Не понимая, что это означает, я присмотрелся и увидел, что монета, в центре которой были проделаны два одинаково узких отверстия, оказалась перепачкана чем-то на вид очень сильно напоминавшем человеческую кровь. Переведя взгляд с предмета на лицо мастера, я ожидал, что он заговорит, но Аверре, видимо, пребывая в состоянии легкого шока, продолжал хранить молчание.
Тогда Бавкида, совершив еще парочку замысловатых жестов, заставила осыпаться один из ближайших снежных валунов прямо к своим ногам. Под ледяной толщей оказался похоронен труп женщины. Не сказала бы, будто зрелище заставило меня почувствовать себя дурно, однако на всякий случай немного в сторону я отступил. И все равно не удержался от того, чтоб повнимательней разглядеть чудовищный экспонат.
От длительного пребывания на холоде тело заледенело и приобрело отчетливый темно-синий оттенок. О том, что это женщина можно было догадаться лишь по стройным очертаниям фигуры, так как лицо несчастной оказалось чудовищным образом изуродовано большим количеством продольных ран, пугающе напоминавших ребро сжимаемой Бавкидой монеты. И уж вот тут холод, какого не могла создать даже изобретательная атмосфера Яртеллы, пробрался в мои внутренности, превратив их в сплошной комок льда.
Не собираясь скрывать отвращения, я уставился на наставницу и выдал первое, что пришло на ум:
— Откуда это здесь?
Однако отвечать Бавкида не спешила. Она продолжала играть в "гляделки" с Аверре, затем, подняв раскрытую ладонь, одним жестом заставила тело подняться в воздух и застыть там, словно на невидимых веревках, прямо перед начавшим приходить в себя мастером.
— Узнаешь подружку, а, Батул? — спросила Бавкида самым неприятным своим тоном. — Я хоть и рассчитывала, что ты, пусть лишь ради приличия, будешь вести честную игру, все-таки глядела в оба. И — смотри-ка! — не проглядела. Тебе ведь не впервой терять кого-то, да?
— Зря вы это затеяли, госпожа, — прошептал Аверре, не сводя взгляда с обезображенного лица мертвой женщины.
— О, нет, дорогой мой, — отозвалась Бавкида. — Это ты зря решил, что своими детскими играми сумеешь провести меня, как в тот раз. Я — не Навигатор и из ума пока не выжила. А это будет превосходной демонстрацией моей серьезности. — Она подступила к нему на шаг: — Не играй со мной, Батул. — И отпустила труп.
Словно набитый кристаллами мешок, тот ударился о поверхность площадки с тошнотворным хрустом, а секунду спустя сверху упала и монета, на деле оказавшаяся оторванной пуговицей защитного комбинезона. Я успел заметить, что в тот миг, когда тело упало, самого Аверре пробила сильная дрожь.
— А теперь, — сказала Бавкида, вновь отступив, — забирай мальчишку и убирайся отсюда. И запомни: в следующий раз я уже ждать не стану, а найду тебя сама. — Спрятав крючковатые пальцы в широких рукавах мантии, она повернулась ко мне со словами: — Теперь он твой наставник, Сети. Не разочаруй доверия, оказанного тебе Навигатором, и помни, кому ты на самом деле служишь.
Не в силах раскрыть рот и оторвать взгляд от трупа, я лишь отрывисто кивнул.
Не проронив больше ни слова, Бавкида развернулась и неторопливо зашаркала в сторону ведущего в недра Цитадели входа. Пока она не скрылась за высокими двустворчатыми дверями, я оставался, будто в оцепенении и даже глаз не мог поднять на Аверре, по-прежнему как молчаливая скала возвышавшегося рядом. Вот тогда мне стало действительно не по себе.
Мне казалось, что я должен что-то сказать, но разум упорно не мог подобрать подходящие слова, а язык, будто присох к гортани. Все мысли из головы точно выветрились, оставив после себя эхо гуляющего в пустоте ветра. Я дрожал, но вовсе не от холода, и сердце колотилось о ребра в бешеном темпе. Поступок Бавкиды потряс меня до глубины, и я не понимал, к каким отношениям между мной и моим новым наставником это теперь приведет. Всего несколько минут назад я думал о путешествии, как о банальном приключении, которого всю жизнь требовала моя душа. Чудесное, иначе и не скажешь, появление Батула Аверре в моей жизни должно было коренным образом перевернуть ее до самого основания, а теперь я уже был полон сомнений относительно того, хочу ли улететь с ним.
Подняв глаза на мастера, я неожиданно встретился с тяжелым взглядом.
— Ты готов? — спросил он.
Честней всего было ответить: нет, но я опять-таки не смог выдавить из себя и звука и потому лишь кивнул.
— Тогда поднимайся на борт. Здесь тебе больше делать нечего.
Я собирался спросить, как он поступит с телом, но прежде чем сумел заговорить, Аверре, без единого намека на эмоции, сделал одно небрежное движение рукой, как будто сметал пыль с воздуха. Невидимая, но вполне известная мне сила подхватила мертвую женщину и просто, словно это был мусор, перебросила ее через край площадки, оставив в его ладони только окровавленную пуговицу в форме монетки.
— Поторопись, — сказал он мне и быстро исчез в корабельном люке.
Снедаемый противоречивыми чувствами, я в последний раз окинул взглядом Цитадель. Вернусь ли я когда-нибудь обратно? Попробовал прислушаться к себе, но внутренний голос был молчалив как никогда.
И тут я понял, что ответ был дан уже давно: даже если мне доведется вновь ступить на заснеженную поверхность Яртеллы, я уже не буду прежним. И то, что сделала Бавкида, было лишним тому доказательством. Жизнь не стоит на месте и как Тени, вечно пребывающие в движении, она изменяется, меняя и нас самих.
Подхватив рюкзак и ступив на трап, я пересек черту, отделяющую прошлое от будущего. Оставался только долг, все еще привязывающий меня к Адис Лейр, но и это небольшая плата за то, чтобы избавиться от вечных условностей и правил Ордена, связывавших по рукам и ногам.
Теперь они не имели ко мне никакого отношения.
Глава 2
Об истории и легендах
Первое, на что я обратил внимание, оказавшись на борту, это отсутствие всякого намека на внешний лоск. Внутренние помещения корабля отнюдь не блистали роскошью, хотя от Аверре ожидать чего-то подобного казалось чем-то вполне естественным. К слову, некоторая склонность к позерству кое у кого из лейров прошлого и настоящего давно вошла в поговорки. Здесь же, все выглядело до минимализма сдержано и несло исключительно практическую ценность.
Когда я прошел в рубку, все еще полный событиями предыдущих нескольких минут, Аверре был уже там, в кресле пилота, с отстраненным видом проверяя показания приборов.
— Сядь и пристегнись, — коротко приказал он, не отрывая взгляда от переливающейся разноцветными огнями панели.
Быстро заняв указанное место, я привязал себя к противоперегрузочному креслу и, за неимением более полезного занятия, принялся наблюдать за действиями мастера, одновременно выглядывая в иллюминатор — слишком уж интересно было увидеть, как выглядит Яртелла с высоты. Почти всю жизнь я провел в стенах Цитадели, без возможности свободно выйти наружу, кроме как исключительно по ходу обучения — время от времени алитов заставляли совершать короткие вылазки к кристаллическим ущельям, чтобы изучить местную природу и попрактиковаться в приобретенных навыках, без надзора со стороны старших. Но на этом всякое знакомство с окружающим миром заканчивалось.
Аверре нажал рычаг стартера и корабль, увлекаемый репульсионными двигателями, медленно оторвался от площадки, плавно поднимаясь ввысь. Спонтанный приступ ностальгии вдруг сдавил мое сердце ледяным кулаком.
— Осмотрись напоследок, — флегматично посоветовал мастер-лейр, заметив дрожь в моих руках. — Может статься, ты уже сюда не вернешься.
Несколько коротких секунд я обдумывал идею высказать ему все, что накопилось за годы жизни внутри этих черных стен, но, едва раскрыв рот, тут же передумал, ограничившись только:
— Невелика потеря.
Аверре заставил звездолет прибавить скорости. Почти мгновенно мы оказались на орбите, откуда открывался самый захватывающий вид, который мне доводилось лицезреть. Даже звезды, усыпавшие черноту космоса, казалось, стали больше.
— Готов к сверхсветовым скоростям? — спросил он, и на этот раз в голосе звучала улыбка.
— Более-менее, — выдавил из себя я.
— Тогда вперед, — скомандовал он, и корабль растворился в полупрозрачном мерцании гиперпространственного искажения.
— Кто была та женщина? — первое, что спросил я, когда мы очутились в гиперпространстве. Мрачная темная туманность, непрерывно искажающаяся мириадами световых бликов, похожих на преломляющиеся лучики света в мутной воде, со всех сторон обволакивала звездолет. Какое бы описание я ни находил в архивах Цитадели, оно всегда представлялось божественно великолепным, но, как это часто бывает, в реальности страшно действовало на нервы. И желудок.
Чтобы не пришлось хвататься за пакет, я, отвернувшись от иллюминатора, разглядывал приборную панель с множеством разнообразных дисплеев и лампочек, датчиков и рычагов, от голографических до сенсорных. Все они светились, мерцали и помигивали, правда, ни к чему притрагиваться я не решался и просто ждал, пока новообретенный наставник снизойдет до ответа. Но и то, прежде чем сказать хоть слово, он долго всматривался в мое лицо, словно решая, достоин ли я знать правду или нет.
— Можешь считать ее моей ученицей, — наконец ответил мастер-лейр.
Пришел мой черед сверлить Аверре пристальным взглядом. Не то, чтобы я старался забраться вглубь его разума. Это вышло, скорее, инстинктивно. Элийрам трудно удержаться от соблазна и не прощупать ментальный фон, окружавший любого мыслящего существа. Тени лгать не умеют. Впрочем, с моей стороны было бы глупо рассчитывать на распахнутые настежь ворота в мысли легендарного лейра.
— Если собираешься узнать что-то еще, просто спроси, — сказал он, тем самым дав понять, что моя попытка выяснить, о чем он думает, не осталась незамеченной.
— Простите, мастер, — слегка смутившись, проговорил я. — Мне не показалось, будто она много для вас значила.
Мои слова, кажется, его всерьез удивили:
— А с каких это пор малолетки, вроде тебя, считаются знатоками тонких материй?
Упрек был высказан по заслугам, но по привычке смолчать я не сумел:
— Может, с тех самых, как получают тунику элийра?
Его серебряная бровь легонько приподнялась:
— А ты разве элийр?
Я ухмыльнулся:
— Долго ли умеючи?
Он не ответил на улыбку. Ну и пусть. Зато я дал понять, что не стану покорным прихвостнем, коего он, видимо, ожидал увидеть.
— Она была одной из нас? — задал я еще один вопрос.
Аверре отрицательно качнул головой, и взгляд его затуманился.
— Она не была Адис Лейр, если ты об этом, — сказал он. — В галактике найдутся существа, чьи таланты и умения легко одурачат любого лейра, и не для всех из них Тени являются смыслом жизни.
Не скажу, что понимал, о чем мастер толкует. Я прекрасно знал, что Вселенная полна тайн, неподвластных разумению. Но даже глубочайшие из них едва ли могли сравниться с тем, что мы, лейры, называли Тенями. Они считались частью сущего и, в то же время, ни на что не были похожи. Первые лейры, появившиеся около двух тысячелетий назад, описывали их, как крайне сложные искривления пространства и времени, составлявшие материю. Но это более чем упрощенное определение. Тени давали могущество, для достижения которого, молодым алитам приходилось, фактически, умирать и рождаться заново. При этом неизменно терялась часть нашего естества, но за это мы получали практически неограниченные возможности, среди которых способность испепелять взглядом — просто детские забавы. Мне в этом смысле, можно сказать, повезло, поскольку из-за необычности своего появления на свет, я ощущал потоки Теней с рождения.
Потому и с большим трудом представлял, как именно, почти не сведущая в делах Ордена девица, сумела так близко подобраться к Цитадели под самым носом Бавкиды.
— Не ломай себе голову, Сет, — сказал Аверре. — Тебя это все равно не касается. Что бы ни произошло между мной и старухой, значения оно уже не имеет. С самого начала это была неуклюжая попытка проверить, насколько глубоко Бавкида впала в маразм. И я с прискорбием вынужден признать, что идея оказалась далеко не самой удачной. Впрочем, судя по тому, что я имею на руках сейчас, это даже к лучшему.
Не поверив ушам своим, я уставился на мастера, внутренне поражаясь, насколько легко он готов пожертвовать чьей-то жизнью, ради достижения собственных целей. Целей, которые тут же стали важными и для меня, поскольку давали единственную возможность в будущем сохранить себе жизнь. И сразу же еще одна мысль пришла мне в голову:
— Бавкида сказала, вы знали маму?
Но мой вопрос понравился Аверре еще меньше прежнего. Было видно, как он напрягся, даже побелели костяшки сжавшихся в кулаки рук.
— Знал, — ответил мастер сквозь зубы. — Но это не лучшая тема из тех, что мне хотелось бы обсуждать. Вообще я не очень-то жалую почемучек, так что если и дальше планируешь засыпать меня вопросами, будь готов обнаружить себя летящим в распахнутый шлюз.
Так и не сообразив, в шутку он угрожал или говорит всерьез, я, тем не менее, невольно сглотнул. Зато в каком-то смысле обозначились границы тем, заходить за которые было бы чревато последствиями.
И все-таки, абсолютное молчание было мне неподвластно:
— Так куда мы направляемся?
Вместо ответа Аверре спросил:
— Что ты знаешь о Боиджии?
Я для проформы удивился вопросу. Название мне было незнакомым. Да и не мудрено: в Галактике столько планет и орбитальных поселений, что знать их все поименно не смог бы и самый опытный космограф. О чем я и сообщил.
Аверре кивнул, будто иного ответа и не ожидал.
— А как насчет Шуота? Ассоциации имеются?
Тут уж я презрительно оскалился: имя этого места на слуху у любого лейра, независимо от ранга или опыта, и не знать о нем, было бы настоящим позором.
— Это мертвый мир Риоммской Империи, скрытый в Ядре, — ответил я, цитируя архивные записи. — Древняя планета, на орбите которой по легенде завершилась Война лейров.
Аверре снова кивнул и опять спросил:
— Сможешь припомнить эту легенду?
А вот это меня уже удивило:
— Зачем? Разве нельзя просто сказать, куда мы летим?
Мастер сурово поджал губы. Похоже, он ожидал большей сговорчивости.
— Важно, чтобы ты понял цель нашего с тобой предприятия, а не услышал ее из моих уст, — объяснил он. — Мне не нужна послушная марионетка, способная только выполнять приказы. Будь это так, я бы не обратился к Навигатору. Ты производишь впечатление парня, который широко мыслит. Ты же элийр, в конце концов, а это даже полезней. Так докажи, что способен думать — расскажи все, что знаешь о Войне лейров и о легенде, связанной с битвой за Шуот. Я жду.
Эта первая настоящая тирада за все время нашего знакомства, произвела на меня должное впечатление. Без лишней скромности, скажу, что я всегда знал себе цену, но услышать похвалу, пусть и столь своеобразную, от человека уровня Аверре слишком дорогого стоило, чтобы не придавать ей значения. Что ж, можно кое-что и припомнить.
То была война, начавшаяся чуть менее полутора тысяч лет тому назад, когда лейры не были заперты в границах одной только звездной системы, а рассеялись по Галактике, образовав более сотни Орденов. То были времена их зенита. В отличие от настоящего, не было тогда в изведанной части космоса тех, кто не слышал бы о них. Могущество Орденов росло, а вместе с ним росли и амбиции их адептов, что в итоге и привело к самой разрушительной войне в галактической истории. Она длилась три года, и за это время дотла сгорело несколько планет, уничтожены несколько цивилизаций, а в ее финале практически все лейры оказались на грани исчезновения. Их в буквальном смысле стерли в порошок в последней битве при Шуоте. И кто же? Простой генерал-нормал по имени Кхамейр Занди.
