| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Пусть стоит — раз жрать не просит!
Затем, отряхивая руки от многолетней пыли, тщательно протирая их носовым платком, спросил:
— Из документов на неё — только та расписка, да? За нашим отрядом эта пушка не числится?
— Больше ничего нет, нет — не числится.
— Вот и ладненько!
Как можно догадаться, у меня появилась кой-какая долгосрочная задумка.
В следующих двух пакгаузах было в основном разное крестьянско-кустарное и шмутьё-барахло. Имущество местных кустарей и частников-нэпманов... И те и, другие и третьи — из-за низкого спроса на месте, торговать ездили в отдалённые большие сёла, небольшие города вроде Ардатова или Мурома, а то и даже в губернский Нижний Новгород. Вновь изготовленный или не проданный товар, за небольшую плату оставляли под охраной на разъезде...
Удобно им всем так — понятно, из-за чего, да?
Значительную, если не большую часть товара составляла та самая минеральная краска — про которую мне рассказывал Отец Фёдор в первую же ночь моего "попадалова".
Наконец, последний из вверенных мне под охрану "объектов" — довольно разветвлённый и вместительный железнодорожный тупик.
— Здесь раньше вагоны дровами из концлагеря грузили, — пояснил Чеботарёв, — сейчас же сломанные паровозы или вагоны отстаиваются — в ожидании приезда бригады из депо...
— Эти я вижу — так и не дождались.
В самом конце оного из "тупичков" сиротливо стояли ржавый паровоз и вагон. Ещё три вагона, вернее — их "скелеты", были просто-напросто сброшены с рельс и через ни хуже прорастают молоденькие берёзки.
— Паровоз бают — американский, только на угле ездить и может... А где в восемнадцатом году был уголь? У немцев, потом у Деникина и недобитых буржуев! Помучились с ним, да здесь и бросили. У этих вагонов же, лопнули колёсные пары...
— Так, грузить надо меньше!
Криво стоящий на рельсах двухосный пульмановский вагон — был чуть ли не с "горкой" заполнен старыми, ржавыми, изношенным рельсами.
— А этот самый старый — ещё до Империалистической войны здесь встал, когда в последний раз делали ремонт путей...
Убей меня Бог, не помню грузоподъёмность таких вагонов... В прикидку — тонн двадцать или немного меньше.
Короче, в железнодорожном тупике полустанка оказался целый "Клондайк" — многие десятки тонн пока ещё бесхозного железа. Вот только, толку из него нет — от слова "вообще": вся мелочь уже была давно растащена местными (с "американского" паровоза, скручено всё — что скручивается и, отломано всё — что отламывается), а крупногабаритные куски металла — без специального оборудования не пустишь в дело.
Чувствую себя, как один персонаж древнегреческих мифов — за жадность приговорённый ихними богами к следующему виду наказания: стоит он по горло в воде — а над ним ветки с висящими сочными плодами... Но, не напиться, не поесть он не может — из-за недоразвитой технологии!
Например, те же изношенные рельсы — это высококачественная, износостойкая сталь... Но, чем от неё хотя бы кусок отрубить — чтоб потом в сельской кузне перековать в что-нибудь полезное, что можно с выгодой для себя продать: в топор, лопату или хотя бы обыкновенный нож?
Ни автогена, ни хотя бы болгарки.
Я стоял, смотрел на всё это богатство и мысленно рвал на собственной попе волоса — сожалея, что вместе со мной в будущее не попал мой инструмент из гаража... Вместе с самим гаражом... Вместе с моим "Крузаком"... Вместе со всем моим двухэтажным уютным домиком с подвалом и мансардой... Вместе с моей "бабушкой"...
Вместе с моей — вмиг помолодевшей Королевой!
После обхода и изучения ништяков на подотчётных мне объектах, зашли с Чеботарёвым к начальнику станции. Познакомились с этим угрюмым стариканом, практически молча попили с ним отвратительного "спитого" чаю с гомеопатическими дозами постного сахарина... Зашли к телеграфисту и, довольно долго пробыли там, под уже "пустой" кипяток болтая о всяких пустяках с этим — уж больно словоохотливым тридцатилетним чувачком в студенческой тужурке.
В этом же здании находилась и моя "контора", то бишь — канцелярия Особого Вооружённого Отряда, где я и провёл в полном одиночестве следующие два часа — изучая и систематизируя по отдельным папкам документацию, в основном — личные дела своих подчинённых.
Ничего особенного я не нарыл, бухгалтерии здесь не было — деньги за службу бойцы получали через кассу НКВД...
* * *
Ну, что? Пора закругляться и как-то добираться до Ульяновки — чтоб после обеда заняться "Французом"? Конечно! Однако сперва, надо расставить все точки над "ё".
Недолго поискав, нашёл своего зама — комвзвода ОВО Чеботарёва и, пригласив того в кабинет, без всяких экивоков спрашиваю:
— А теперь может расскажешь мне, товарищ Чеботарёв, про то — о чём мне знать, вроде бы и не обязательно... Но про что я сам могу — чисто случайно, или ещё как, узнать?
Вижу — менжуется, тогда заговорщически подмигнув, подбодрил:
— Чисто, для того — чтобы не было меж нами недоразумений в дальнейшем... Чтоб наша служба текла гладко да ровно и казалась нам обоим мёдом... Смекаешь, товарищ комвзвода?
Заместитель у меня попался довольно "смекалистый", поэтому долго кочевряжиться не стал — а "как на духу" или приблизительно где-то так, рассказал мне про местные "тайные" делишки — про которые я уверен, вся округа знает.
Как железная дорога в целом — так и её подвижной состав, к этому времени был донельзя ушатан двумя подряд войнами и ломались только в путь. При поломке вагона, к примеру, его отцепляли на ближайшей станции или полустанке типа нашего, или вообще где-нибудь — на перегоне, если уж до станции его дотащить невозможно. Про это мне Чеботарёв уже говорил, но в первый раз — он "забыл" мне сказать про систему пломбирования.
Особо ценные грузы, конечно, хорошо охранялись в пути... Однако, охраны чтоб караулить каждый отцепленный вагон не хватало и тогда их передавали под опеку местных ОВО, типа моего. И, тут уж смотрели — стоит пломба на дверях или нет:
— Однажды, когда я еще "катался", я чуть не попал по-крупному. До этого момента я катался только с грузовыми поездами, а тут первый раз в жизни поехал с добавочным пассажирским в сторону Ардатова. Опыта в этом деле у меня вообще не было. Ну ладно, все через это проходили! Приехали на место, дежурный по станции даёт команду: принять крытые вагоны с кровельным железом. А при принятии вагонов нужно было обязательно осмотреть пломбы на дверях. Подъехали. Осмотрел я вагоны, вроде всё нормально. Сопроводили состав до разъезда, выходит дежурный (до сих пор помню его фамилию — Печкин), отдаю ему документы — мол, всё в порядке, пломбы проверял. Он подходит к вагону, рукой свободно гайку около дверного крюка отворачивает и приоткрывает дверь, а пломба при этом остаётся целая! "Ну и как же ты смотрел?" — спрашивает. А я и не знал, что на крытых вагонах гайка должна "смотреть" на дверь, а не торчать снаружи! Вот, думаю, попал: любую нехватку на меня спишут и, попробуй докажи, что ты ни при чём. Печкин отдал накладные и заставил перепроверять листы. Хорошо, что всё железо оказалось на месте. Но переволновался я тогда сильно...
Очень интересный рассказ. Но не относящийся к делу. Помогаю ему "чистосердечно признаться":
— Так значит, наши агенты...
— Если вагон опломбирован, то мы — ни-ни! — уверял Чеботарёв и я ему почему-то верил, — а если пломбы нет, то берём себе самую малую малость.
Впрочем, возможно это особенности нашего народно-национального менталитета, такие! Приходилось мне читать книгу одного иностранца, посетившего наш "русский мир" где-то в середине 19 века... Тот, был явно ангажирован, писал о воровстве как о присущей черте характера каждого природного русского. Но вместе с тем признавал, вражина — если заперто на хоть какой самый что ни на есть примитивный замок, попыток взломать и украсть не будет.
— Ты ещё скажи — "чисто на память", — прикалываюсь, — что "берёте" то?
— Опять же — ничего хорошего не возьмёшь! Мануфактуру к примеру или опять же: керосин, соль да спички, без присмотру никогда не оставят... Ну, разве что... Дык, мы ж по-божески! Никогда с краю не тащим: только с серёдки — чтоб, не видно было
Замечаю: он — матёрый волчище, меня по облику — сопляка зелёного, очкует! Вспомнил ещё одну природную черту нашего менталитета — ярче всего выраженную пословицей "кто палку взял, тот и капрал" и, не очень-то сильно удивился.
— Так что в незапломбированных вагонах чаще всего бывает?
— Ну, там... Буржуйское барахло, да железяки всякие... Струмент, вот... Кирпич там... Сказать по правде и взять особо нечего, товарищ заведующий оружием!
Блин, он мне как будто жалуется.
Вот такие пироги с котятами...
Препятствовать, бороться с этим явлением? По своему опыту работы на "Заводе сельскохозяйственного машиностроения..." знаю: тащили всё — что только можно стащить, без большого риска попасться и ответить. Вспоминаю свой опыт частного предпринимательства: сторожа автостоянки не трогали закрытые легковые или грузовые машины — но постоянно тырили с открытых фур таджиков или узбеков арбузы да дыни...
Всегда удивлялся: они, что? Голодные?! Платил нормально, фрукты да овощи в ту пору были дешёвые...
В чём дело?
Сложилось у меня мнение, что так — по мелочи воруя, человек повышает уровень самооценки... Поэтому с "несунами" бороться бесполезно. А зная тутошние реалии — когда могут убить за ношенные штаны или сапоги, ещё и небезопасно!
Что делать?
Поступим по хорошо известному в 21 веке правилу: если не можешь бороться с каким-то явлением, возглавь его и поставь себе на службу.
— Ладно, вы там это... Осторожней "тащите"! — понимающе кивая, говорю, — а в следующий раз — как "струмент" какой, или "железяки" — похожие на заводские станки... На заводе, хоть раз бывал?
— Ну... К свояку на Сормовский завод ездил... В депо в Ардатове — где кум работал, пока не помер.
— Значит, как станок выглядит знаешь?
— Ну... Так точно, знаю! Сам вот, когда в Питере...
— Хорошо! Как в "неопломбированном" вагоне будет что такое или нечто похожее — меня зовите. Всё понял, товарищ комвзвода?
Чеботарёв согласно кивнув:
— Так точно — всё понял...
Потом, что-то вспомнив озадаченно сморщил лоб:
— В восемнадцатом таких вагонов — с заводскими станками, сколь хошь было...
— "В восемнадцатом..."?
Мучительно напряг извилины, вспоминая — почему в этом году, по железной дороге ездило много вагонов с промышленным оборудованием. До великих строек коммунизма вроде, ещё далеко.
— Ну, да! Эвакуированные из Петрограда...
Точно! В восемнадцатом году, с началом немецкого наступления большевики так перепугались, что не только перенесли столицу и правительство в Москву — но и провели эвакуацию некоторых военных предприятий Петрограда. Большинство из них при этом — просто-напросто перестали существовать, а уникальное оборудование потерялось на наших необъятных просторах.
— ...На нашем полустанке все тупики были забиты — три месяца простояли, потом протолкнули куда-то дальше — до Ардатова или Мурома.
Хм, гкхм...
— Ладно, спасибо — буду иметь в виду.
В принципе, можно его отпустить — но вижу, мнётся что-то:
— Что-то ещё, товарищ?
— Это, как его..., — кто б поверил — краснеет! — сколько "доли" хочешь?
Кулаком по столу и, в три загиба матом:
— ТЫ ЧТО, КОМВЗВОД, БЕРЕГА ПОПУТАЛ?! КАКАЯ "ДОЛЯ", К ТАКОЙ-ТО — КАРЛА МАРСА, ФРИДРИХА ЭНГЕЛЬСА И РОЗЫ ЛЮКСЕМБУРГ, МАТЕРИ?!
Вытягивается в струнку:
— Понял, разрешите идти?
А, вид у него — донельзя довольный! Каким только бывает вид у подчинённого от осознания лихости своего начальника и заодно соратника по кой-каким "делишкам"...
— Идите, товарищ.
Провожая своего зама, комвзвода ОВО Чеботарёва взглядом в спину, подумал: интересно, а товарищу Кацу они "долю" отстёгивают? Может, с его стороны это какая-то подстава? Может, готовится что-то "по-крупному"?
Короче, надо держать ухо востро...
* * *
Обратно решил добираться пешком, хотя Чеботарёв и предлагал дождаться какой-нибудь попутной подводы... Нет уж, спасибо! Если даже на председательском тарантасе меня так укачивает, то представляю как будет трясти на деревянной крестьянской телеге.
Да и для здоровья это полезно — ходить пешком!
Конечно смотря на моё нынешнее тело в трюмо — меньше всего думаешь про ожирение и связанные с ним болезни: сколько не потребляю пищи, всё куда-то — как в прорву какую улетает, не задерживаясь.
К этому времени, я достиг достаточно хорошей физической формы — не мускулист, зато страшно жилист! Как только более-менее оклемался, от нечегоделанья тут же занялся обычной утренней зарядкой. Окрепнув, перешёл на отжимания от пола, приседания, "мостик"...
Затем, соорудил в поповском саду, из всего первого же — под руку подвернувшегося, турник и брусья и, принялся каждый день на них отжиматься-подтягиваться, не обращая внимание на множество любопытных глаз местных хроноаборигенов... Особенно — хроноаборигенок, недавно достигших детородного возраста: те чуть или не строем вокруг сада ходили и призывно глазками постреливали, да хихикали!
Набил мешок ненужными тряпками с поповского чердака и, от всей души бил-молотил эту импровизированную боксёрскую грушу руками и ногами. Ну и в заводском пруду — хоть раз в день, если погода позволяет, конечно — но обязательно плаваю-ныряю.
Так что к этому времени, ладони мои заметно загрубели — по сравнению с моментом переноса и, обзавелись почти "пролетарскими" мозолями, а физическая сила в руках стала довольно изрядной. Когда товарищ Чеботарёв при нашем первом знакомстве попытался проверить меня "на прогиб" — как бы случайно сжав мою кисть несколько сильнее чем того требовалось, я это спокойно выдержал все его потуги — даже бровью не поведя.
Как бы там не было, решил на "первую" службу и обратно ходить пешком — по возможности, конечно.
Не помешает!
Можно было бы конечно не ходить, а бегать — что ещё полезнее, но это приведёт к повышенному износу обуви — что пока крайне нежелательно по причине моей крайней бедности...
Ещё одна причина, по которой я решил прогуляться на своих двоих: мне приспичило пострелять из "Нагана" — для того и, полные карманы штанов патронами набил. Во-первых — сильно хочется, во-вторых — навык стрельбы вполне может пригодиться в это, не совсем безопасное время.
"Укромное" местечко для упражнений в стрельбе я заприметил, ещё на полпути сюда едучи — это, не так давно закрытый "трудовой стан" — концлагерь стало быть для "нетрудовых элементов", про который я уже рассказывал. Ворота нараспашку — заходи, бери что хочешь или делай что хочешь. Но, по словам Федьки, местные пока его всерьёз "бомбить" опасаются — из-за дурной "славы" присущей всем подобным местам.
Ульяновский "стан принудительных работ" как он официально именовался, был построен не в "чистом поле" — четырёхугольный кусок которого тупо огородили высоким забором с колючей проволокой и, с вышками по углам. СПР формировался вокруг какого-то отдельно стоящего, довольно крупного, деревянного двухэтажного строения с хозяйственными пристройками — в коих, видимо, находилась администрация сего учреждения. К этому добавили несколько довольно добротных "благоустроенных" бараков для охраны, да вчетверо больше бараков и землянок попроще — для собственно самих заключённых...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
