Коллекционеры

Кунла не любил людей, особенно таких — холеных и упитанных. Живет, небось, сытно и спокойно. Кунла последний раз ел три дня назад, а что такое покой знал только понаслышке. Глаза начали слезиться, заболела голова. При этом, как ни странно, тело ощущалось легким и прыгучим. Даже чистым.

Человек перестал свистеть. Кунла тут же закрыл глаза.

— Так, это готово, — произнес приятный голос. Таким рассеянным тоном обычно ведут разговор с самим собой. — В следующий раз надо купить смолу подороже, а то рехнуться можно от вони. Ну-с, малыш, готов сыграть роль прекрасного принца?

Ответа от него явно не ждали, и Кунла счел за лучшее промолчать.

— Или сначала ветки? — задумчиво пробормотал голос. — Да, пожалуй.

Послышался сухой шелест. Кунла приоткрыл правый глаз. Непонятный человек укладывал две дубовые ветки в прозрачный ящик, по размерам вполне способный вместить средних размеров фэйри.

«Это что, гроб? Как в сказке?! Ну уж нет!» — Кунла сгруппировался и одним прыжком оказался у окна. Дернул раму и прыгнул, даже не посмотрев, что внизу.

— Стой!

Окрик догнал его уже в полете. «Башня!» — сердце оборвалось, но в ту же секунду он влетел прямо в объятья раскидистого дуба. Кунла намертво вцепился в покрытые листьями ветки и повис. «Листья зимой?!» — обдумывать это чудо не было времени. Кунла оглянулся на дом. Надо же, какой большой, с двумя башнями. А вот и хозяин — тоже решил из окна вылезти, правда на первом этаже. Как это он так быстро спустился?

Кунла стремительно, по-беличьи, соскочил на землю и кинулся бежать в глубину парка, больше похожего на лес.

— Стой, тебе говорят! — раздалось сзади. — Все равно поймаю!

Только сейчас Кунла заметил, что на шее у него что-то болтается. Флейта? Неужели та самая?! Радость обожгла волной и тут же схлынула. Флейта оказалось новенькой, человеческой работы. Он хотел было сдернуть ее, но не стал. Пригодиться, даже такая.

Впереди замелькали испуганно разбегающиеся олени.

— Задержите его!

Он что, оленям приказывает? Кунла не удержался от смешка. И тут его левая нога попала в петлю вынырнувшего из-под земли корня. Кунла покатился по земле, взвыв от резкой боли.

— Попался, стервец!

Кунла вскочил, стиснув зубы, подпрыгнул, ухватился за нависшую ветку огромного тиса и закинул себя наверх. Не останавливаясь, полез дальше. Нога болела, но по сравнению с тем, что ему пришлось пережить в лапах королевы, это была сущая ерунда.

— Слезай! — потребовали снизу слегка задыхающимся голосом. — А то хуже будет!

— За дурака меня держишь? — Кунла поудобнее устроился на последнем прочном суку. Лезть выше было уже рискованно. — Ты кто такой? Колдун? Ну так сними меня, если сможешь.

— И сниму, — пообещал незнакомец. — Отдышусь только.

Волосы у него растрепались и стали еще больше напоминать гриву. «И как он не мерзнет в одной рубашке? — с тоской подумал Кунла, ежась на пронзительном ветру. — И в темноте видит, зараза!»

Он присмотрелся к своему преследователю повнимательнее. Крупные, вполне человеческие черты лица, темные брови вразлет. И большие, цвета янтаря, глаза, похожие на кошачьи. Кунла вцепился в дерево так, что кора начала крошиться под пальцами. Белая грива, зеленеющий зимой дуб — всё сходится!

— Ты… манурм?! Этот, как его, Лорн?

— Польщен, что мое имя широко известно среди фэйри, — змей принялся не спеша расстегивать рубашку. — В последний раз предлагаю — слезай сам. Обещаю, больно не будет, ты просто уснешь.

— Благодарю, но я уже выспался, — Кунла оценил расстояние до соседнего дерева. Пожалуй, можно перепрыгнуть, даже с больной ногой.

— Тогда я тебя укушу, — голос змея изменился, став опасно-вкрадчивым. — Яд манурма, к твоему сведению, парализует. А еще это очень болезненно.

— Ты меня сначала достань, пивной бочонок!

Манурм со свистом втянул в себя воздух, резко выдохнул и начал меняться. Кунла внимательно следил за метаморфозом. И когда массивное тело гигантского змея полностью втянулось на дерево, прыгнул.

* * *

Существо оказалось женского пола и совсем еще юное, насколько Дон мог судить. Хотя возраст фэйри не определишь, пока не посмотришь в глаза. Дон пропустил сквозь пальцы медные кудри, недавно слипшиеся от крови, а теперь собственноручно им вымытые и расчесанные. Что понадобилось Неблагому двору от этой девочки? Ее пытали всерьез, не ради развлечения.

Дон потрогал острые отростки рожек. На них должны позвякивать крошечные бубенчики. А в пушистом кончике хвоста блестеть цветные бусины. И браслеты — змеиными кольцами охватывать тонкие руки.

Чутко вздрагивают острые кончики ушей, настороженно смотрят раскосые глаза. Мгновение узнавания — и звенит серебром радостный смех…

Дон тряхнул головой, прогоняя воспоминания. Его лесная нимфа — скугсро, майя сосен была совсем другой. Вся как росчерк птичьего крыла — быстрая, изящная, с текучими темными локонами, перламутровой кожей, зеленоватой, как мох, и такой же мягкой шерсткой на стройных ногах дикой козочки. А у этого существа круглое лицо с пухлыми губами, нос картошкой и золотистая кожа с россыпью веснушек — там, где ее можно разглядеть между синяками и коростой.

На ней бы хорошо смотрелся венок из лесных цветов. Но где их взять зимой? Можно, конечно, купить оранжерейные, но это будет уже не то. Или подождать до первоцветов? Хочется, чтобы первый экспонат коллекции стал шедевром, а что эффектного в истощенном теле? Подкормить, вылечить как следует, нарядить майской королевой… И вообще, пусть Лорн первым рискует, а он учтет его ошибки и сделает лучше.

Дон поднял невесомое тело, перенес из лаборатории в кабинет, уложил на кожаный диван и укрыл пледом. Сходил на кухню, вскипятил чайник и залил полную тарелку овсяной каши с ягодами. Что едят британские нимфы, он не знал. Но от овсянки еще никому плохо не было. Подумав, добавил масло и мед. Вернулся в кабинет и поставил поднос на столик рядом с диваном.

Ноздри круглого носа дрогнули. Длинные ресницы поднялись. Дон ждал синевы лесного озера, но глаза у нее оказались болотного цвета с карими крапинками. Взгляд был взрослый. Дона это обрадовало — невелика радость возиться с ребенком, даже пару месяцев.

— Не бойся, — он подкупающе улыбнулся. — Ты можешь сесть?

Она моргнула, прислушиваясь к себе. Облизнула губы.

— Cмогу, наверное, — голос звучал хрипловато.

Дон аккуратно приподнял ее за плечи, подсунул под спину две подушки. Придвинул стол поближе и сел в соседнее кресло.

— Питайся.

Она недоверчиво посмотрела на него. Потом на тарелку. Сглотнула и потянулась за ложкой. Тарелка опустела за минуту. Дон прикинул, сколько у него осталось коробок с овсяными хлопьями. Надо будет пополнить запас.

— Пить хочешь?

Она облизала ложку.

— Ага.

Дон усмехнулся и пошел за второй порцией каши и соком. Он сомневался, можно ли оставить фэйри без присмотра, но решил, что в таком состоянии она безопасна. По возвращении обнаружил ее на том же месте. На этот раз каша поглощалась медленнее.

— Не ешь лишнего, а то плохо будет, — предупредил Дон, наблюдая, как округляется под пледом тощий живот.

— Нет, мне хорошо, — она причмокнула и взяла кружку. — Это что?

— Грейпфрут, — Дон придвинул ей коробку.

Она изучила картинку.

— На апельсин похож. Я ела однажды апельсины. Их тогда на свалку выбросили, целый ящик, и мы… — она осеклась. В раскосых глазах снова вспыхнуло подозрение. — А ты кто? Ты из Благого двора?

— Нет, — честно ответил Дон. — Я сам по себе и не подчиняюсь дворам.

Она сосредоточенно осмотрела его — от добротных, хотя и не новых ботинок до тщательно уложенных белых волос. В глаза всматривалась особенно долго.

— Ты дракон?!

Дон удивился, с какой надеждой она задала вопрос. Лично он бы встрече с драконом не обрадовался.

— Нет, хотя почти угадала. Вторая попытка?

— Значит змей, — она нахмурилась. — Я слышала про тебя. Твое имя Лорн, да?

— Дон, — поправил он. — Лорн живет в соседнем графстве.

— А мы где? — она почему-то сильно испугалась.

— В моей усадьбе в Глостершире, — Дон невольно заинтересовался. Что такого важного у нее осталось в Сомерсете? — Кстати, не пора ли представиться? Мое имя ты знаешь, а как называть тебя?

— Айри, — она пожевала губу. — Тебе сокровища нужны, да?

Дон склонил голову набок.

— Допустим. А у тебя их много?

Айри прищурилась.

— У меня есть нечто более ценное — информация. Очень важная для тебя и Лорна. Если ты меня отпустишь, я расскажу.

Дон хмыкнул. А девочка не так проста, как показалось сначала.

— Сначала расскажи, а уж потом я решу, хватит ли этого для выкупа, — он скрестил руки на груди.

— Так не пойдет, — она замотала головой. — Но я клянусь дубом, терном и ясенем, солнцем, луной и звездами, что это очень важные сведения, от них зависит жизнь вас обоих.

Дон задумчиво надул губы. Такие клятвы фэйри не нарушают. Айри вполне могла услышать что-то действительно важное. В присутствии осужденных на смерть палачи за языками не следят.

— Ладно, — он поднял правую руку. — Клянусь тем же, что отпущу тебя на свободу, если твоя тайна окажется действительно полезной.

Айри залпом допила сок и торжественно выпрямилась.

— Я знаю, где сейчас Та Самая Флейта.

Дону потребовалось пара секунд, чтобы осознать ее слова. Потом он вскочил.

— Где?!

— У королевы Каридвен, — Айри шмыгнула носом. — С прошлой ночи.

Дон замер. Древняя флейта, способная подчинить любое разумное существо, считалась давно сгинувшей. Но если она нашлась, это очень скверно. Едва ли у королевы-полукровки получится справиться с могущественным артефактом, но при ее дворе есть чистокровные сиды, способные обуздать древнюю магию. Каридвен явно осталась недовольна требованием Лорна. А это означает, что он в большой опасности.

Дон кинулся к телефону, набрал номер, который знал наизусть. Раздались долгие гудки. Седьмой, восьмой, десятый… «Да где же ты?!»

— Поехали! — он бросил трубку, схватил Айри в охапку и бегом бросился к двери.

— Куда? В Гластонбери? — она оживилась. — А почему так срочно?

— Потому что Каридвен наверняка сообразила, что ты можешь проговориться о флейте. Значит нанесет удар этой же ночью!

Дон истово надеялся, что не опоздает.

* * *

Нога болела всё сильней. С пятого дерева Кунла сорвался, чудом удержавшись на нижних ветках. Клыки змея лязгнули в паре дюймов от него.

— Ну вс-сё… — манурм шипел и свистел, как перекипевший чайник. — Допрыгалс-ся, с-сукин с-сын! С-сейчас я тебя…

Кунла прижался к дереву и зажмурился. На еще один прыжок сил уже не было.

— А последнее желание? — пискнул он.

— Обойдешьс-ся, — змей примерился. — Впрочем, давай. Что ты хочешь?

Кунла взялся за флейту.

— Позволь мне сыграть напоследок.

— Не надейс-ся, что с-сумеешь меня зачаровать, — манурм свернулся кольцами под деревом, не сводя с него глаз.

«А ведь всего пару дней назад я мог бы попытаться, — Кунла вздохнул. — Эх...»

Он поднес флейту к губам. Зазвучала мелодия — темная, тягучая, как смола. Манурм содрогнулся всем телом. Кунла испуганно опустил флейту, но музыка продолжалась.

— Это не я… — Кунла вскинул голову. Кто-то неподалеку играл на Той Самой Флейте.

Манурм содрогнулся еще раз и медленно, неохотно, словно его тащили на невидимом аркане, пополз за дом — туда, где звучала флейта, и откуда ветер доносил запах дыма. Кунла сжался на своей ветке. Играет кто-то из прихвостней Каридвен, это ясно. Должно быть, королева что-то не поделила со змеем. Самое время бежать, пока они там разбираются. Но что дальше? Убежище разрушено. Каридвен не оставит их в покое. И он должен отомстить за Айри… Кунла вцепился в свои рога и замычал. Он не привык думать так напряженно — планы всегда придумывала Айри. А что, если спасти змея? Долг жизни — это святое. И есть шанс вернуть Флейту!

Кунла слез с дерева и похромал по следу манурма.

— Какой ты горячий, — бормотал он. Там, где прополз змей, иней на земле растаял. — Скоро еще горячее будешь, гад паршивый! Ни в жизни бы тебя спасать не стал, живодер!

Он осторожно заглянул за угол дома. На асфальтовой дороге, ведущей к воротам, горело три костра. Магических, сразу видно, почти без дров. Флейтист скрывался за дымом. Судя по смутному силуэту — кто-то из сидов, в длинном, темном плаще. Сама королева? Нет, это едва ли.

Манурм уже прополз через первый костер. Огонь под ним гас, немногочисленные угли разлетелись искрами в разные стороны. «Чтобы одолеть манурма, — как вживую услышал Кунла голос деда, — надо разжечь три больших костра и заставить змея проползти через них. В третьем костре он превратится в пепел. Однако надо соблюдать осторожность, иначе змей в предсмертных корчах утащит в костер своего убийцу».

А может, не надо вмешиваться? Может, они оба сгорят? Ага, и Флейта тоже! Кунла переступил с ноги на ногу. Боли он сейчас не чувствовал. Манурм прополз через второй костер. Снова взметнулся сноп искр. Музыка звучала, не сбиваясь на ни долю секунды. Кунла с силой дернул себя за правое ухо, как частенько делал дедушка, прижал флейту к дрожащим губам и дунул. Резкий, душераздирающий звук разорвал тягучую мелодию. Манурм вскинул голову и зашипел. Кунла продолжал выдувать дикие, разрушающие очарование звуки. Тот, кто играл на Той Самой Флейте, запнулся, сфальшивил всего раз, но этого оказалось достаточно. Манурм извернулся, огибая последний костер, и метнулся к нему. Музыка захлебнулась. Огонь погас, словно в костер вылили ведро воды. Из-за клубов дыма раздался чей-то крик и тут же оборвался.

— Флейту не трогай! — Кунла вслепую кинулся вперед, закашлялся, споткнулся обо что-то и упал. Раздался страшный звук треснувшего сухого дерева. — Нет!

Он не сразу понял, что сломалась новая флейта. Острый обломок воткнулся ему в грудь. Кунла смахнул его и слепо зашарил вокруг. Ведь может такое случится, что Та Самая Флейта сама вернется к нему! Ведь бывают же чудеса!

И тут его скрутило и вывернуло — желчью, больше ничего в желудке не было. Крошечные раскаленные ножи впились во внутренности. Кунла ткнулся лбом в кучу золы, закусил подвернувшуюся головешку. Уголь захрустел на зубах. «Никогда не колдуй на тощий живот….» — прав был дедушка!

— Вот ты где! — его обхватили сильные руки и вытащили из дыма. — Прекрати пинаться, дурень, не трону я тебя.

Манурм сыто рыгнул. Он снова был в человеческом обличье. Перемазанный в золе, со стоящими дыбом волосами, в криво наброшенном на плечи темно-синем плаще, словно сшитом из куска ночного неба.

— Флейта... где? — простонал Кунла.

— У меня. Но тебе я ее не отдам.

— Я же тебя спас!

— От долга жизни я не отказываюсь, — Лорн дошел до того места, где сбросил свою одежду. — Сейчас я тебя отпущу, только не убегай.