5. Хотя романа прочитано и разобрано уже с четверть текста, но образ его зыбок и туманен, как плохая голограмма. Если не считать упоминания другим человеком в первой главе, он ни про родителей, ни про женский пол даже мельком не вспмнил. Зато про сочинение бумаг про утраченное -не раз. При этом ни его ротный, ни комбат перед его внутренним взором не всплывают.

Один. один, как фигурка компьютерной игры, куда его автор законопатит, туда и идет. А когда начинает думать про свое место в тамошней реальности-лучше бы этот "Будденброк молчал"

Продолжим.

Глава пятая.

Герой продвигается к самоходке, страдая от несовершенства мира вокруг него. "Совсем фигово, если честно. Шансов с его одной трофейной гранатой практически никаких. Правда, за ремнем так и торчит вторая РГД-33, но пользоваться ей после штурма пулеметной позиции как-то не тянет. Все равно ж снова не взорвется..." Он отчего-то забыл о существовании связок гранат, поэтому, связав не подчиняющуюся ему РГД с "податливой" "Колотоушкой", получит возможность ее использовать. Но сделаем скидку герою на попадание и принятый спирт— не додумался, а автор не подсказал.

Он истребляет пехотное прикрытые самоходки, попутно причитая: " Неплохой у ППШ все-таки патрон: останавливающее действие так себе, зато пробивающее — очень даже." Прямо не морпех в бою, а офисный работник-резонер, играющий в какую-то стрелялку, и параллельно бормочущий про себя про несправедливости игровых условий.

Какое ему останавливающее действие подавай— он ведь не из пистолетпа врагов истребляет, а из автомата очередями— если ему мало ОД одной пули-так остальные добавят из очереди!

Далее поселок взяли, но у героя случился острый приступ штатской болезни пустословия.

"Сейчас, после взятия Озерейки, в строю осталось не больше восьми сотен, считая вместе с ранеными. Твою ж мать! Восьми сотен, если не меньше! Почти половина! Половина, бля! Командиры, чтоб вас, планировщики хреновы! Семьсот пацанов за несколько часов боя положили, это ж практически полтора батальона!"

У меня есть сомнения, что автор книги добрался до работы Талдыкина, потому рассказ о 700-800 оставшихся в строю — это явно из работы Мирослава Морозова о танках Озерейского десанта. Статья вообще халтурная, но даже Морозов заявляет, что действия десанта из-за недостатка документов являются его реконструкцией. Откуда тогда им взято про 700-800 находящихся в строю— се тайна, покрытая неизвестным мраком (с).

Вообще его внутренний вопль— не голос профессионала-военного, а скорее, вопль форумного завсегдатая, желающего потроллить противника.

Спорить о планировании оперпуции я сейчас не хочу, отмечу лишь про полтора батальона, которые по мнению морпеха тождественны "семистам пацанов".Я готов согласиться, что современный морпех-офицер может не помнить точные штаты 40х годов, но он должен догадываться,что они не тождественны современным.В Озерейке от бригады высадились 1253 человека,то бишь 142 батальон,возможно, отдельные подразделения из других.

Что касается потерь-в феврале бригада при штурме Новороссийска "с 6 числа по 28е потеряла 452 человека убитыми, 303 попавшими без вести, ранено 1344 человека" (потери в Озерейке в это число не вошли).Вот что такое месяц городских боев под огнем вражеской артиллерии и ударами авиации, когда 200-250 бомб на оборону в день это практически норма.

Далее ГГ переходит на современую жизнь и снова сетует "И ведь никому из этих самих диванных аналитиков даже в голову не придет выяснить, как все обстояло на самом деле." К сожалению, он не сильно далеко от них ушел, и, чтобы начать понимать, его нужно окунуть в несуществующий лед, напоить спиртом и заставить воевать по-взрослому, только тогда начнет включаться понимание.

Далее герой решил оправиться к комбату Кузимину с некоей мыслью о том, как "реорганизовать Рабкрин".

"В той, прошлой истории, к вечеру этого дня десантники выйдут к Глебовке, после чего все, собственно, и закончится. Дальше будут почти трое суток боев в окружении с превосходящим противником, и запоздалая попытка вырваться из локального "котла", что удастся считанным единицам. Ну, уж нет, коль он сюда попал, значит, как говорил классик, это кому-нибудь да нужно. Пока есть люди и боеприпасы, необходимо организованно уходить к Станичке, по пути со страшной силой кошмаря немце-румынов всеми доступными силами и средствами."

Выражаясь прямо и честно, этот план означает вот что: попытаться спасти свою щкуру, прикрывшись "помощью десанту в Станичку". Дело в том, что десанет в Станичку был для немцев неожиданостью, поэтолму одна из групп разведчиков дошла аж до городского рынка, не будучи замеченной немцами. Почему ей так повезло? Помогла переброска всех, кого можно, на помощь румынам в Озерейку.Некому было удержать сплощной фронт на рыбзаводе против Куникова. Потом силы нашлись, и куниковцы держались уже с трудом, но тут наступила ночь с пятого на шестое и на рыбзавод высадилась бригада Потапова(в основном 14 баталон бригады и роты разведчиков и автоматчиков).

Затем прибыл 322 батальон и заново создаваемый 142, куда в данный момент вошли в основном штрафники и те, кто отчего-то в Озерейку не попал. Куникорвцев временно включили в составборишады инемцев оттеснили, заняв половину предместья Станичка и часть высоты с кладбищем. Далее силы немцев возросли и сильно продвинуться в сторону города уже не получалось. Зато удалсь расширить плацдарм, наступая в сторону Мысхако и лагеря.

К чему я это рассказываю? При отсутствии значительного превосходсва в силах следует создавать локальное— быстро перебросил силы и ударил там, где враг слаб.

Но враг тоже, увидев, что появлась новая угроза, будет противодействовать. Поэтому убрал силы из Глебовки— силы его явятся к Станичке. И, кстати, о шкуре старшего лейтенанта— он должен успеть к Станичке пехом по горам быстрее, чем немцы на машинах по дороге.

Посмотрим, насколько герой это осознает.

"Кстати, любопытно, а связь с "большой землей" у них имеется — или правду в интернете писали, что у десантников не нашлось ни одной рабочей радиостанции?".

Правду, правду, в батальоне было семь раций, плюс еще сколько-то на танках и потопленных корабоях. Связь заработала только к вечеру, когда удалось починить трофейную станцию.

Это происзодило регулярно.

В Петергофе все пять радиостанций молчали и связи не было. Видимо, тогдашние станции при высадке выходили из строя.

"В результате старшим оказался капитан третьего ранга Кузьмин[1], комбат 142-го отдельного батальона морской пехоты, сейчас принявший на себя командование всеми уцелевшими силами."

В общем-то десант в основном состоял из его 142 батальона, и 563 ОТБ был придан бригаде. Командир штурмового отряда при высадке погиб, так что его кандидатура безальтернативна.

Герой пошел к Кузьмину и по дороге допер до вышесказанного, что если он утянет Кузьмина к Озерейке, то положение Куникова осложнится, так чято надо как-то ухитриться совместить оба момента: отвлечь силы немцев на себя и уйти к рыбзаводу.

Глава следующая

Герой и Кузьмин

"В целом комната выглядела какой-то... покинутой, что ли — видимо, жители Озерейки успели уйти перед началом боевых действий"

Угу, как же, покинули. С утра стали стаскивать раненых в подвалы или вот-вот начнут это делать, когда Кузьмин двинется из поселка.

"По-крайней мере, впервые виденная морпехом беленая известью русская печь была не протоплена, хоть под стеной и лежала аккуратная стопка наколотых дров."

ОМГ, еще и русскую печку в Озерейке придумать! Это же не Подмосковье и не Брянщина. Впрочем, документ о погоде в окрестностях Новороссийска я приложил.

Далее герой склонил Кузьмина к измененю планов.

Отчего я не верю? Потому что знаю, что Кузьмин был именно нацелен на прорыв к Глебовке, не оглядываясь на фланги и прочее. Можно ли было его напугать окружением в районе Глебовки? Если знать детали, то нет. Он уже попадал в такую ситуацию севернее Новороссийска, в районе горы Долгой,когда два батальона и штаб бригады попали вокружение, а его батальон вообще пребывал в "слоеном пироге"— этот взвод окружен,

этот вырвался и отошел, этот немцев отбросил, но в итоге батальон держится и немцы, если и проходят, то понемногу, а не сбивают батальон и валят волной дальше. И уже проявил себя как командир лучшего батальона бригады, которая трижды востановаливала положение после прорывов немцев и румын. Это накладывает отпечаток на осознание того, что он может и что ждут от него.

И два дополнения:

когда бригаду посещал Каганович, он встретился именно с личным составом 142 батальона.

И -к этому времени его батальон как воинсская часть представлен к награждению орденом Красного знамени. Что случалось на тот момент не так часто с батальнами.

"— Да ни в чем я тебя, старлей, не обвиняю! Думаешь, не помню, как в сорок первом сотни бойцов из окружения выходили, причем, большинство без документов? Да, случались среди них и предатели, и завербованные врагом, но редко."

Вот это точно ахинея.В первых числах сентября 1942 года 1 бригада морпехоты(255 она станет позднее) воевала севернее Новороссийска И получила удар в открытый фланг , который немцам открыли перебежчики из бригады.Их незадолго до этого направили в бригаду искупить вину достойным поведением в бою.Они и отплатили. "Во время боя были слышныкрики на русском" Мы покажем 142му батальону!" К ним также присоединились переодетые в нашу милицейскую форму немцы.

В этой ситуации бригада чуть не погибла. Отразилось ли это на Кузьмине? Должно было.

Далее, уже уходя в тыл из-под Шапсугской, бригада на марше подверглась артиллерийскому обстрелу, были потери, в том числе погиб начмедслужбы бригады. Командоване полагало, что в соседнем полку произошел случай сдачи в плен и кто-то из тамошних проболтался про отвод бригады.

Во всякомп случае это в ЖБД бригады попало и явно было доведено до Кузьмина.

Автор полагает, что Кузьмин этих случаев не помнил?

Нет, скорее об этом не знает сам автор, отчего Олег Иванович у него получился недостоверным.

Герой охмурил Кузьмина и отправился на поиски немецких войск возде Глебовки, где наткнулся на батарею немцев неподалеку от Глебовки.

И захотел ее лично вывести из строя, подорвав боеприпасы.

Чем оказался готовым подставить Кузьмина— тот поверил некоему темному и бездокументному товарищу, потом решил под влиянием его же перековеркать план операции, потом отпустил товарища в разведку с риском, что тот погибнет.

Ну вот вырвется Кузьмин к своим, и что он расскажет, почему пошел на Станичку? Смутил некто безымянный и бездокументный?

Пока он еще идет на Глебовку-все как-то оправдано.

А потом?

Вот погибнет он, и что тогда Кузьмину делать?

Если он, как и в реальности попадает в плен, то то, что и делал, а если вырвется?

Да, интересный момент— в ту же ночь высадились и 57 паршютистов, которые обнаружили бтарею близ Глебовки, и, атаковав, вывели из строя два орудия.

"Группа старшины Шабкина, после приземления выдвинулась к Глебовке, с противоположной от моря стороны. Разведчики должны были отвлечь силы противника от высадки морской пехоты, и поприпятствовать подходу резервов. На окраине деревни группа наткнулась на артиллерийскую батарею немцев. На позициях батареи личный состав прятался от непогоды в блиндаж, службу несли лишь часовые. Работая ножами разведчиков, рядовые Максимов и Муравьев сняли охрану, а Ермолаев перерезал кабель связи с наблюдательным пунктом. После этого, группа в полном составе забросала немецкие блиндажи гранатами, и действую, слажено и оперативно, подорвали противооткатные устройства орудий, тем самым полностью выведя два орудия дальнобойной батареи из строя".

Это о достоверности картины в романе и о том, "втыкали" ли бы батарейцы, если рядом с ними только что кипел бой— другая группа десантников искала предполагаемый штаб дивизии, для чего устроила переполох в поселке.

"Внутри обнаружились взрыватели, каждый в своем гнезде. Ну, да всеверно, кто ж снаряды в боеготовом состоянии возит? "

Тут прямо просится выражение "Ржу-не могу".

Далее ГГ героически оприходует рояли, что щедро сыплет автор— захвачен БТР, чтобы ГГ не утрудился пешим ходом возвращаться, захотел подорвать боепрпасы— так немцы его подрывным имуществом обеспечили, чтобы не мучился, пристраивая лимонки к снарядам, нужна радиосвязь— пожалуйста. вот рация, и радист, и даже малость по-русски понимающий, да и шифровальная машина "Энигма" есть!

Золотая рыбка, случайно запутавшаяся в его камуфляже, страдала от отсутствиия воды, но героически боролась с вермахтом и сухостью.

Наконец, Кузьмин, получив радиограмму, решил идти в сторону Станички. Ему могли помешать бездорожье и противник, в том числе и такой:

"Кроме того, в этом районе дислоцировался отдельный батальон 101-й горно-стрелковой дивизии Вермахта"

Интересно, где в назвнии "101 Jäger-Division" есть слово "Горная"?

Да, в документах того времени ее могли так назвать. Но ГГ и автор -таки говорят и пишут уже в 21 веке.

Автор обсуждает сам с собой сложности незаметного прорыва к городу. У него уже не четыре, а три танка. "И неважно, что танков осталось все три штуки — не бросать же?"

А откуда взялся обоз для перевозки раненых? "А танки, обоз с ранеными и трофейный грузовик". Раненых было около двухсот, по воспоминаниям местных жителей . В Озерейке могли быть захвачены несколько подвод и даже с тягловой силой, но явно не на двести раненых.

Дальше следует приступ географических фантазий. "Но и это еще не все: впереди, буквально в нескольких километрах от Станички, ждет еще одно препятствие, как бы не самое опасное и труднопреодолимое — гора Мысхако, называемая местными "горой Колдун". Не слишком высокая, всего-то четыреста сорок семь метров, но, поскольку господствующая высота, значит, плотно оседланная противником."

Как это автор желает вести 142 батальон, чтобы ему Колдун мешал?

Да, кстати, в те времена Колдуном называли совсем другую гору.

На ней 255 бригада воеваа в августе-сентябре 1942го, а уже сильно после войны название прилипло к горе Мысхако.Но вернемся к маршруту— она помещает, если батальон пожелает идти на Станичку вдоль берега моря, точно повторяя изгибы береговой черты. Или отчего-то на полпути взять и полезть по обрывам через гору.

Если идти по дороге из Широкой балки в город, то гора совершенно не мешает, да и другими путями через Абрауский хребет -тоже.

Так что про труднопреодолимое — это от незнания географии.

Далее это авторское незнание вложено в уста Кузьмина

"— Вот такая у нас тактическая ситуация, товарищи командиры. Соваться в Федотовку и Широкую Балку нам не с руки, потому проходим между ними, по возможности избегая серьезных боестолкновений. Вот тут как раз подходящее шоссе имеется. К западным отрогам Колдуна выйдем, ориентировочно, к сумеркам, темнеет сейчас рано, что нам только на руку. Дальше придется разделиться, поскольку впереди крупная развилка, от которой дороги расходятся в сторону обоих поселков. Там наверняка полно фашистов, вероятно со средствами усиления, артиллерий или минометами, возможно даже с танками."

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓