Проклятие добрейшего бога

На ощупь, правая грудь Аманды Брун напоминала плотное желе, перекатывающееся под пальцами. Хотя, если подходить формально, то Гордон касался не самой груди, а обтягивающей её футболке. Наверное, похожие ощущения были, если бы он потрогал маленький, но сильно надутый, воздушный шарик, накрытый скользкой тканью.

Он сжал так сильно, что Аманда вскрикнула.

-Тебе конец, жопоголовый! -Джон без замаха ударил Гордона, отчего тот отлетел назад и повалил собой ряд одиночных парт.

Джон сделал шаг вперёд, намереваясь как следует проучить, похоже окончательно слетевшего с нарезки, белокожего засранца. А со школьной администрацией он как-нибудь потом разберётся. В первый раз что ли кто-нибудь из учеников, прямо на уроке, падал так неудачно, что ему приходилось обращаться в медицинский кабинет? Главное случайно не убить придурка и не сломать ему что-нибудь важное. По крайней мере прямо сейчас, в школьном классе и на виду у всех остальных учеников.

В последний момент Джон наткнулся на взгляд Гордона. Снежок лежал на полу и смотрел прямо ему в глаза. В его взгляде не было страха. А что было? Может быть... может быть торжество? Точнее даже не торжество, а то ощущение, когда не надо больше волноваться, думать, решать — облегчение от того, что события наконец-то потекли по одному из вариантов. Бремя выбора иногда слишком сильно давит на плечи.

В глазах у снежка не было страха.

Джон поднял ногу, намереваясь пнуть Гордона в живот, но тут что-то блеснуло. И стало больно, очень больно. Глава нигерской школьной банды посмотрел на свою ногу, она была вся в крови. Чуть приподняв взгляд, он увидел Гордона, тот продолжал лежать на полу, разве только чуть приподнялся, помогая себе одной рукой. Пальцы другой были сжаты в кулак. И из тощих костяшек наверняка ни разу в жизни не избивавшего боксёрскую грушу парня вырастали четыре длинных, сантиметров по пятьдесят длинной, чуть изогнутых, ужасно острых лезвия металлического оттенка.

Прямо как у чёртового Логана-росомахи.

Джон почувствовал, как начинает заваливаться. Центр тяжести неотвратимо смещался. Он попробовал опереться на окровавленную ногу, но только испытал такую резкую вспышку боли, что перед глазами пошли красные круги.

Хватаясь руками за стоящие рядом парты, он сумел замедлить своё падение. Но успевший за это время подняться Гордон ударил его в живот. Джон заметил, что теперь у него на обоих руках выросли стальные лезвия. Должно быть они были очень острыми потому, что Джон ощутил только не такой уж сильный толчок в грудь. И секундой позже пришла боль.

Джон умер. И просто для справки: на самом деле он был не таким уж и плохим парнем, как вы могли о нём подумать. Он неплохо играл в баскетбол и при некой толике удачи это могло бы помочь ему поступить в не самый престижный университет и получить высшее образование. Джон неплохо разбирался, а починке машин, два раза в неделю помогая дяде в его автомастерской. Существовала примерно пятнадцатипроцентная вероятность того, что Джон по серьёзному связался бы с криминалом. И восемьдесят пять процентов на то, что он стал бы среднестатистический успешным американцем африканского происхождения. Из них целых двенадцать процентов на то, что он бы даже женился на Аманде Брун. Джон и Аманда чувствовали, что между ними, на этот раз, всё как бы серьёзному. Целых двенадцать, умножить на ноль целых, восемьдесят пять сотых, процентов нереализованной вероятности!

Впрочем, не стоит и впадать в другую крайность, считая скоропостижно скончавшегося Джона милейшим парнем. Пусть школьные нигерские банды — это далеко не высшая лига, но и там всё достаточно серьёзно, включая продажу лёгких наркотиков, подпольного алкоголя, запугивания несогласных и так далее.

Как бы то ни было, а Джон теперь был только быстро остывающим трупом с вспоротой грудной клеткой. Его горячая, густая кровь забрызгала всё вокруг на расстоянии пары метров. Некоторое количество капель попали на его подельников и лучшую из школьных 'давалок' Аманду Брун, которая вполне могла бы стать, с некоторой вероятностью, добропорядочной американкой и любящей женой, но теперь уже никогда не станет.

Но большая часть крови Джона выплеснулась на Гордона, полностью испачкав ему и синею, с белым, куртку и джинсы.

В классе воцарилась мёртвая тишина. Только из коридора, из-за закрытой двери, раздавались приглушённые крики и топот множества ног.

Под прицелом почти пяти десятков глаз, Гордон пнул продолжавшее истекать кровью тело Джона и посмотрел прямо перед собой. Невидимая ни для кого, кроме него, в воздухе висела полупрозрачная табличка:

Поздравляем, герой! Выполнен первый (из двух) шагов квеста 'разберись со своими проблемами'! Одержана личная победа над Джоном Амшери (относительный уровень опасности 2,7). Ты получаешь пятнадцать очков благодати. Поправка: двадцать два очка (использована особенность 'справедливость в одни ворота')

Помни, чем более опасных противников ты побеждаешь, тем больше получаешь за это божественной благодати!

(Примечание: уровень опасности конкретного противника рассчитывается в отношении текущего уровня героя).

Текущие способности :

Активные:

Лезвия из рук (ур 2)

Пассивные:

Прочное тело (ур 1)

Текущие особенности :

Справедливость в одни ворота (Считаешь себя обиженным? Считаешь, что этот мир изрядно задолжал тебе? Так иди и возьми всё, что тебе задолжали. Побеждая своих прошлых обидчиков, ты получаешь усиленный (+50%) поток благодати).

Текущий уровень божественной благодати : минус семьдесят семь.

(Примечание: отрицательный баланс благодати означает ваш долг перед божеством. Постарайтесь как можно скорее выплатить долг и впредь старайтесь поддерживать положительный уровень благодати. В противном случае возможно наступление негативных последствий той или иной степени тяжести в зависимости от количества задолженности и прошедшего времени.)

Текущий ранг : послушник.

Текущее отношение помощника (Серафима): он улыбается тебе и желает хорошего дня.

Возможные действия: использовать активную способность. Развить существующую / получить новую способность. Позвать помощника (Серафим). Сотворить чудо.

Закончив читать невидимый для остальных текст, Гордон широко улыбнулся. Учитывая, что он весь забрызган кровью Джона, выглядело это просто ужасно.

Удивительно, но никто не закричал. В классе продолжала царить тишина, если не считать отдельных шорохов и всхлипов.

-Эй, Дик! -позвал Гордон одного из оставшихся членов негритянской банды. -Помнишь, что произошло с моими школьными брюками? Помнишь, как ты заставлял меня вытирать ими пол в туалете? Ты до сих пор думаешь, что это было очень смешно, Дик?

Чернокожий верзила буквально посерел. Когда Гордон шагнул к нему, Дик отскочил за парту, как будто эта самая парта или продолжавшая сидеть на ней Аманда Брун могли его как-то защитить от того существа, в которое вдруг превратился вечно всеми обижаемый и забитый белокожий парнишка с именем и фамилией словно у какого-то английского лорда девятнадцатого века.

-Куда же ты, НПС? -рассмеялся Гордон. -Стой, экспа, не убегай. Пришло время фармить!

* * *

Место действия: Нью-Йорк, боро Куинс, район Озон-Парк. Средняя школа Джона Адамса (John Adams High School. 101-01 Rockaway Blvd).

Время действия: день первый, после. Примерно всё те же десять часов утра.

На самом деле наш мир прекрасен, поэтому родиться в нём мог только очень добрый и хороший бог...

Урок физики для одиннадцатого класса, вместо их обычного учителя, вёл мистер Миллер. Высокий, белокожий мужчина с обширными и глубокими залысинами, стоя у доски, что-то там бубнил о законах Фарадея. Кто такой этот Фарадей? Наверняка ещё один белый угнетатель и абьюзер. Ведь всем известно, что историю, до самого последнего времени писали только белые мужланы.

Не обращая внимания на замолчавшего при её появлении мистера Миллера, высокая чернокожая девица с густыми, вьющимися волосами вошла в класс и направилась к своему месту.

— Синтия Парсон, -покачал головой мистер Миллер. -Ещё одно опоздание?

Чернокожая девушка дошла до ряда задних парт и бросила на одну свободную рюкзак, а за другую уселась сама.

-Мисс Парсон, имейте уважение, если не ко мне, то хотя бы к своим одноклассникам! -возмутился учитель. -Вы опаздываете уже не первый раз, и я уже неоднократно говорил вам, что в случае очередного опоздания, не стану пускать вас в класс во время занятий!

-Это потому, что я чёрная или потому, что я женщина? -подняла глаза девушка.

-Причём здесь цвет вашей кожи или ваш пол?

-Конечно, к белым у нас в стране особое отношение!

-О чём вы говорите, мисс? Я как раз пытаюсь вам втолковать, что отношение ко всем учащимся полностью одинаковое. Ни ваш пол, ни ваш цвет кожи не дают вам право систематически опаздывать и прерывать занятия входя в класс во время урока, даже не здороваясь с учителем и учениками! Здесь школа, а не BLM-митинг, мисс Парсон.

-Вы что-то имеете против движения 'black lives matter'? -встрепенулась Синтия.

-Нет, я...

-Вы ненавидите женщин, мистер Миллер? Или чернокожих? Впрочем, нет ничего удивительного с такой-то фамилией.

-Да, я этнический немец, -признался учитель. -Но разве тот факт, что вы судите обо мне по моей национальности, не является расизмом?

-Чёрные не могут быть расистами, -отмахнулась Синтия. -А о вашем принижении роли BLM-культуры в жизни общества, я непременно доложу школьной администрации мистер Миллер!

Вытирая вспотевшую залысину клетчатым платком, мистер Миллер тихо пожаловался сам себе: — Wie mich das alles verärgert.

Однако Синтия ещё не считала, что её пикировка с приходящим учителем закончена.

-Вы в Америке, мистер Миллер и поэтому прошу вас говорить на американском языке, -с апломбом заявила она. -Вызывать дух Гитлера можете у себя дома. За закрытыми дверями.

Пожалуй, это было уже перебором.

-Синтия, затки свой рот, пока я не нашёл какой-нибудь подходящий предмет, чтобы засунуть в него, -посоветовал Кевин Пирс, спортсмен, почти отличник и наконец просто красавчик. Синтия ненавидела его. Кевин был одним из немногих, кто не боялся связываться с ней. Умник и при этом спортсмен он, казалось, воплощал само понятие 'мужского превосходства'. А тот факт, что по Кевину сохли все, без исключения, девчонки её и соседних классов, только сильнее бесил Синтию.

Быть может... быть может Кевин был небезразличен и её самой. Но глубокое погружение в радфем и блм-культуры чуть ли не требовало от Синтии альтернативной сексуальной ориентации. И за то, что Пирс, где-то очень глубоко внутри, вызывал в ней желание, Синтия тоже ненавидела его.

-Кевин, ты считаешь, что все женщины должны молчать и слушаться мужчин?

-Ты сейчас серьёзно назвала себя 'женщиной'? -ухмыльнулся Кевин.

-Я расцениваю это как сексуальное домогательство, -заявила Синтия.

-Расценивай как хочешь. Можешь даже побежать и поплакаться в жилетку школьной администрации. В отличии от бедняг учителей, я не получаю здесь зарплату и меня не могут уволить из этой школы.

-Шовинист и абьюзер!

-Дура!

-Прекратите! -повысив голос попросил мистер Миллер. -Просто прекратите всё это. Вспомните, что находитесь в школе. В храме знаний. Мы говорили о Майкле Фарадее, английском физике, первооткрывателе явления электромагнитной индукции и изобретателе прообразов таких повседневных сегодня приборов как электродвигатель и трансформатор. Чуть больше чем через десять лет, а точнее в 1834-ом году, русский электротехник Якоби создаёт первый, пригодный к промышленному использованию, прототип электродвигателя, работающего от батареи постоянного тока...

Итак, Синтия Парсон. Семнадцать лет. Как уже упоминалось выше: радикальная феминистка и активный член BLM-движения. Сексуальная ориентация: гомосексуальность (лесбиянство). Синтия -единственный ребёнок в семье, но даже так она не слишком нужна своей материи. Та уже давно и плотно живёт в своём мире скудных иллюзий слегка расцвеченном беспорядочными половыми связами, алкоголем и травкой. Своего отца Синтия никогда не видела, но знает о нём, что он козёл. Знает со слов матери, разумеется.

В младшей школе Синтия была забитым, несчастным и очень одиноким ребёнком. Но уже в средней школе, с того момента как начала погружаться в культуру женской борьбы за свои права, Синтия почувствовала, что она больше не одна. Она часть чего-то большего. У неё сотни, тысячи, даже десятки тысяч подруг и сестёр. Она не одинока. Радикальный феминизм дал ей все необходимые ответы. И когда только начала оформляться БЛМ-культура, Синтия с готовностью окунулась ещё и в неё. Это выглядело логичным продолжением и казалось правильным. Если бы Синтию спросили, чего она хочет больше всего на свете, то в ответ услышали бы чужие слова о торжестве равноправия во всём мире, о борьбе с мужских шовинизмом, притеснением чернокожего населения и так далее. Фактически Синтия не смогла бы сказать, чего желает и хочет лично она. Но зато ей точно было известно, чего она не хочет и боится больше всего на свете. Синтия не хотела снова остаться одной. Никогда, никогда больше.

Пользуясь тем, что учитель не смотрит в его сторону, Кевин показал Синтии сложный жест пальцами, символически означающий половой акт. Указательный палец правой руки входил и выходил из кольца, образованного указательным и большим пальцами левой руки. При этом он ещё и нахально улыбался, зная, что если Синтия пожалуется администрации, то снова будут её слова против его. И даже не слова, а всего лишь жесты. Администрация непременно спустит такое на тормозах. И ничего ему не будет. Никакого наказания. Он, Кевин Пирс, красавчик и симпатяга. Спортсмен и почти отличник. Девочки любят его. Родители любят его. У него всё в жизни хорошо, а будет только ещё лучше.

Как же сильно Синтия ненавидела и хотела стереть эту наглую усмешку с его красивого лица!

Использовать активную способность.

Направив указательный палец на продолжавшего ухмыляться Кевина, Синтия выстрелила из пальца лучом грохочущего чёрного цвета. Несчастный Кевин, так не вовремя вздумавший дразнить змею с ядовитыми клыками, принимая её за почти безобидную змейку, которой она была ещё вчера, задёргался. Прошедший через его тело мощный разряд чёрной феминистической энергии, словно удар высоковольтным проводом под напряжением, заставил парня согнуться так резко, что он сам разбил своё красивое лицо об одноместную парту, чуть было её не сломав. В классе запахло горелым мясом, а ещё вышедшим из Кевина дерьмом. Убивший парня энергетический удар заставил расслабиться абсолютно все мышцы его тела.

На секунду Синтия испугалась того, что натворила. Но выскочившая перед ней полупрозрачная табличка отвлекла девушку. Словно почувствовав себя внутри реалистичной, до крайности, компьютерной игры или героиней комикса, или исполнительницей главной роли в фантастическом фильме, Синтия мысленно отгородилась прозрачной стеной от мёртвого и воняющего Кевина. Убийство больше не казалось чем-то немыслимым. В конце концов, придурок сам напросился, не так ли? В хорошей компьютерной игре персонаж укладывает нарисованных врагов направо и налево. Так что теперь, жалеть каждого нарисованного человечка? Иногда начинает казаться, что пластичность человеческой психики поистине безгранична...