— Князя Алексея Павловича Мещерского, моего двоюродного брата. По достоверным сведе-ниям, он пишет книгу о путешествии по Рейну. Вы тоже собираетесь писать, вам наверняка найдется что сказать друг другу....

"Трах-тибидох-тибидох-тох-тох!" — родилось в мозгу попаданца знаменитое заклинание Хоттабыча. — Чтоб тебя, предприимчивую такую, телегой сейчас переехало!". Но ничего та-кого не произошло, и он смиренно спросил:

— Вас одну могут в дом не пустить?

Елена промолчала, но молчание это было красноречивее слов. Лиза вскинула было голову, собираясь что-то сказать, но мать так пылко на нее посмотрела, что она стушевалась и вер-нула голову на место. Ее попытка окончательно сломила протест омоложенного пенсионера, и он решительно постучал молоточком в дверь особняка. Дамы моментально встали за угол.

На пороге знамо появился привратник — только не ожидаемый мастодонт, а молодой парнишка, хотя и в ливрее.

— Доложите князю Алексею Павловичу, что к нему с визитом явился Максим Городецкий, пи-сатель, — веско произнес попаданец.

Привратник слегка поклонился, повернулся и исчез — чтобы появиться через несколько ми-нут с более значимым поклоном.

— Со мной две дамы, вы не против? — сказал Городецкий и решительно прошел в вестибюль. Здесь вся делегация построилась и пошла за привратником вверх по мраморной полукруглой лестнице, в бельэтаж. Мальчишка открыл им дверь в гостиную и отступил в сторону. Троица слаженно вошла внутрь, и рука шедшего навстречу худощавого мужчины в шлафроке расте-рянно опустилась, а изо рта вырвались слова:

— Елена! Это ты?

Дама тотчас разразилась потоком слов на французском:

— Tu ne t,attendais pas a me voir chez toi? Oui, c,est moi, cousin (Не ожидал увидеть меня в сво-ем доме? Да, это я, кузен!).

На это князь отвечал все еще растерянно, но с некоторым пылом:

— Mon Dieu, vingt ans ont passe, vingt ans! Mais tu es toujours irresistible (Бог мой, двадцать лет прошло, двадцать лет! Но ты по-прежнему неотразима!).

После этих слов Елена потянулась к его уху и что-то шепнула.

— Мы оставим вас на некоторое время, мсье и мадмуазель, — извинительным тоном сказал Мещерский и ушел с кузиной во внутренние покои.

"Неужто барыня еться позвала?" — подумал Городецкий через 15 минут ожидания и сказал Лизе:

— Видимо в детстве ваша мать и Алексей Павлович были очень дружны....

— Они там наверняка целуются, — сказала вдруг она.

— С чего вы так решили? — спросил на автомате Максим.

— Маман любит целоваться с чужими мужчинами, — отрезала доченька. — Моего папу из-за этого убили на дуэли. А его отец буквально выгнал нас из своего дома....

— Выгнал свою внучку?

— Он вероятно решил, что и я — плод любви с одним из поклонников маман.

— Мда... — промычал многоопытный (на бумаге) попаданец.

Но вот дверь, наконец, открылась и князь вошел в гостиную.

— Елизавета Петровна, пройдите к матушке, — сказал он. Лиза очень тихо фыркнула (для Мак-сима) и покинула гостиную.

— Елена Ивановна сказала мне, что вы познакомились с ней сегодня? — обратился хозяин дома к пришельцу.

— Да, за обедом. При этом я проговорился, что пишу книги, и госпожа Иноземцева загорелась желанием познакомить меня с кандидатом в писатели.

— Это значит со мной? — сощурился князь. — Ну, можно и так сказать: я совершил недавно пу-тешествие по Рейну и хочу описать свои впечатления. А вы о чем пишете?

— Об исторических приключениях в стиле Вальтера Скотта, но с элементами фантастики и авантюризма.

— Я читал пару его книг: "Айвенго" и "Квентин Дорвард" — оживился князь. — Они мне понра-вились. И вы ему подражаете? А действие ваших романов где происходит?

— И в России и в Европе.

— В чем же состоит фантастичность книг? И зачем это надо?

— Я помещаю в историческое прошлое современных людей. Они, естественно, много о нем знают и потому действуют более успешно, чем местные персонажи. Поверьте, и писать про это интересно, а читать так просто весело.

— Хм.... Не уверен, что будет так уж весело. Хотя и мне, читая исторические романы, хочется иногда подсказать героям, как надо бы действовать.

— Вот видите!

— Скажите название и фабулу какой-нибудь своей книги.

— Пожалуйста: "Прогрессор галантного века". В этом романе студент исторического факуль-тета МГУ падает с крыши, убивается, но волей всевышнего остается жив, только совершенно голым, посреди зимы и в эпоху Елизаветы Петровны, накануне Семилетней войны. Приклю-чений, которые он пережил, не счесть (военных и любовных, конечно), причем в Москве, Пе-тербурге, Риге, Ганновере, Дрездене, Вене, Париже, Турине и Праге, а в конце концов он пленяет хитростью Фридриха Великого, доставляет его к Марии-Терезии, и война на этом заканчивается.

По окончании этой тирады князь посмотрел на гостя совершенно ошарашенным взглядом и вдруг заулыбался:

— И кто-то эти приключения осмелился опубликовать?

— Нет, — честно сказал Городецкий.

— А нельзя ли мне сей роман почитать? Приватным образом?

— Возможно, но не сейчас. Роман, как вы поняли, большой, а рукопись его осталась в моем имении.

— Жаль. Я люблю читать, но наши писатели пишут либо мало, либо скучно. А стиль иной раз такой, что зубы сводит. Читали басни Дмитриева?

— Нет.

— И не читайте: никакого сравнения с Крыловым, а ведь и у того не все в порядке со стилем.

— Зато Пушкин хорош.

— Несомненно. Но он почти не пишет прозы, а жаль. Может, с возрастом распишется?

— Хорошо бы, — придержал себя попаданец. — Только он ведь лезет и лезет на пистолеты. Больше 20 вызовов на дуэль ему приписывают....

— Жена у него чересчур всем нравится, — скривился князь. — Со времени ее замужества — импе-ратору, а теперь возле нее стал крутиться какой-то французик...

Тут Городецкий решил сменить тему и сказал:

— Если я правильно понял, то Вы, Алексей Павлович, намерены оказать покровительство сво-ей кузине?

— Совершенно верно.

— А ваша жена против не будет?

— Я овдовел год назад.

— Тогда разрешите мне откланяться.

— Подождите. Елена сказала мне, что вы ищете место в Москве? И не прочь стать журнали-стом?

— При условии оплаты труда. Только без рекомендаций ни в одну редакцию меня не возьмут.

— Это пожалуй. Но я знаком с некоторыми редакторами и могу замолвить за вас словечко.

— У меня сегодня день счастливых встреч, — расплылся в улыбке Городецкий. — Сначала Еле-на Ивановна меня подбодрила, а теперь вы идете навстречу....

— Как не порадеть симпатичному человеку? Который и сам готов помочь другим? Сейчас я черкну пару строк Надеждину, редактору "Телескопа" и "Молвы": он мой автограф знает и, надеюсь, не пренебрежет.

Глава четвертая. Новые встречи

Выйдя на улицу, Городецкий решил, что откладывать новую судьбоносную встречу не стоит (день-то удачный!) и пошел бодрым шагом к Волхонке и далее на Моховую, где (со слов Мещерского) внутри комплекса университетских зданий стоял Ректорский дом, в кото-ром была редакция журнала "Телескоп" и квартира ее издателя Николая Ивановича Надеж-дина. По дороге он удивлялся насколько мало изменились улицы центра Москвы за почти 2 сотни лет. Внутри университетской ограды пришлось поплутать в переулочках-закоулочках, приглядываясь к домам и читая немногочисленные вывески, но вот на торце одного двух-этажного дома, крашеного в белый и розовый цвета, Максим увидел искомый "баннер" и стал собираться с духом. Вдруг дверь подъезда открылась наружу и из нее быстро вышаг-нул.... Белинский! Он бросил мгновенный острый взгляд на чужака и пошел было стреми-тельно прочь, но тут из горла попаданца вырвалось слово "Виссарион!" и Белинский резко повернулся.

— Я с вами незнаком, — сказал он с хрипотцой и кашлянул. — Откуда я известен Вам?

— Вы очень похожи на тот портрет, который мне описали, — нашелся Городецкий. — А шел я к Николаю Ивановичу Надеждину, редактору "Телескопа" и "Молвы". Вы ведь с ним сотруд-ничаете?

— Да, — кивнул Белинский и снова покашлял. — Николая Ивановича сейчас в редакции нет. Ес-ли вы принесли рукопись, то можете оставить ее у секретаря.

— Нет, я пришел по рекомендации, желая стать вашим сотрудником.

— Чья рекомендация? — резковато спросил критик, продолжая подкашливать.

— Вот, — сказал Городецкий и протянул записку Мещерского.

— О! Целый князь вас рекомендует, — насмешливо взглянул молодой человек (в 1835 г Белин-скому было 24 года) на явного денди. — А позвольте спросить, что вы можете нам предло-жить? Вы уже работали в каком-нибудь журнале или газете?

— Нет, — признался Максим. — Но я давно и регулярно читаю периодику и сформировал свое мнение о том, что в ней желательно изменить для повышения читательского интереса. Для начала я могу предложить в газету "Молва" новый раздел "Наше скорое будущее", в кото-ром акцент будет сделан на ожидаемых новинках цивилизации: в мире, в России и непосред-ственно в Москве.

— Назовите какую-нибудь значимую новинку....

— Железные дороги. Их начали строить в Англии, Франции и Северо-Американских Штатах — как на конной тяге (конки в просторечье), так и паровой. Очень удобный транспорт, очень. И легкий для строительства. В Москве можно предложить несколько линий конки с небольшой ценой билета.

— Хм... Что-нибудь еще...

— Строительство речных пароходов с колесными или винтовыми движителями, устройство паромных переправ через Москву-реку, освещение домов и улиц на основе электрических батарей Вольта, производство самодвижущихся карет с двигателем на парах нефти, лета-тельных крылатых аппаратов, подводных кораблей и еще многого другого...

— Это ваши фантазии?

— Ну что вы! Обо всем этом уже написано много книг, созданы проекты, модели, а в случае пароходов — действующие корабли. Я лишь собрал по крупицам сведения об этих изобрете-ниях человеческого ума и теперь мне хочется довести их до любознательных московских жителей. В связи с этим можно основать в "Молве" еще один раздел под названием "Как стать полезным и заодно богатым", в котором я буду давать советы обеспеченным москви-чам, куда им вложить свои капиталы....

— Признаться, мои интересы сосредоточены совсем в другой сфере, — сказал Белинский. — Но Николая Ивановича ваши предложения могут заинтересовать, так как он озабочен падением популярности наших изданий. Подойдите сюда в десять часов вечера, в квартиру номер 3 на втором этаже: профессор обычно к этому времени возвращается от своих многочисленных знакомцев, и мы с ним обсуждаем текущие дела по журналу и газете. Или, господин Горо-децкий, вы привыкли рано ложиться спать?

— Только не летом, — сказал попаданец. — Благодарю за приглашение, я приду.

Из университетского комплекса Городецкий выбрался на Тверскую и пошел неспешно вверх, оглядывая встречных жителей. День был будничный и праздных прохожих вроде него было мало. Слева и справа по ходу тянулись ряды дворянских особняков и первых доходных домов о двух этажах, а по довольно широкой улице ехали многочисленные телеги с какими-то грузами, которых обгоняли редкие лихачи. Прохожий люд преимущественно был мещан-ский, деловой. Женщины встречались, но держались они подвое-потрое.

Миновав помпезное красное здание генерал-губернатора, Городецкий увидел вдруг на противоположной стороне улицы вывеску "Cafe" и тотчас ощутил желание выпить чашечку натурального кофе. "Отчего не выпить бедному эврею, если у эврея нету дел?" — вспомнил он популярную песенку своей молодости и решительно пересек проспект. И тут перед са-мым входом его тормознул девичий голос:

— Сударь!

Он обернулся и увидел двух девушек приличной наружности (одна весьма миловидная, вто-рая была, что называется "при ней"), но вряд ли дворянок: вероятно, модисток, гувернанток или просто путан. Тут миловидная продолжила:

— Окажите милость, проведите нас в кофейню. И тогда первую вашу чашку кофе оплатим мы.

Максим вздернул на лоб брови, улыбнулся и сказал:

— С условием, что за ликер для всех троих заплачу я.

— Ликер? — засомневалась лидерша. — Мы хотели выпить кофе со сливками и круассанами....

— Вы откажетесь от шартреза? — "ужаснулся" благодетель. — Ингредиенты для которого кро-потливо собирали французские монахи? А потом выдерживали в дубовых бочках для полу-чения божественного вкуса? Это невозможно!

— Ну, может быть совсем немножко, — уступила девушка.

— С кофе его помногу и не пьют, — успокоил былой завсегдатай кафе. — Тогда прошу идти за мной. Но предварительно скажите мне ваши имена: вдруг швейцар что-то заподозрит и их у меня спросит?

— Меня зовут Лиза, — сказала миловидная, — а мою подругу Катя. А как ваше имя? Вдруг его спросят у нас?

— Максим Городецкий, — сказал попаданец с поклоном. — Дворянин, но почти без крепостных.

Швейцар на входе тоже был человек бывалый и, хоть словесно не препятствовал входу троицы, но фактически дорогу перекрыл. Городецкий сунул пальцы в жилетный карман, до-стал полтинник и сунул швейцару в тотчас раскрытый кулак. И на смену тому явился метр-дотель. К его чести, он провел посетителей внутрь кафе без слов, усадил за треугольный (!) столик, покрытый белой скатертью, и отдал в руки кельнера. Этот малый залопотал сначала по-французски, но после слов Городецкого "мы русские, милый" поправился и предложил посмотреть меню — на французском все-таки языке. Макс просмотрел его, слова "chartrez" не нашел, но обнаружил "Curaсao" и заказал стоящему рядом кельнеру 100 грамм ликера плюс три чашки кофе, но без сливок.

— Мы хотим со сливками... — умоляюще попросила Лиза.

— Будут вам и сливки и круассаны, но вторым эшелоном, — поднял руки бывалец. — Одно с другим смешивать не можно. А пока мы ждем заказ я хочу вас переименовать, Лиза. Дело в том, что у меня есть знакомая девушка с таким именем. Но так ведь можно запутаться! Поз-вольте я буду звать вас для себя Элиз? На французский манер?

— А кто только что сказал, что мы — русские? — запротестовала Лиза, но все же с улыбкой.

— В пылу полемики чего только не скажешь, — еще шире улыбнулся Максим, — чтобы пригвоз-дить оппонента. А вот и он, шустрый наш....

Открыв графинчик с оранжевым ликером, он разлил его по рюмкам, попробовал из своей на вкус и сказал:

— Натуральный, апельсиновый....

Потом попробовал кофе и тоже удовлетворился:

— Горячий и крепкий, то, что надо....

После чего взял в одну руку рюмку, в другую чашку и стал учить девушек смаковать то и другое:

— Сначала нужно влить в рот немножко ликера и дать ему обволочь язык и небо, ощутить его вкус. Потом проглотить и сразу запить глоточком кофе. Ах, какой контраст вкуса! Непереда-ваемый! А после того, как этот вкус улетучится, повторить процедуру снова и снова. Непло-хо бы при этом еще курить сигарету, но чего нет, того нет. Ну, начали....

Начались вообще-то девичьи пищания и причитания (Ох, у меня перехватило дыхание! А у меня онемел язык! У меня горло не глотает...), которые Городецкий сурово пресекал (Тер-петь! Не хныкать! Сейчас глотки привыкнут и будет все хорошо...). С грехом пополам ликер и кофе были выпиты всеми. И тут девушек стало на глазах развозить: