Тень Основателя

Быстро проглотив остаток курицы, я отбросил кость в сторону, и, подняв руки вверх, максимально жалобным тоном произнес волшебную фразу: — Не надо. Я сдаюсь.

После чего, припомнив один из старых законов Лаорийской империи, быстро добавил: — Сдаюсь на милость и пощаду Дракона без сопротивления и промедления, немедленно по предъявлении ультиматума.

Все-таки хорошо иметь классическое образование, пусть даже и незавершённое должным образом... Ну кто бы мог подумать, что когда-либо в жизни мне может понадобиться знание давным-давно отмененных, устаревших более чем на полтысячелетия законов, которые зачем-то вдалбливала в меня матушка вкупе с преподавателями.

Однако вот... пригодилось. И, вполне вероятно, спасло мне жизнь, а заодно позволило полюбоваться воистину уникальным зрелищем. Кто еще из ныне живущих мог бы похвастаться тем, что видел самого Кровавого Дракона изумленным до отвисания челюсти и округления красных, словно налитых кровью, глаз?

Не думаю, что даже при жизни Дингана он часто баловал своих подданных таким зрелищем. А уж сейчас...

Правда, закон; 'О пощаде сдающимся', который я вспомнил, в основном касался стран и городов, которые захватывал или планировал захватить Дракон, однако же, нигде в нем не было сказано, что им не может воспользоваться и просто человек.

А раз не запрещено, значит, разрешено! К тому же большинство легенд сходились на том, что установленные им законы Лаорийский Дракон старался соблюдать. Правило: 'Что позволено вельможе, то смерть для простолюдина' было введено только Третьим Императором, почти через сто лет после смерти Дракона.

* * *

Поганец. Хитрый, наглый и очень неглупый поганец! Но раз даже этот ребенок, по виду которого никак нельзя предполагать наличие высокого образования, знает мои законы — значит, помнят!!! Помнят, несмотря на прошедшее время и все усилия моего брата! Значит, все было не напрасно!

Ишь как настороженно зыркает. Похоже, все же боится. Напрасно, конечно. Я бы его и так убивать не стал, а уж после такого... Знал бы он, как меня порадовал своим заявлением — мигом бы успокоился. Ага, и, небось, вновь за курицу бы взялся...

Нет уж, знаю я свою породу. Сам таким был. Пусть лучше пока понервничает. А я пока обдумаю достойную награду. Хотя... Что тут думать. Явно мой потомок. Причем по прямой линии, уж слишком хорошо я чую в нем свою кровь. Наглый до невозможности — вылитый я в детстве...

И награда, и наказание заодно... Да и мне, на ближайшие лет пятьдесят-семьдесят неплохое развлечение будет... А может и больше, ежели он от меня не только наглость унаследовал...

Впрочем, дам, пожалуй, ему шанс отказаться. Судя по всему, вызвал он меня случайно, и если ему ничего, кроме жареной курицы не надо, то пусть себе идет с миром. Такие вещи насильно не вручают. Но вот если его желания одной едой не ограничены... Если он согласится... Это может быть и впрямь интересно!

* * *

— А-ха-ха-ха-ха — ошарашенность призрака наконец сменилось долгим и искренним смехом, и я облегчённо перевёл дух. Это был не угрожающий злорадный хохот, которого подсознательно ожидаешь от человека, прославившегося как самый кровавый тиран всех времён и народов, и не зловещее хихиканье замыслившего пакость подлеца, нет. Это было весёлое, искреннее ржание, качеству которого могла бы позавидовать любая лошадь. Тот, кто намеревается тебя убить, так смеяться не будет. Разве что подшутить, но уж шутку я как-нибудь переживу... Надеюсь...

— Назови себя, потомок, — закончив смеяться, потребовал Дракон. — Мне любопытно, каким городом или страной ты являешься, раз решил сдаться с такой формулировкой.

А вот это было больно. Вряд ли моего собеседника устроит то имя, под которым я был известен в городе. А прежнее имя... Права на него я утратил, шагая по подземному ходу, в то время как над моей головой пылал родовой замок. И пусть я был слишком мал, чтобы оказать полноценное сопротивление захватчикам, пусть выполнял прямой приказ отца... До тех пор, пока кровь родных, погибших тогда, остается неотмщённой, прав на это имя у меня нет.

— Имя! — Прекратив смеяться, грозно потребовал Дракон, которому, похоже, пришлось не по душе мое молчание.

— Неженка. — Имя, некогда полученное от главаря крупнейшей банды Нижнего Города, мне не нравилось. Нынче, и эта банда, и её глава мертвы, а имя осталось. В основном потому, что другого у меня сейчас не было. И, наверно, не будет больше никогда. Мелкий бродяжка и великий герцог — слишком несопоставимые величины, так что свои шансы на возвращение родовых владений я оцениваю вполне трезво. Что, впрочем, не помешает мне подлить ему яду в кубок, как только я придумаю хоть один более-менее реальный способ подобраться к этой жирной сволочи.

Призрак морщится.

— Мне не нужно твое прозвище. Тем более что уж на неженку ты никак не похож. — Он с ясно видимым сомнением осматривает меня с ног до головы. — Назови свое истинное имя и род, из которого ты происходишь. — Голос Дракона звякнул металлом, буквально вышвыривая из головы любые мысли о возможности неповиновения.

Я ответил мгновенно, даже не задумываясь о том, что говорю. Вбитые в детстве рефлексы взяли верх — когда спрашивает император, должно отвечать! Вытянувшись вверх, голова чуть склоняется, как когда-то учил Петерьян, — мир твоему праху, наставник, — и вновь распрямляется, описывая идеальную дугу малого придворного поклона. Голые пятки сами собой притоптывают по грязному полу в пародии на щелчок несуществующими каблуками, и я слышу свой собственный голос, говорящий давно запретные слова: Альдер де Сержак, наследник рода. Приветствую вас, повелитель!

Затем меня отпускает, но уже поздно. И все что я могу, — лишь добавить жалкое оправдание: — Это прежнее имя, право на которое я утратил. Сейчас меня зовут Неженка из предместья. Хотя куда чаще просто: 'эй ты, дуй сюда' или 'вали на ... белобрысый', — добавил я тихим голосом.

Впрочем, похоже, призрак меня уже не слышал. Он что-то бормотал, похоже, всецело погружённый в свои воспоминания. Прислушавшись, я смог различить что-то вроде: 'Сержак... Ну Дора, ну стерва! И ведь ни словом, ни вздохом, ни намеком... И почему не сказала? А может, и к лучшему... Всех остальных, известных, братец-то того... А тут даже я не знал... Ну и хитрая же ведьма!!! Как будто предвидела. А может и впрямь... всякие про неё слухи ходили. Могла бы и предупредить. Стерва! — причём последнее слово было произнесено настолько мечтательно-восхищенным тоном, что никаких сомнений в отношении Первого императора к одной из древних представительниц нашего рода, не оставалось.

Наконец отвлёкшись от приятных воспоминаний, призрак обратил свое внимание на меня.

Некоторое время, он просто пристально всматривался в мое лицо, словно пытаясь высмотреть нечто тайное, разобрать какие-то одному ему понятные знаки и символы. Хотя что он мог увидеть? Последний раз на свое отражение я смотрел сегодня утром. Грубая глиняная чашка, которую я спер у храмового сборщика пожертвований, не пережила короткой встречи с моей ногой, так что жажду пришлось утолять прямо из кадушки для сбора дождевой воды.

Отражение там, конечно, не очень, не сравнить с нормальным зеркалом, но кое-что разглядеть всё же возможно. Для оценки этого вполне достаточно. Так что я абсолютно уверен, нет там ничего, достойного столь пристального внимания. Рожа, как рожа. Чуть более тонкие, чем у большинства других мальчишек Нижнего города, черты лица, скрываемые въевшейся пылью, успешно противостоящей редким попыткам мытья. Спутанные светлые волосы до плеч. Голубые глаза. Ничего особого... В Нижнем подобных мне бродяжек — одиннадцать на десяток будет. Но что-то, Дракон, похоже, все же высмотрел, поскольку после долгого разглядывания сделал мне самое необычное предложение, которое я только получал за свою жизнь.

* * *

— Чего бы ты хотел? — Видимо, заметив мой взгляд, брошенный на бренные останки курицы, Первый Император чуть заметно покачал головой. — Только не вздумай сказать, что хотел бы еще одну курицу. Это будет большой глупостью с твоей стороны!

— Почему? — не удержался я от вопроса. Интересно, он и мысли, что ли, читать может, или просто так догадался?

— Во-первых, потому что такой шанс выпадает нечасто, и не стоит его тратить на такую мелочь, — холодно ответил призрак, а затем чуть усмехнулся и добавил: — ну, а во-вторых, у меня нет курицы!

— Прежде чем ответить, подумай, потомок. Как следует подумай! Предупреждаю, я могу дать тебе многое, очень многое, но и цену возьму соответствующую. Сейчас ты еще можешь сказать, что не нуждаешься в моих дарах, и просто уйти. Не бойся, я отпущу тебя. Но не будешь ли ты всю свою оставшуюся жалкую жизнь жалеть о том, от чего отказался? — Сейчас его голос был строг и серьезен.

Стоило только мне раскрыть рот, как призрак вновь перебил меня.

— Я сказал — ПОДУМАЙ! Но не только о том, что ты теряешь, отказавшись, но и о том, что потеряешь, назвав мне свое желание. Попросив какую-нибудь мелочь, вроде богатства, не будешь ли ты жалеть всю жизнь о том, что отдашь мне за презренное золото? Думай хорошо потомок!

Собственно, я и думал. Судя по всему, мой предок, если, конечно, верить его утверждениям, был и впрямь настроен весьма серьезно. И, похоже, даже в таком, полупрозрачном, состоянии мог немало. А значит, это был шанс! Призрачный, как и тот, кто его предлагал... Но даже призрачный шанс — это куда лучше, чем полная безнадежность. А значит, просить курицу или там деньги на её покупку, было бы действительно очень глупо.

Вообще-то у меня было одно желание, плата за исполнение которого не имела ровным счетом никакого значения. Желание совершенно невозможное, — не с моими силами тягаться с герцогом, — но если бы кто-то еще десять минут назад спросил меня о существовании привидений, я бы твердо ответил, что их не существует. Так, может быть, несуществующий призрак и впрямь может исполнить мое невозможное желание?

— Итак, чего ты хочешь? — поторопил меня Дракон.

— Я хочу вернуть себе свое прежнее имя или хотя бы получить возможность это сделать! — Максимально твердым голосом ответил я на вопрос привидения.

Громкий, и надо признать, на этот раз весьма зловещий хохот Первого Императора был мне ответом.

— Вот за это вас и боялись, — отсмеявшись, сказал призрак. — Истинный Сержак. Оборвыш — оборвышем, но блюдёт обычай, древний и почти забытый даже в мое время. И мечта у него — не золота побольше и еды понежнее, а вырезать весь род обидчиков до последнего ребенка, да вернуть старые владения, еще и, небось, с изрядным куском в придачу. 'Не забывать и не прощать' — подозреваю, что у таких консерваторов и девиз, наверно, до сих пор не изменился?

Я кивнул, соглашаясь с его словами. Зачем скрывать то, что известно всем? В том числе и князю. Собственно, древний обычай 'утери имени' помимо ритуального, имел и вполне житейский смысл. За голову последнего из нашего рода герцог Атари готов был выплатить её двукратный вес в золоте. Если бы мое старое имя только прозвучало в местах моего нынешнего обитания, то я, без сомнения, быстро бы утратил эту столь дорогостоящую часть своего тела. Что было бы для меня весьма печально. Чем бы я тогда кушал?

Внезапно прекратив смех, призрак уставился на меня тяжёлым взглядом красных глаз.

— Ты выбрал. — Веско промолвил он, а затем, коротко приказал: — На колени!

Ни запротестовать, ни хоть как-то возразить я попросту не успел. Ноги подогнулись сами, и больно ударившись коленками о грязный пол, я замер перед Драконом. Первый император, и будучи призраком, оставался повелителем, и противостоять его приказам у меня просто не получалось!

Глядя на взмывающий надо мной призрачный меч, я тоскливо думал о недоеденной курице, и о том, что, описывая исключительную правдивость Дракона в плане казней, историки все же кое в чём ошибались. Как оказалось, не так уж он в этом деле и скрупулезен. Обещал-то вырвать мне сердце, а не отрубать голову!

Вы знаете, что такое счастье — чистое, беспримесное и не рассуждающее? Я теперь знаю. Счастье — это когда занесенный над твоей головой меч мягко опускается на плечо, а вместо мягкого голоса Темной Леди, приветствующей вас в своих владениях, ты слышишь торжественное: 'Встань, паладин Империи. Пусть это будет последний раз, когда ты стоял на коленях', — произнесенное торжественным голосом императора.

Паладин. Он сделал меня паладином!!! Вот же ...! И даже — ... ...!!! Уж лучше бы я попросил курицу!

Встав с коленей, я первым делом проверил свои штаны. Как ни странно, там было сухо, и не имелось ничего лишнего. Затем я помолчал. Потом помолчал еще. И еще.

Нет, мне, конечно, очень хотелось искренне и образно поблагодарить Первого Императора за его действия, но если, выбирая между паладинством и жареной курицей, я однозначно предпочел бы курицу, то выбор между возможностью высказать свое мнение и вырванным сердцем был отнюдь не так прост. В смысле — высказаться хотелось, и даже очень. Но жить хотелось больше. Так что я молчал.

* * *

— Ну и чем ты сейчас недоволен?

Гримаса на лице потомка была столь выразительна, что по ней можно было легко разобрать все те непечатные выражения, что он мысленно посылал в мой адрес. Умен, ничего не скажешь. Впрочем, сейчас он вряд ли может представить все размеры подложенной мною ему свиньи. Пока что он может различить разве что небольшой кусочек высовывающихся из гигантской грязной лужи политики сальных окороков. Интересно, что же будет, когда он полностью осознает, во что я его втравил?

Впрочем, это осознание придет еще не скоро. А пока — надо подсластить пилюлю.

— Я дал тебе тот самый шанс, о котором ты и просил!

— Да? — Яда в голосе парня вполне хватило бы на то чтобы отравить половину Великой степи. — Значит, лишение возможности солгать даже в мелочах, воровать — даже на пропитание, обязанность помогать каждому, кто только обратится ко мне с просьбой о помощи — это, по-твоему, благо? Особенно учитывая мое нынешнее положение? — Он выразительным жестом одернул свою затрёпанную до последней стадии хламиду. — Хорош же я буду — паладин в отрепьях! Да я так с голоду помру. Причем в самое ближайшее время! Это, по-твоему, шанс? — От возмущения он даже позабыл о страхе.

— Продление срока жизни более чем в три раза, увеличение физических сил, ускорение заживления ран и абсолютное здоровье, значительное усиление колдовских способностей, — в том же тоне ответил ему я. — Да, это шанс! Вполне стоящий небольших ограничений, отнюдь не столь тяжких, как ты думаешь.

— Теперь ты сможешь вернуть себе имя, даже не предпринимая никаких действий — к тому времени, как внуки твоего обидчика умрут от старости, ты все еще будешь полон сил и жизни! — О том, что упомянутые подростком общеизвестные ограничения и впрямь отнюдь не строгие, и допускающие возможность обхода в случае острой нужды, были отнюдь не единственными, и далеко не главными условиями Имперских Паладинов, я решил пока не говорить. К чему лишний раз расстраивать человека? Впрочем, кажется, он пропустил мою речь мимо ушей, обратив внимание лишь на один небольшой момент.