| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ленин всматривался в созданного им монстра и не хотел узнавать себя в его бюрократических чертах. Бесконечное недовольное его брюзжание между двумя ударами по адресу "бюрократизма", видимо прикрывали растерянность в отношении всей системы в целом. Получившееся типичное "хотели как лучше, а получилось как всегда" заставило Ильича как-то бросить в сердцах: "Не нам принадлежит этот аппарат, а мы принадлежим ему!".
В случае же с Фролом Изотоповичем, дело вовсе не в его предельной занятости... Его заместители прекрасно справляются — точнее отписываются от бумажной лавины. А если не будут справляться — он их заменит на других, или ещё примет ещё кого в и без того неприлично распухший штат волисполкома.
Тут дело в особенностях менталитета: товарищ Анисимов, он — как петух в курятнике... Выгнал других петухов-конкурентов, забрался на насест и теперь лишь "кур топчет", да зорко по сторонам зыркает — чтоб, не прозевать претендента на это место... Ну и кукарекает изредка, чтоб про него не забывали. Должность и такое положение его вполне устраивает.
Другое дело Абрам Израилевич...
Этот будет лезть всё выше и выше — пока не оступится, не упадёт и не свернёт себе шею. Ну, или его сбросят — а "лебединую" шею помогут свернуть, для верности. Но, сам не остановится!
Товарищ Кац где-то накосячил меж своими, как мне кажется... Возможно свинины или ещё чего некошерного поел — истины, мне скорее всего никогда не узнать.
Да, оно мне и не надо!
Главное, он из своей кожаной куртки готов выпрыгнуть — чтоб реабилитироваться, только не знает как. Я ему подкинул идейку и, он вцепился в неё всеми своими четырьмя конечностями.
Всей комячейкой опять писали письма во все инстанции, главной из которых теперь считался НКВД-ГПУ СССР и его глава товарищ Дзержинский Феликс Эдмундович. В письмах были все приводящиеся выше соображения и аргументы, экономические расчёты, графики, списки... Ну и, весьма блестящие и заманчивые для Советской республики и дела всей мировой революции перспективы — куда в это время, без этой пропагандисткой трескотни!
Кроме того, я написал инструкции для всей делегации — особенно подробные конечно же, для её главы. Предвидя некоторые вопросы, которые могут возникнуть у вышестоящих товарищей к товарищу Кацу, я составил целый опросник с готовыми вопросами-ответами и вдоволь порепетировал их с ним в присутствии Певницкого Аристарха Христофоровича.
— Главное, товарищ Кац, отвечать уверено и безапелляционно.
И, главный волостной мент отнёсся к делу серьёзно и ответственно — как начинающий актёр к репетициям на первую свою главную роль в спектакле, обещающим стать хитом сезона. Наш режиссёр даже спросил его по окончанию:
— Роль Духа отца Гамлета не желаете сыграть как-нибудь, Абрам Израилевич? ...А, жаль! Голос у Вас вполне подходящий.
Борис Александрович, исходя из своего прошлогоднего опыта поездки в Первопрестольную, делая большие глаза, требовал сопровождения — побольше да поздоровее:
— Вы просто не представляете себе, товарищи, сколько в Москве развелось хулиганов! Прилично одетого человека, выглядящего хоть мал-мальски интеллигентно, толкают и оскорбляют на каждом шагу.
Действительно, в двадцатые годы была просто эпидемия "пролетарского хулиганства"... Распустила Советская власть всякую "классово близкую" шпану!
Он снизил голос до шёпота:
— А то и оплевать или избить могут... За что, спрашивается, мы с Самодержавием боролись? Чтоб нам — борцам, в морды плевали...?!
Это ещё что! Когда, он только-только вернулся прошлой осени, расплакаться был готов — то того его прежние представления о победившем угнетателей народе, расходились с реальными — воочию увиденными своими глазами.
Конечно, следовало бы ему ответить: "За что боролись — на то и напоролись...". Однако, я утешил как только мог перед трудным заданием:
— Это всё временные трудности, Борис Александрович! Вот поднимем уровень народного благосостояния, воспитаем нового человека...
"...Оденем каждого в синие штаны и дадим ему хату, харнитур, тачку и жвачку", — мысленно продолжил.
Увы... В "лихие 90-е", борцам с режимом — точно также будут в рожи харькать. Ибо, если история чему и учит — то лишь тому, что она никого не учит. Всегда наступаем на одни и, те же грабли и скачем на них — до кровавых мозолей на лбу...
Конечно же просьбу товарища Конофальского удовлетворили и выделили группе "ходоков", аж пять человек сопровождающих мужиков поздоровее, половчее в драке — да "побрутальнее" на морду лица.
Шоб все боялись!
* * *
10 марта В.И. Ленин перенёс третий инсульт и, окончательно прекратил политическую деятельность. Меж тем, весна несмотря на это — вступила в свои законные права и, всё дожившее до неё живое — ожив, принялось лихорадочно озираться вокруг в поисках того — с кем можно потрах...
Сотворить новую жизнь!
И, до нашего Богом забытого медвежьего уголка, стали доходить некоторые модные столичные веяния.
Одним из главных завоеваний революции по праву считается отмена прежней буржуазной морали. А так как, что такое "новая коммунистическая мораль" — никто не понимал и, Карл с Фридрихом — в своих книжках забыли об этом уточнить, то всяк стал строить её по своему... Порой, по мере своей половой распущенности — в прямом смысле этого слова.
Дочь генерала дворянка-большевичка Александра Коллонтай возглавила так называемый женотдёл ЦК РКП(б) — целью которого была борьба за уравнение в правах женщин и мужчин, борьба с неграмотностью среди женского населения, информирование о новых условиях труда и организации семьи... И заодно объявила половые отношения — "общественным, всенародным достоянием".
Судя по количеству бывших мужей, сама Александра — натрахалась уже досыта и теперь желала, чтоб в доску затрахали других!
Особо не интересовался, но вроде в Москве образовалось общество "Долой стыд", члены которого рассекали перед жителями и гостями в одеждах Адама, Евы и их Змея-искусителя...
Интересно, зимой тоже?
Аллах миловал и, до нас такое пока не дошло!
А, если и дойдёт когда, то местные комары и мошки — быстро объяснят таким "продвинутым", всю пагубность нарушения формы одежды.
Однако, ближе к апрелю на комсомольском собрании вдруг неожиданно для меня встал... Как после "виагры" — то есть очень "остро", встал половой вопрос.
Вообще то, дело понятно: молодые организмы — гормоны так и бурлят, особенно весной. Какой ещё вопрос перед ними должен вставать — о переписке Энгельса с Троцким, что ли?!
Да, идут они на...!!!
Конечно, вслух такое никто не скажет: на занятиях по марксизму, что регулярно проводит Брат-Кондрат Конофальский, у всех комсомольцев лица — серьёзные донельзя.
Однако, меня не обманешь!
* * *
Начало апреля для нашей разросшейся до нескольких десятков волостной ячейки РКСМ началось достаточно бурно.
Вместе с моим довольно скромного дня рождения, были несравнимо широко отпразднованы первые в нашей местности "октябрины". Это такая новомодная традиция, вместо более традиционных "крестин" — когда новорожденным давали не христианские, а "революционные" имена. Мальчика рождённого вышедшей по осени замуж комсомолки, назвали "Рэмом" — "Революция, электрификация, мир". Правда, чуть позже, Отец Фёдор крестил его в Благовещенском Храме и нарёк в честь Ленина — Владимиром.
Ну, это так — ерунда!
Затем, началась дискуссия о мещанстве.
К нему относили не только танцы, но и косметику и излишне "модною" одежду. Со стремлением молодёжи красиво стильно одеваться, коммунистическая пропаганда двадцатых годов — боролась куда яростнее, чем с ненормативной лексикой в общественных местах, хулиганством, алкоголизмом и азартными играми. Молодёжные коллективы могли со свету буквально сжить — за галстук, модную шляпку, напудренный носик или туфли на каблуке.
Особенно, это касалось девушек!
Идеал женщины по мнению сидящих в Кремле идеологов — мужеподобная бабища в кожанке, с "маузером" и непременной дымящей папиросой в зубах.
Однако, времена меняются и, вместе с подобной особой — глядящей с обложки журналов "Работница" и "Крестьянка", советская комсомолка могла видеть свою одетую по последнему парижскому "писку" в ровесницу — в "Новостях моды", "Четырех сезонах" или "Женском журнале". Даже мама Елизаветы Молчановой, перестала "косить" за свою и "сойдясь характерами" с режиссёром Аристархом Христофоровичем — стала следить за своей внешностью, а вместо махры перешла на тонкие, ароматные дамские папироски.
Вот и у нас на комсомольских собраниях активно обсуждались вопросы приемлемой одежды и обуви, возможности для девушек пудриться, краситься и завиваться... Так ничего и не решив, все вопросительно уставились на меня.
Я был немногословен:
— Под мещанством зачастую понимают естественное стремление мужчины и женщины выглядеть привлекательно друг для друга.
Я показ портрет вышеописанной "комиссарши":
— Бьюсь об заклад: у неё жёлтые зубы, а из рта — воняет как от пепельницы. Портовым докером ей работать можно, а вот быть чьей-нибудь женой... Впрочем, возможно и найдутся любители экзотики.
Показываю портреты элегантно выглядящих Ларисы Рейснер и Александры Коллонтай:
— Кто-нибудь из вас осмелится обвинить этих женщин в мещанстве?
Конечно, этих революционерок никто ни в чём подобном обвинить даже в самых страшных снах не посмел бы!
Девушки ратовавшие за "модный стиль" оживились и, одна из них выдала главный аргумент:
— Если, скажем, я пойду на вечер не накрашенная и в простеньком платье, будьте уверены: ко мне никто не подойдет и, весь вечер — просижу одна как дурочка. Да, так я замуж сроду не выйду!
Все рассмеялись и, после короткой дискуссии пришли к единодушному выводу: советский молодой человек должен выглядеть прилично — но не слишком, одеваться чисто, но небогато.
Так, это была — вообще ерунда!
* * *
Половой вопрос "поставила ребром", Катя Олейникова — девушка Ефима Анисимова. Бойкая и смазливая особа, с уже хорошо развитой для её возраста грудью и здоровущей жо... Широкие бёдра, хотел сказать у неё — легко рожать будет. Но по-моему, она несколько недалёкая. Прям, смотрю на неё и вижу сильно помолодевшую мать самого Ефима!
Она, пунцовея и пряча глаза ниц спрашивает:
— Серафим! Если комсомолец хочет удовлетворить свои половые потребности, должна ли комсомолка идти ему навстречу?
— Должна, — безапелляционно ответил ей за меня сам Ефим, — иначе она мещанка!
Конечно, все присутствующие захихикали — а сами "любовнички" густо покраснели. Похихикав, вся пара десятков глаз в нетерпеливом ожидании уставились на меня.
Так, так, так...
Блин и четырнадцати лет нет, а всё туда же! Впрочем, некоторые её сверстницы — уже замужние и по пару раз рожавшие. Вот, только этого мне не хватало — так сказать, от безделья...
Ну и что делать?
Ответить им: "Детки! Не трахайтесь, ни за что! Это вредно для организма". Или же: "Да хоть затрахайтесь, вы все на здоровье"?
В первом случае не послушаются, ни за что... Авторитет потеряю — за пустобреха проканав, на слова которого можно забить.
Во втором — с удовольствием последуют совету... Вот, только сколько поломанных судеб будет на моей совести? А что скажут мне за такое "половое воспитание" их родители, другие родственники или просто соседи, знакомые?
Ведь, это не столица! Здесь, некоторые "шутки" могут не понять.
Вообще, ничего не говорить? Ну и какой из меня тогда "вожак" — комсомольский лидер, если на первый же "простейший" — по мнению молодёжи вопрос, ответить не могу?!
Медленно и вдумчиво, "жуя" каждое слово говорю, глядя поочерёдно в глаза каждому:
— Прежде всего, между комсомольцем и комсомольцем должна быть человеческая любовь! А не просто скотско-плотское влечение — как у животных: пришло время случки — телушка или сучка встала раком и послушно раздвинула ноги перед самцом.
Помолчав дождался, когда Ефим, поглядывая на Катю, облизнул губы:
— Между нами... Мы с Катериной друг друга любим и хотим жениться, как только это можно будет по закону.
Та, несколько неуверенно кивает, подтверждая. Я, развожу руками:
— Ну, тогда... Вам решать. Совет, да любовь — как говорится!
Обращаясь ко всем:
— Главное, что? Комсомольцам-парням не следует западать на каждую встречную "дырку" — помня про опасность венерических заболеваний, а комсомолкам-девушкам не следует подставлять её первому встречному-поперечному, помня кроме гонореи с сифилисом (после которого нос проваливается), ещё об возможности нежелательной беременности.
Одна комсомолка из задних рядов — лет, как бы не двенадцати, видно не подумав, пропищала:
— Так, завсегда аборт в случае чего можно сделать!
Оставил её слова без внимания, но в завязавшейся перепалке меж "лучшей половиной" нашей ячейки — вижу какое-то легкомысленное к подобным делам отношение...
Нехорошо это!
После собрания же, я попросил Ефим и Катю остаться и, со всей возможной резкостью, им заявил:
— Если парень и девушка друг друга любят по настоящему — то они сами должны решать такие вопросы, а не спрашивать совета у постороннего — уходя от ответственности!
"Сладкая парочка" просто не знает от стыда куда деваться.
— Если же человек задаёт такие вопросы, значит — он ещё не достиг половой зрелости. Короче — рано вам ещё! Целуйтесь на здоровье, да жимкайтесь сколько угодно, а "это"... НИ-НИ!!!
Однако, любые слова — при выбросе гормонов, что ветер: в одно ухо влетело — в другое вылетело.
— Главное, не наделать по молодости глупостей, которые потом не исправить.
Как бы, так... Хорошенько подумав, говорю:
— Ладно, ничего не поделаешь! Хоть, времени у меня в обрез, придётся устроить для вас всех экскурсию — для большей наглядности.
* * *
Через неделю, предварительно съездив туда сам и договорившись, свозил всю ульяновскую ячейку в Нижний Новгород. Кроме ознакомления с достопримечательностями самого города, посещения губернского исполкома РСКМ и связанных с этим организационных мероприятий, сходили всей толпой к врачу-венерологу — "полюбоваться" на его пациентов... Естественно, за всё было щедро заплачено и, врач с готовностью предоставлял на всеобщий обзор — наиболее "наглядно" выглядевшие "случаи" своих пациентов, которых я тоже материально заинтересовал.
Заранее предупредил:
— На всё смотреть — широко открыв глаза. Замечу, кто зажмурится — исключу из ячейки комсомола, как слабодушного.
Многих рвало — аж кишки выворачивало, но ничего...
Не "жмурились"!
Затем, посетили абортарий... Аборты в Советской России были разрешены и заведение это, увы, отнюдь не пустовало. Опять же: за деньги всем "заинтересованным сторонам" — нам позволили быть свидетелями нескольких детоубийств.
Да, жутко!
Наши парни не "жмурились"... Они падали в обмороки целыми стройными рядами, как кисельные барышни при виде свежезарезанной курицы. Их приводили в чувство нашатырём и заставляли смотреть вновь. После "мероприятия", я утешал таких:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
