — равнодушным голосом повторял за ним парень.
— Это чересчур жестоко, Акисамэ, — прошептал сбоку Кенсей. — Но так на тебя похоже.
— Ничего, может, Кеничи и не хочется с ним тренироваться, но как человек он ему явно по душе. С Апачаем малец общается больше всех, не считая Миу и... тебя, чертов ты извращенец, — громким шепотом вклинился в разговор Сакаки.
— Это да... — засчитал за комплимент китаец. — Но продолжим. Кеничи, это Фуриндзи Миу, она тебе нравится, ты учишься с ней... вы встретились... а потом... затем... еще она внучка Фуриндзи Хаято — Старейшего. Повторяй за мной: это Фуриндзи Миу, она мне нравится.
— Это Фуриндзи Миу, она... мне... нравится.
Кенсей поморщился и повторил зомбирование:
— Повторяй за мной: это Фуриндзи Миу, она мне нравится.
— Это Фуриндзи Миу, она мне... нравится.
— Повторяй за мной: мне нравится Фуриндзи Миу.
— Мне нравится Фуриндзи Миу
— Повторяй за мной: мне нравится грудь Фуриндзи Миу.
— Мне нравится грудь Фуриндзи Миу.
— КЕНСЕЙ!
— А простите, отвлекся, — забормотал ничуть не смутившийся Ма. — Не та фотография попалась.
— Это Косака Сигурэ, — перехватил нить разговора Коэтсуджи, — она твой сенсей, ты ее уважаешь. Повтори.
— Косака Сигурэ, я... уважаю.
— Это Косака Сигурэ, ты ее сильно уважаешь, но тебе нравится Фуриндзи Миу, — Акисамэ объяснил чередующиеся фотографии. — Повтори.
— Косака Миу, я сильно... уважаю, но мне нравятся груди.
— Все, спекся... — Сакаки похлопал Кеничи по щекам. — Можно звать Миу и Апачая. Даже странно, что Сигурэ так долго смогла их удерживать вдалеке от задохлика.
— О, я просто попросил ее сказать им, что у Кеничи очередная особая тренировка из разряда "Тренируйся или умри!" — "Инфернальная подготовка", — пояснил философствующий мастер джиу-джитсу.
Через пять минут спустя народа в комнате стало на трех человек больше: Сигурэ привела Миу и Апачая.
— Апачай тоже хочет тренироваться с Кеничи. Апачай научит его крутому приему! — парень в шортах громко заявил о себе сразу по прибытию.
— А-а-а! Кеничи, что с тобой? Ты в порядке? — Миу не отставала от улыбающегося Хопачая и суетилась около Сирахамы.
Косака незаметно притулилась в углу, наблюдая за воцарившемся бедламом. Едва очухавшийся ученик сфокусировал взгляд на мельтешившей перед ним блондинке с голубыми глазами, как его сознание тут же опознало в ней пресловутую Фуриндзи Миу, и губы начали произносить заложенную в него "закладку":
— Миу, — девушка радостно ему улыбнулась, но Кеничи этого не заметил, потому что его взор был обращен вовсе не на ее лицо. — Мне нравятся гр...
Сакаки легонько "погладил" парня по голове, и меньшинству присутствующих окончание предложения осталось неизвестным.
— Апачай, будь другом — проводи Кеничи до дома — сегодня он постарался на славу, — попросил Акисамэ мастера муай-тай — "Бога Смерти Тайского подземного мира".
— Конечно! Апачай в момент доставит Кеничи к родным, — горя энтузиазмом, Хопачай подхватил безвольную тушку ученика и скрылся из виду.
Миу вздохнула и отправилась обратно на кухню, а конгломерат четверых заговорщиков, приняв серьезные выражения лиц с разной степенью мрачности, переглянулся и приступил к обсуждению текущего положения. Первым взял слово Коэтсуджи:
— Думаю, все понимают незавидное положение нашего ученика. Если он не вспомнит, с какой целью тренируется, нам придется с ним расстаться: мы не можем удерживать его насильно. Вопреки тому, что "прошлый" Кеничи не любил тренировать и укреплять свое тело, он заставлял себя это делать тем или иным способом, и это его стремление стать сильным ради других... было весьма похвальным. Теперь же... я не думаю, что он завтра вернется сюда. Пока ученик не вспомнит забытое, нечего и рассчитывать на его добросовестное отношение к подготовке, но я уверен, что лишь наши тренировки способны вернуть его память, — Акисамэ прервался и со значением посмотрел на друзей. — Боль, кровь и пот помогут ему вспомнить Редзанпаку!
— Согласен, — покивал Ма Кенсей, — но получается замкнутый круг: чтобы вспомнить, он должен тренироваться, а чтобы добровольно заниматься, ему надо вспомнить.
— Именно! И мы обязаны разорвать его, это наш долг как мастеров!
— За ним же сейчас идет охота по всей школе: Миу что-то там такое говорила. Кеничи ничего не помнит и не будет бегать, как делал это ранее. Значит, завтра его найдут и поколотят, тут-то он и вернется к нам за защитой. Нужно лишь подождать, — предложил Сакаки, отставляя пустую бутылку.
— Желать силу ради мести или из-за страха — плохая мотивация, когда он пришел к нам, то сказал, что хочет защитить других, — возразил мастер джиу-джитсу, нахмурившись. — К тому же может случиться так, что его побьют разок и отстанут, уверившись в слабости ученика.
— Предлагаю предоставить все Миу-тян или попытаться повторить сегодняшний маневр с Сигурэ-т... доно, пока он не вернет свою память.
— Получить силу, чтобы быть достойным своего избранника — неплохая цель, — согласился с Кенсеем Акисамэ. — Но будет ли это честным по отношению к самому Кеничи?
— А что тут не так? — удивился китаец. — Ему же нравилась Миу... а значит...
— Нет, я имел виду твой второй вариант, поскольку Миу, увы, в области забвения — уточнил Коэтсуджи .
— А, ну это же временно...
— Аха-хахаха, все ваши "планы" ничего не стоят. Подождем, как сложится, а то может завтра он вообще из города сбежит, или его на спа-отдых в Словакию пригласят, или он за ночь все вспомнит и сам придет, да мало ли что может случиться... — вставил Сакаки свои пять копеек. — Так что предлагаю разойтись, а уже завтра по ситуации будем действовать.
— Сакаки... умен, — раздалось из угла, где обосновалась Косака Сигурэ.
— У него просто кончилось пиво, и он хочет слинять отсюда, — возразил ей Кенсей. — Но...
— Но в целом мысль здравая, — подхватил Акисамэ и продолжил, — тогда и закончим на этом, пока Апачай не вернулся.
Отступление. Взгляд на произошедшее глазами Сирахамы Кеничи.
Я проснулся от кошмара и от переизбытка ощущений: тут была и головная боль, и ломота во всем теле, и тяжесть в груди, и какой-то назойливый звук, пробирающийся в мою многострадальную черепушку через барабанные перепонки и отдающийся ударами в висках. Первые два пункта были связаны, как подсказывала мне из рук вон плохо работающая память, со вчерашними приключениями. Источником последних неприятностей оказалась моя сестра — это стало донельзя очевидным после того, как я с трудом открыл глаза. Увидев мою реакцию, она, наконец-то, слезла с меня и перестала занудливо повторять: "Кеничи, вставай, опять опоздаешь!"
Дальнейшее происходило на автомате: поблагодарил сестру, не забыв выставить ее за дверь, оделся, собрал сумку, поплелся в ванную, спустился на завтрак. Осознал себя Сирахамой Кеничи, перестав быть големом, уже ближе к концу трапезы, когда мама задала трижды какой-то вопрос, а я благополучно его проигнорировал. Хорошо Хонока заставила очнуться, выполнив "принудительное возвращение братика из мира грез", то бишь сестринский удар локтем по ребрам. И если за саму цель я был благодарен, то за ее реализацию не отказался бы надрать ей уши — до тела дотронуться было больно, не то что, получать удары. Саори, глядя на сына, тяжело вздохнула и в четвертый раз повторила свой вопрос:
— Кеничи, ты после школы опять собираешься в свое Рененпаку?
— Редзанпаку, — автоматически поправил я. — А что, какие-то планы на сегодня?
— Да нет, просто у тебя очень потрепанный вид, почти как после первого дня тренировок...
А вот это интересно: тот усатый мужик сказал, что у меня временная амнезия после неудачного занятия, и со временем я все вспомню. Вроде как посещал я их тренировки добровольно, но причину этого и дату начала занятий мне не назвали, либо я просто в очередной раз забыл...
— Ну, ты сказала... это когда было-то, а сейчас я ого-го... — я постарался, чтобы звучало как можно более естественнее.
— И пары недель не прошло с того приснопамятного вечера, как вчера тебя опять притащил на руках этот качок-переросток всего в синяках и без сознания! — возмутилась мама. — Мы, знаешь ли, с отцом переживаем за тебя! И вообще скажешь ли ты, наконец, какая муха укусила моего сына, что он начал так измываться над собой?!
Ха! Если бы я знал, точнее, помнил... судя по тому, что я добровольно обрек себя на ад, подобный вчерашнему, это была не муха, а целый рой пчел-переростков или даже шершней... А ведь точно: усатый китаец что-то говорил про две недели.
— Надоело быть слабым, — выдвинул я такую версию, и думаю, что она не далека от истины.
На это Саори лишь повторно вздохнула, и я догадался, что это моя обычная отговорка, а потому мне в очередной раз не поверили. Когда выходил из дома походкой вялого зомби, то вспомнил, что так и не ответил на вопрос: "Пойду ли я в Редзанпаку?". Выудив из памяти пару вчерашних эпизодов "тренировки", я пробормотал себе под нос, для верности покачав головой:
— Естественно, нет!
Потихоньку ковыляя в сторону школы, я постепенно все глубже погружался в себя, пытаясь восстановить выпавшие из памяти недели. Более-менее это удалось только со вчерашним днем, остальное было подернуто пеленой забвения, через которую просачивались лишь крохотные не связанные между собой неясные картинки воспоминаний. Все эти эфемерные образы были столь нечеткими, что при попытках сконцентрироваться на них только усиливалась головная боль. Нещадно пекшее солнце будто придавливало к земле, что, в свою очередь, тоже не добавляло воодушевления в раскрытие собственных секретов. Оставалось лишь принять на веру вчерашние рассказы мастеров о событиях минувших двух недель. Таким образом, хромая на обе ноги и зевая, я продвигался в сторону учебного заведения, как на очередном перекрестке произошла неожиданная встреча (по крайней мере, для меня).
На тротуаре стояла смутно знакомая голубоглазая блондинка с заплетенной косичкой, одетая в нашу школьную форму, и дружелюбно смотрела на меня. "Симпатичная, округлые формы, очки придают некий проблеск интеллекта. Лицо вроде знакомое... Точно мне вчера те изверги показывали ее фото. Поздороваться или нет? Просто пройти мимо — как-то не удобно: я же ее вроде знаю, но с другой стороны — кроме имени ничего и не помню..." — я принялся анализировать отрывочные мысли на новую тему. Не заметил, как увлекся, так и прошел бы мимо, если бы она не завязала разговор первой.
— Привет, Кеничи! — поздоровалась она и улыбнулась, — выглядишь лучше, чем обычно. Вчера легкая тренировка была, да?
— Утречка, м-м-м, Миу.. -сан, — мой ответ несколько запоздал, но это ее не смутило, слабый шок, вызванный ее словами, не смог побороть моего меланхоличного состояния.
— Ты сегодня рано! Если поторопимся то, может быть, почти не опоздаем. Кстати, мастера просили не задерживаться после школы — у них опять какие-то особые планы на тебя, — девушка мне подмигнула.
"А я и не задержусь — сразу пойду домой..." — мысленно ответил я ей, но вслух произнес совсем другое. Общение с ней вызывало какие-то противоречивые чувства, и я поспешил от нее отвязаться, чтобы не перетруждать свои мозги, и так уже опухшие от размышлений.
— Я думаю, тебе не стоит меня ждать: мое тело еще не готово к марш-броскам, да и опозданием никого не удивишь, наоборот, это будет странно, приди я к Хикагу-сенсею на урок вовремя (вот, лысый черт!).
— А ты уверен, что все в норме? Ты же не сможешь без меня прокрасться в школу не замеченным (зачем это интересно?), твоих навыков маловато для этого (да у меня их вообще нет!)... — она усомнилась в разумности моего предложения и принялась рассуждать, — раз уж за тобой охотятся (ЧТО??), и ты не горишь желанием принимать все вызовы подряд (ЧТО произошло за пару недель моего "отсутствия"?! О таком мастера не упоминали!), то неплохо было бы взять несколько уроков по незаметности у Косаки-сенсея (а... Косака-сенсей... это же та девушка с печальными глазами, ангельской внешностью и демонической аурой). Я устала уже тебе повторять: Сигурэ-сан не так страшна, как кажется...
"Я" считал ее страшной? Куда катится мир... Я даже чуть не споткнулся, когда услышал последнюю фразу, что в моем состоянии привело бы к фатальным последствиям. Все остальные мысли отошли на задний план, когда я задумался об индивидуальных занятиях с симпатичной брюнеткой: раз я туда уже две недели хожу и до сих пор жив и здоров, то, возможно, не стоит забрасывать посещения этого додзе, разве что снизить, например до двух-трех раз в неделю... или в две. Все-таки я не считаю сам себя идиотом: наверняка, у меня были серьезные причины ходить туда. Хотя...
Поймать за хвост мелькнувшую мысль мне не удалось, и последнее, что я увидел перед тем, как отключиться, это быстро приближающийся к моему лицу тротуар. Когда я немного погодя пришел в себя от похлопываний по щекам, то, сопоставив воспоминания и объяснения Миу, получил общее представление о картине произошедшего. Оказалось, что уже некоторое время девушка шла впереди меня, и я, засмотревшись на... скажем так, спину, не заметил, как она остановилась на очередном светофоре. И, разумеется, мне надо было в нее врезаться, точнее, почти врезаться, потому что, не успев коснуться ее, я волшебным образом очутился на асфальте.
После пяти минут отряхиваний, перемежающихся уговорами, мне удалось спровадить ее в школу. К знаниям девушка устремилась на удивление шустро: перемахнула через забор и, рванув напрямик, была такова. Я, немного постояв с задумчивым видом, с сожалением признал, что хоть мысль "совсем не пойти сегодня в школу" неплоха, но от нее придется отказаться. Как ни заманчиво было бы полежать на травке где-нибудь в парке, а проблем в будущем такой поступок сулил немало, да и сомневаюсь, что в таком состоянии смогу отличить парту от травы: что-то сонливость накатила. Пока размышлял, как распланировать сегодняшний день, ноги сами собой донесли меня до пункта назначения. Ага, к середине урока. Сегодня чувствую, одной прилетевшей губкой не обойдется — лучше не рисковать и сразу идти спать на следующее занятие.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
