Кровавый туман

Так продолжалось изо дня в день, из месяца в месяц. До того момента, пока одним туманным утром к нам в аудиторию не зашёл мальчик на год нас младше, но при этом почти на пол головы выше любого из нас. Он медленно зашел в нашу аудиторию, плотно закрыл за собой двери, с мрачной решимостью вышел в середину зала, ловя глазами взгляд каждого из одиннадцатилетних детей, недоуменно в этот момент на него смотрящих. Мальчик, глубоко вздохнув, тихо и печально произнес, очень короткую речь.

— Простите меня, но так надо. Иначе этот ад никогда не кончится. —

Как-то криво, совсем не радостно улыбнулся нам всем. И в этот момент я его узнал. Понял, кто он. Единственный встреченный мной персонаж , из сюжета того уже почти позабытого доброго мультика для детей, так не похожего на эту абсолютно беспросветную действительность. Это был Момочи Забуза. В его кривой ухмылке я рассмотрел острые акульи зубы, главную отличительную черту и особенность лучшего клана мечников Киригакуре. Также непревзойденных мастеров тихой смерти, в призываемом ими непроницаемом тумане.

А дальше мы начали умирать. Несмотря на всю нашу подготовку и тренировки, одиннадцатилетние дети, которыми мы все мы все по сути являлись, попросту были не готовы к тому, что в один непогожий день к ним придет хороший мальчик Забуза, наверняка желающий поступить правильно, желающий спасти своим поступком многие поколения детей тумана, свой класс, возможно ставших близкими ему друзей. Решившийся на отчаянный поступок, последствия которого будут преследовать его всю оставшуюся жизнь. Этот правильный мальчик, верящий в то, что он поступает единственно верно, очень быстро и почти аккуратно, начал нас убивать.

И знаменитая, моментально сложенная им техника тумана, очень помогала ему в этом деле. Мгновение и в аудитории остались слышны только звуки быстро умирающих детей. Туман не позволял видеть, он заглушал звуки, через него невозможно было ощутить мир с помощью чакры, даже запахи терялись в этом, в этом кровавом тумане. Это было страшно. Нет, не так. Это было до ужаса страшно! Казалось еще миг и ты умрешь, перестанешь существовать, навсегда. И многие не выдержали, поддавшись всеобщей волне обволакивающего как этот не просветный туман ужаса. Мои одноклассники начали действовать, действовать так, как их учили. Бить не задумываясь, быстро складывать печати, посылая мощные смертельные техники. На каждый звук, вздох, предсмертный крик.

Думаю из всего класса в сорок недогенинов. Забуза не успел убить даже десятка человек, наверно даже меньше. Ибо всю остальную работу за него сделали мы сами. Испуганные дети в желании жить, просто истребили друг друга. В этом хаосе я почти не принимал участие. Да, я также как и все сначала впал в панику. Ибо я знал самого начала. Знал! Как только увидел входящего в наш в класс высокого ребенка с двумя широкими танто за поясом. Знал чем все кончиться. И когда мне в бедро вошел заполненный чакрой ветра кунай, брошенный чей-то рукой. Я все же нашел в себе силы вынырнуть из своих панических мыслей и присоединится к этой вакханалии смерти.

Но в отличии от остальных мой удар, был предназначен не случайной тени мелькнувшей в тумане. А самому страшному нашему врагу, из за которого мы должны сегодня все умереть. Моя как оказалась последняя техника, должна была убрать саму окружающую нас весящую воздухе водную пелену. Никогда еще великий порыв ветра не выходил у меня на столько хорошо и красиво. Сильнейший воздушный порыв выбивая окна, снося парты, еще остававшиеся стоять на своих местах в этом филиале ада, прошелся по всей аудитории разгоняя белый туман. Показывая мне то, что он скрывал под собой.

В комнате еще недавно заполненной веселыми детскими голосами, стояла почти звенящая тишина, прерываемая только немногими предсмертными вздохами истекающих и захлебывающихся собственной кровью детей. А посреди учебного зала, стоя на коленях в луже чужой крови, находился десятилетний ребенок с острыми зубами, сжимал в руках окровавленные мечи и плакал, горько плакал по нам, по всем нам, которым не повезло родится в этой стране и жить в это время. Я хотел что-то ему сказать, что-то очень важное, правильное, а может просто проклясть, или предупредить о будущем, что его ждет. Но не смог. Из горла вышел только свистящий хрип. Только сейчас я отчетливо осознал, что во мне не один кунай, а как минимум три и один из них насквозь пробил мне правое легкое, Второй вошел под седьмое ребро с лева. И это был полный конец. Мой конец. На ногах я держался только потому, что при попадании первого куная запретил своему сознанию чувствовать боль, да и все же я стал хоть и плохоньким но ирёнином, и на выработанных рефлексах создавал мед чакру, которая еще растягивала мои последние секунды жизни.

Услышав издаваемый мной предсмертный шум, Заабуза поднял на меня слезящиеся глаза, даже не пытаясь подняться или взяться за отброшенные короткие мечи. Возможно, он сам не ожидал, что после всего этого, останется в живых. Или будет иметь право на дальнейшую жизнь. Но ему не повезло и он все же остался жив, в этой заваленной трупами аудитории, один. И кажется, даже не получив не единой царапины. А последний кто мог бы наказать его за его тяжкий грех, не мог сделать и шагу. Только стоять и сглатывать кровь, чтобы она окончательно не затопила легкие.

И когда молодой мечник встретился глазами с тем, кто в этот последний миг свей жизни наверно понимал его лучше, чем даже он сам. Он вздрогнул, ибо я не смотрел на него с ненавистью, страхом или презрением. Нет, я стоял и печально улыбался. Не знаю каким чудом, но я все же сумел пересилить затухающим разумом израненное тело, собрав все силы, произнести.

— Ты прав. Так было надо. —

Тихо прохрипел я перед тем, как душа окончательно покинула это умирающие тело.