— Жалко, Симу не пустили к нам, — прошептала Кесса, глядя на него.
— Она смотрит за огнём, — отозвалась Кирин, отстраняясь от дышащего холодом проёма. — Вот и нам бы...
Снорри с пронзительным криком схватился за лук. Мгновенно вспыхнувшая стрела очертила огненную дугу над берегом и впилась в снежный холм. Тот взвизгнул, на глазах меняя очертания. Шесть белых теней стояли у тропы, припав к земле, и одну из них сбила в прыжке пылающая стрела — не та, которую пустил Снорри, но и та заставила снежного волка шарахнуться прочь.
Те, кто стоял на льду, схватились за копья. Ещё две стрелы влетели в круг ледяных тварей, разбив его, двое волков отступили, прижимаясь к земле и сдавленно рыча, третий взвизгнул и отпрыгнул, едва увернувшись от удара посохом. Ещё четыре вспышки озарили берег. Окк Нелфи шагнул вперёд, примеряясь, куда ударить, но волк, припавший к земле перед ним, бросился ему на грудь. Кесса вскрикнула и схватила осколок льда.
— Хаэ-эй!
Ледышка ударилась о белую спину и отскочила, но две стрелы пронзили снежный мех, и зверь завизжал, падая набок, и покатился по земле. Окк, не вставая, ударил его так и не выпущенным из рук копьём, и ледяной демон взорвался мелкой снежной крупой, рассыпаясь в прах. Ветер взвыл над обрывом, развеяв ледяное крошево, пять теней мелькнули под скалами и скрылись.
— Снежники! Бездна их пожри, снежники! — Снорри, бросив оружие, высунулся из окна, ошалело тряся головой. — Хаэй! Все ли живы?
— Возвращайся в пеще-еру! — сердито крикнул снизу Сьютар Скенес. — Хаэй! Кто там с тобо-ой?!
— Никого-о-о! — закричал в ответ Снорри, поспешно отталкивая Кессу от окна и забивая затычку в проём. — Сыпьте вниз, обе, они уже на пороге!
Кесса, не чуя под собой ног, скатилась вниз по лестнице, на бегу сбросила зимний плащ и кинула его в пещерку. "Река-Праматерь! Снежники напали на старших!" — она ущипнула себя, чтобы убедиться, что всё это ей не снится. "А сиди я у очага — что бы я увидела?!"
Она влетела в очажную залу на одно мгновение позже, чем Кирин, и за секунду до того, как многослойные завесы зашевелились, впуская в пещеру людей. В очажной зале уже было тесно, и все загомонили вразнобой, завидев Окка Нелфи, припорошенного снежной крупой и недовольно потирающего грудь и щёку.
— Спящие боги услышали нас! — Сьютар поднял посох так высоко, что коснулся сводов пещеры. — Забирайте лёд, ведите Окка к огню!
— Сам дойду, — буркнул сердитый Нелфи и сел у очага, положив у ног копьё. Оно на локоть от наконечника покрылось толстой ледяной коркой, и она не спешила таять.
— Хаэй! Ты видела?! — Сима Нелфи налетела на Кессу, едва не сбив её с ног. Та молча кивнула и поёжилась. Сима отступила на шаг, разглядывая подругу так, будто видела впервые.
— Камень, упавший сверху... Там, в вашем окне, тень... — она сцапала Кессу за рукав и поднесла к своему лицу её запястье, исчерченное тонкими траурными линиями. — Ты — герой древности! Ты даже снежников не боишься!
— Твой дедушка тоже их не боится, — пожала плечами Кесса и покосилась на старших — не слышат ли?
— Он даже убил одного, — усмехнулась она, глядя на огонь. — Это добрый знак, как ты думаешь?
— Это самый добрый знак, — убеждённо сказала Сима, крепко сжимая её запястье. — Скоро Река проснётся!
Снорри, вошедший в залу чуть позже, ткнул её в спину, призывая к молчанию. Сьютар Скенес встал во весь рост у очага, держа в руке черпак. Амора помешивала в котелке над огнём быстро тающий лёд.
— Мы, все шестеро, говорили сегодня с Рекой-Праматерью, — сказал Сьютар, и шёпот в зале стих. — Мы говорили с Макехсом, дарящим нам свет, и с Макегой, матерью ветров, и с Мацингеном, одевающим камни в траву и питающим все стада, и с Каримасом, превращающим ростки в деревья. Все они, наши боги, слышали нас, все Агва слышали нас, все мирные создания слышали нас. Так, как тают над огнём эти льдины, скоро растает весь лёд — и на камнях, и на воде. Так же, как льётся эта влага в ваши чаши, скоро пойдут дожди. Река говорит, что скоро проснётся.
Окк Нелфи первым протянул ему чашку и глотнул талой воды. Медленно пустели идущие по кругу чаши.
— Бабушка плеснула туда кислухи, — усмехнулась Кирин, принюхиваясь. — Странно, что не пахнет. Посмотри на лица тех, кто выпил!
— Там нет кислухи, — проворчал Снорри. — Это Весенний Излом, все и без неё пьяны. Хотя я бы от глотка не отказался. Провались в Бездну все эти снежники!
Он оттянул рукав, показывая шрамы — три широкие сморщенные полосы протянулись от кисти по предплечью, чуть наискось, и кожа на них была синевато-серой, как грязный лёд. Кесса присвистнула.
— Так этот шрам — он от снежников?!
— Я не видел эту тварь, — поморщился Снорри. — Не успел рассмотреть. Мне она показалась высокой... и двуногой. Отец успел меня схватить, её отогнали факелами. Думали, я останусь одноруким.
Он пошевелил пальцами и спрятал шрамы под рукавом.
— Глупая вышла история, — буркнул он. — Я был совсем мальцом тогда. Эти твари... они всегда там, всегда, когда лежит снег. Если подумаешь, что это выдумки и шутки старших, лучше прыгни с обрыва — и то целее будешь.
Чаша дошла до него, он отпил и протянул её Кессе.
— И впрямь вода, — недоверчиво прошептала Кирин.
— Вода Весеннего Излома, — еле слышно сказала Кесса, поднося чашу к губам. — Вода Великой Реки...
— Там раздают Листовиков, — сказала Сима, вглядываясь в толпу у очага. — Чуешь? Лепёшки пекут на очажных камнях!
— Пойду за кислухой, — Снорри отнял у Кессы пустую чашу и поднялся на ноги. — Хэ-эх! В этом году у нас будет своя кислуха. А к осени — своя пещера.
— Если солнце завтра взойдёт, — покачала головой Кирин, опасливо оглядываясь по сторонам. — Если Река подо льдом не умерла.
— Боги сказали — весна будет, — отозвалась Кесса, глядя на огонь. — Они не обманут.
— Если утро настанет, я тебя разбужу, — сказала Сима. — И мы посмотрим в Зеркало.
Юнцы и девицы засиделись в очажной зале до позднего вечера, просидели бы и до рассвета, но старшие погнали их спать. Гости разошлись по своим пещерам, и в тёплых норах повисла тишина, не нарушаемая даже звоном ракушек в дверях. Кесса ворочалась на ложе, не в силах уснуть, и смотрела искоса на замурованное окно. Заглушка сидела плотно — даже ледяной ветер не мог прорваться в пещеру...
— Кирин! — шёпотом окликнула Кесса сестру. — Как думаешь, далеко до рассвета?
— Мррхм, — отозвалась та со дна дремоты. Кесса вздохнула. "Вроде бы полночи уже минуло. Пойду вниз — может, получится выглянуть в дверь. Не сидят же там старшие до сих пор!"
На цыпочках, стараясь не шуршать, она спустилась вниз. Со стороны очажной залы слышны были негромкие голоса, и Кесса поморщилась от досады — "Река-Праматерь, что ж им не спится-то?!"
Старшие сидели у почти угасшего очага. Пламя уже не металось среди камней, но багровеющие угли дышали теплом, самый яркий из светильников-церитов висел на стене, озаряя залу ровным желтоватым светом. Кесса замерла в тени, прислушиваясь к голосам.
— Так, говоришь? Ну и что с того? — проворчал Окк Нелфи. Голос его звучал невнятно — он сидел, прижимая ладонь к щеке.
— А то, что они весь Фейр позорят, — сердито ответил Сьютар. — Четверо людей в большой пещере, и ни от кого проку ни на клок тины.
— Почему же? Эмма, вроде бы, колдунья, — пробурчал Окк и снова потёр щёку. — Прокляни меня Река! Ещё и зуб разнылся из-за этих снежных тварей!
— Он у тебя третий год ноет, — отмахнулся Эрик Айвин. — Выломай ты его, и дело с концом! Ну да, колдунья она. И лучшей на участке пока нет. Вот наш Хельг, казалось бы... всё при нём — и умён, и книги читал, а... Э-эх!
Он тяжело вздохнул и потянулся за почти пустой чашей.
— Тут дар нужен, — негромко сказала Огис Санъюгова. — Без дара сколько ни читай, ничему не научишься. Эмму боги одарили — им виднее.
— А что толку с её дара?! — нахмурился Сьютар. — Была она сегодня в нашей пещере? Была на берегу? И что, плохо без неё справились? Ты знаешь же, Огис, мы с Атуном дружны были — раньше, пока он последний ум не пропил. А сейчас к его пещере подходить-то противно!
Старшие согласно закивали, и даже Огис и Эрик, помедлив, наклонили головы. Кесса, дрожа от волнения, подошла к зале ещё на шаг и плотнее приникла к стене.
— Боги нам не рады, — сказал Сьютар. — Семеро погибли тем летом — ни за клок тины! А вспомните, когда в последний раз в Фейре рождались дети?
— Четыре года прошло, пятый начался, — вздохнула Огис. — А в нашей пещере — и того больше.
— Да и в нашей, — поморщился старший из Скенесов. — Четыре пары были сговорены на это лето! Четыре — все из моего рода, а что вышло?!
— Ну, подождёшь ещё год, никого не убьют, — поморщился Эрик Айвин. — Не думаешь же ты траур нарушить? И ещё — почему ты Кессу не посчитал?
Все, и даже Окк, измученный зубной болью, не сговариваясь, усмехнулись. Сьютар нахмурился.
— У Кессы будет хорошая жизнь, будут и дети. Но Речник Фриссгейн её тут не оставит — заберёт к себе. Кто бы у неё ни родился, будет он жителем Истоков Канумяэ. Много ли проку для Фейра? Нам сейчас надо бы о себе подумать, о своих пещерах. Боги нам не рады и нас не радуют. И думается мне, что без Фирлисов тут не обошлось. Если уж мне, человеку, противно к их пещере подходить, каково Реке-Праматери мимо неё каждый день течь?!
Кесса стиснула зубы. "Река-Праматерь! Не слушай его, хорошо?" — думала она, зажмурившись. "Видно, впрямь они все перепились..."
— И что с того? Не выставим же мы их с участка, — проворчал Окк. — А выставим — Речники нас не похвалят.
— Речники нам ещё и помогут, — усмехнулся Сьютар. — Речница Сигюн — уж точно!
— Она не одна тут, Сьютар, — покачала головой Амора. — Речник Айому — помнишь, как он рассердился, когда ты к нему в том году подошёл?
— Х-хе! Драться же он не полезет? — отмахнулся старший из Скенесов. — Если двое Речников решат одно, третий им перечить не будет. А Речник Фриссгейн с нами почти что в родстве.
— Торопишься ты, Сьютар, — хмыкнул Окк Нелфи. — Сильно торопишься. Не будет он тебе помогать...
Эрнис Мейн, вздыхая, поднялся со шкуры и заглянул в коридор.
— Кто-то бродит среди ночи, — пробурчал он. — Сьютар, угомони своих младших.
Кесса юркнула вверх по лестнице и нырнула под одеяло, едва не наступив на сестру. Та сердито зашипела, прижимая палец к губам. Когда шаги внизу затихли, она взглянула на Кессу.
— Что там? Видела солнце?
— Ночь ещё, а к двери не пробраться, — с досадой вздохнула Кесса. — Старшие там засели. Собираются выгонять Фирлисов с участка. Хоть бы Речник Фрисс помешал им!
Глава 02. Снег тает
Снег под обрывом уже не белел — он набух водой, сотни следов пятнали его, и лиственный сор усыпал его от пещер до вздыбленных льдов там, где когда-то была кромка воды. На лёд пока соваться не решались, но никто уже не боялся ледяных демонов и не искал их следы на степных тропах. В степи снег, запутавшийся в высоченных высохших стеблях, ещё лежал, в нём запросто можно было утонуть, но никто, кроме птиц, уже не ступал на него. Зимние твари ушли ещё на год.
— У-ух! — Нуук Скенес с силой опустил колотушку на распластанную на снегу циновку. — Хватит, пожалуй.
Подхватив длинную подстилку за края, двое Скенесов поволокли её к обрыву и повесили на камни. Ветер, завидев новую игрушку, хлестнул циновкой о скалу, и Нуук отскочил, чтобы не запачкать куртку.
Подстилки, завесы, одеяла и покрывала — всё висело вдоль обрыва, шурша и шелестя на ветру, свежий воздух, наконец допущенный в пещеры, бродил по ним и разносил по всем ходам бодрящий холод. Кесса, пристроив последнюю вытертую шкуру на скалы, спрыгнула с уступа и огляделась.
— Хаэ-э-эй! — Хельг Айвин без шапки стоял на крутой тропе и махал сухим стеблем. — А-а-авит! Ну-у-ук! Ке-е-есса!
— Что тако-о-ое? — закричала она в ответ. — Что вопи-и-ишь?
— Я видел землю! — Хельг в два прыжка спустился на пологий берег и протянул Кессе рукавицу. К ней прилипла чёрная грязь.
— Хаэ-эй! — Кесса повернулась к соседним пещерам.
— Земля! — Сима Нелфи, утопая по колено в снегу, добрела до Хельга и потрогала грязь. — Вот хорошо! Мацинген уже шевелится во сне!
— А Макега уже месяц как не спит, — Хельг прикрыл чистой рукавицей подмороженное ухо. — Ветра так и воют над обрывом. Осталось разбудить Реку-Праматерь!
Все трое, разом посерьёзнев, обернулись к нагромождениям льда. Противоположный берег — и даже острова на середине Реки — таял в белесом тумане. Только на Реке снег и остался нетронутым — никто не смел на него ступить, а те, кто жили под ним, дремали в холодной воде.
— Говорят, на юге Река никогда не замерзает, — прошептала Сима.
— Там и снега не бывает, — покачал головой Хельг. — Ничего, она проснётся.
Кесса огляделась — вдоль обрыва бродили, утаптывая снег, многие жители, и многие сидели перед пещерами, перетряхивая сундуки и ларцы и развешивая по кустам летние рубахи. Только одна пещера была закрыта, и снег лежал на её пороге.
— Вы видели Эмму? — спросила Кесса. — Может, зайдём к ней?
Хельг покачал головой.
— Фирлисы всегда позже выходят. Нечего делать у них в такую рань. Лучше... — он покрутил головой в разные стороны и уже уверенно продолжил:
— Лучше пойдём к вам. Зеркало Призраков — оно всё так же показывает странное?
— Не очень-то оно показывает, — покачала головой Кесса. — Призраки, должно быть, тоже спят.
— Тогда сыграем в Ирни, если нас не хватятся, — сказал Хельг. — Я кости захватил.
— Меня-то скоро хватятся, — нахмурилась Сима. — Дед сейчас не в духе.
— Зуб? — хмыкнула Кесса.
— Ну да, что же ещё, — Сима поддела носком сапога тяжёлый намокший снег. — Старый, больной выломали, так теперь новый растёт. И всё ему не так. Его едва снежник не порвал, он снежника копьём проткнул — так об этом ни слова. Одно слово — дед!
В пещере Скенесов было пусто и холодно, очаг погас, и его камни остыли. Кесса осторожно сняла со стены тёмную, тускло поблескивающую пластину и положила себе на колени. Свисающие с Зеркала перья и странные осколки искусственных камней — рилкара и фрила — закачались на толстых нитках. Кесса протёрла рукавом тусклую гладь и поднесла к ней ладонь. Она отразилась в древнем стекле, но расплывчато — розовато-белесое пятно с тающими краями.
— Призраки не спят, — кивнул Хельг, поднося к Зеркалу палец. Отражение появилось не сразу и было таким же мутным. Поверхность стекла как будто рябила.
— Что-то там шевелится, — прищурилась Сима. — Уберите руки, оно под ними...
Сквозь темнеющую рябь на миг проступила синевато-белесая скала с чёрными отверстиями — цепочка за цепочкой они опоясывали высоченный каменный столб. Красная точка мелькнула мимо него и сгинула. Кесса изумлённо мигнула.
— Дом! Смотрите, там древний дом!
Рябь всколыхнулась снова и поглотила все тени — теперь из Зеркала на Кессу смотрело только её отражение. Хельг досадливо вздохнул.
— Здоровенный домище. Говорят, таких в Старом Городе полно, и все стоят — не шелохнутся. А ведь сколько зим миновало...
